Вина как основной признак субъективной стороны преступлений

Определенный (конкретизированный) умысел характеризуется наличием конкретного  представления о качественных и  количественных показателях важнейших  свойств деяния, определяющих его  юридическую сущность. Если у субъекта имеется четкое представление о каком-то одном индивидуально определенном результате, умысел является простым определенным.⁴⁷

Альтернативным называется такая разновидность определенного  умысла, при которой сознанием  виновного охватывается возможность  наступления двух или более конкретно-определенных последствий либо возможность причинения вреда одному из двух объектов, охватываемых сознанием субъекта⁴⁸.

Неопределенный (неконкретизированный) умысел отличается тем, что у виновного  имеется не индивидуально-определенное, а обобщенное представление об объективных свойствах деяния, т.е. он осознает только его видовые признаки. Подобное преступление следует квалифицировать как умышленное причинение того вреда здоровью, который фактически наступил.⁴⁹

Изучение умысла имеет большое значение, например, в вопросах квалификации преступления, так как чтобы установить умышленную форму вины необходимо выявить признаки прямого или косвенного умысла (разновидности данной формы вины). Ряд преступлений совершается только с прямым умыслом, обязательным признаком которых является цель преступления. В этом случае отсутствие признаков прямого умысла не позволяет привлечь лицо к уголовной ответственности. Приготовление и покушение на преступление возможно при наличии прямого умысла⁵⁰.

Таким образом, подводя короткий итог вышеизложенному можно сказать что, умысел является наиболее распространённой и в законе и на практике формой вины. В соответствии с ч. 1 ст. 25 УК РФ «преступлением, совершённым умышленно, признаётся деяние, совершённое с прямым или косвенным умыслом». Различаются прямой и косвенный умысел между собой по содержанию интеллектуального и волевого элементов (признаков).

2.2 Неосторожность и ее виды

В условиях научно-технического прогресса заметно увеличивается  число неосторожных преступлений в таких сферах, как охрана окружающей среды, безопасность движения и эксплуатация различных видов транспорта, безопасность условий труда, использование новых мощных источников энергии и т.п. Подобные деяния способны причинять колоссальный экономический, экологический, организационный и иной вред. Достаточно сказать, что гибель людей чаще наступает вследствие неосторожных преступлений, чем от убийств. Специальные исследования показали, что размер имущественного ущерба от неосторожных преступлений (включая транспортные и преступления, влекущие лесные и прочие пожары) вполне сопоставим с ущербом от умышленных преступлений, поэтому проблема ответственности за неосторожные преступления приобретает особое значение⁵¹.

Одним из непременных  условий повышения эффективности борьбы с неосторожными преступлениями является правильное применение законодательства о таких преступлениях. В частности, необходимо по каждому делу точно устанавливать вид неосторожности и учитывать его при назначении наказания. Между тем в судебной практике редко решается вопрос о том, с каким видом неосторожной вины совершено преступление⁵². Например, по делам о преступном нарушении правил охраны труда следственные органы и суд в 67% случаев не устанавливали вида неосторожности при наступлении последствий в виде травмирования людей. Для того, чтобы устранить эти недостатки судебной практики, необходимо четко и единообразно применять уголовно-правовые нормы о неосторожности и преступлениях, совершаемых по неосторожности⁵³.

В действующем УК, как  и в предыдущих Кодексах России, допускается возможность конструирования некоторых составов преступлений таким образом, что их субъективная сторона может характеризоваться как умышленной, так и неосторожной формой вины. Поэтому зачастую возникают проблемы определения формы вины в отдельных видах преступлений, из законодательного описания которых не очевидно, с какой формой вины они могут совершаться. Из-за сложности этой задачи суды нередко уклоняются от ее решения и оставляют без рассмотрения вопрос о том, умышленным или неосторожным было преступление в конкретном случае. Как следствие этого значительно распространены случаи назначения наказания без учета формы вины, возникают неразрешимые сложности в определении вида режима отбывания наказания в виде лишения свободы, остаются нерешенными и некоторые другие практические вопросы. Принципиальным шагом по пути решения обозначенной проблемы явилось законодательное ограничение сферы уголовной наказуемости за неосторожность путем указания на то, что «деяние, совершенное по неосторожности, признается преступлением только в том случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса» (ч. 2 ст. 24 УК РФ в первоначальной редакции).

Однако впоследствии законодатель отказался от этого решения и, по сути, возвратился к тому, что некоторые преступления могут совершаться как умышленно, так и по неосторожности (например, заражение венерической болезнью, разглашение государственной тайны и т.п.), а это возлагает на суды дополнительную обязанность устанавливать и указывать в приговоре форму вины, с которой было совершено такое преступление в конкретном случае. Не учитывая изменений в редакции ч. 2 ст. 24 УК РФ, отдельные ученые продолжают утверждать, будто за деяния, совершенные по неосторожности, уголовная ответственность наступает лишь в случаях, когда это специально указано в Особенной части УК РФ⁵⁴.

Законодатель различает  два вида неосторожности: легкомыслие  и небрежность.

Преступление признается совершенным по легкомыслию, если лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий (ч. 2 ст. 26 УК РФ).

Как видно из текста закона, при определении легкомыслия законодатель не касается психического отношения лица к совершаемому общественно опасному действию или бездействию, а ограничивается характеристикой отношения только к последствиям. На этом основании некоторые криминалисты полагают, что при этом виде неосторожности у субъекта отсутствует осознание общественной опасности совершаемого деяния, что признаком легкомыслия является лишь обязанность и возможность такого осознания. Однако другие ученые считают, что, лишь исходя из отрицательной социальной оценки возможных последствий, правонарушитель, действующий по легкомыслию, стремится к предотвращению этих последствий, следовательно, осознание потенциальной общественной опасности совершаемого деяния входит в содержание самонадеянности как разновидности вины.

То обстоятельство, что  при определении легкомыслия  законодатель не касается психического отношения виновного к самому деянию, можно объяснить следующими соображениями.

Во-первых, в соответствии с законом ответственность за неосторожность обычно наступает при наличии общественно опасных последствий. Поэтому отношение к действию или бездействию не имеет здесь столь важного значения, как при умысле, который может влечь ответственность и без наступления каких-то последствий, обозначенных в законе (за преступления с формальным составом). Лишь в отдельных случаях законодатель допускает ответственность за неосторожные действия, которые создают угрозу причинения тяжких последствий (например, нарушение правил безопасности на взрывоопасных объектах).

Во-вторых, последствия — это именно тот объективный признак, который придает неосторожному преступлению качество общественной опасности. Поэтому отношение к последствию — это по сути и есть отношение к общественной опасности деяния.

Следовательно, можно  признать, что при совершении преступления по легкомыслию субъект по общему правилу осознает общественную опасность совершаемого действия или бездействия, которое, поскольку оно чревато социально вредными последствиями, содержит потенциальную угрозу причинения вреда общественным отношениям, поставленным под защиту уголовного закона.

Если даже такое осознание  не является обязательным признаком  легкомыслия, поскольку он не вытекает прямо из закона, и не подлежит непременному установлению судом по каждому делу, тем не менее оно типично для преступлений, совершенных по легкомыслию, и составляет первый признак интеллектуального элемента этого вида неосторожности.

Вторым интеллектуальным признаком легкомыслия является предвидение лицом возможности  наступления общественно опасных последствий своего деяния. Но, как было показано, и при косвенном умысле имеется предвидение лишь возможности, а не неизбежности наступления последствий. Значит ли это совпадение легкомыслия и косвенного умысла по данному признаку? Нет. Косвенный умысел характеризуется предвидением реальной (именно в данном конкретном случае) возможности наступления общественно опасных последствий. А при легкомыслии виновный предвидит не реальную, а абстрактную возможность наступления последствий, т.е. «осознает лишь абстрактную опасность такого рода деятельности, он представляет, что вообще подобные действия могут вызвать общественно опасное последствие, но исключает реализацию опасности в данном конкретном случае»⁵⁵.

При легкомыслии предвидение  характеризуется тем, что лицо не осознает действительного развития причинной связи, хотя при надлежащем напряжении психических сил и может осознать это. Виновный несерьезно подходит к оценке тех обстоятельств, которые, по его мнению, должны предотвратить наступление преступного результата, но на самом деле оказались неспособными противодействовать его наступлению.

Следовательно, третьим  интеллектуальным признаком легкомыслия  является представление субъекта о  фактическом наличии сил и  обстоятельств, способных, по его мнению, предотвратить наступление общественно опасных последствий. Это очень важный признак, без которого, немыслим расчет избежать вредных последствий. Именно с наличием этого признака связана специфика волевого элемента легкомыслия, который характеризуется самонадеянным расчетом на предотвращение общественно опасных последствий.

Основное, главное отличие  легкомыслия от косвенного умысла заключается  в содержании волевого элемента. Если при косвенном умысле виновный сознательно  допускает наступление общественно  опасных последствий, т.е. относится к ним одобрительно, то при легкомыслии отсутствует не только желание, но и сознательное допущение этих последствий, и, наоборот, субъект стремится не допустить их наступление, относится к ним отрицательно.

Приведем еще один пример. Думиничским районным судом Калужской области 26 февраля 2001 г. Джабаров осужден по ч. 4 ст. 111, п. «а» ч. 3 ст. 131 и по п. «а» ч. 3 ст. 132 УК РФ.

Он признан  виновным в умышленном причинении Г. с особой жестокостью тяжкого  вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшей, а также в ее изнасиловании и совершении в отношении нее насильственных действий сексуального характера неоднократно, с особой жестокостью, повлекших по неосторожности смерть потерпевшей.

Судебная коллегия по уголовным делам Калужского областного суда приговор в отношении Джабарова изменила, исключила указание о его осуждении по ч. 4 ст. 111 УК РФ.

Президиум Калужского областного суда протест прокурора  Калужской области об отмене кассационного  определения и направлении дела на новое кассационное рассмотрение оставил без удовлетворения.

Заместитель Генерального прокурора РФ в протесте поставил вопрос об отмене определения судебной коллегии по уголовным делам Калужского областного суда и постановления  президиума того же суда и направлении дела на новое кассационное рассмотрение.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 28 марта 2002 г. удовлетворила протест, указав следующее.

Исключая указание об осуждении Джабарова по ч. 4 ст. 111 УК РФ, судебная коллегия по уголовным делам Калужского областного суда сослалась на то, что его действия следует квалифицировать по п. «а» ч. 3 ст. 131 и по п. «а» ч. 3 ст. 132 УК РФ, дополнительной квалификации по ч. 4 ст. 111 УК РФ эти действия не требуют, так как применение насилия и причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшей, повлекшего по неосторожности смерть, охватываются диспозицией законов об ответственности за изнасилование и насильственные действия сексуального характера.

Признавая осуждение  Джабарова по ч. 4 ст. 111 УК РФ излишним, кассационная инстанция отметила, что его умышленные действия по причинению тяжкого вреда здоровью потерпевшей Г., повлекшие по неосторожности ее смерть, были непосредственно сопряжены с совершением насильственных половых актов и иных насильственных действий сексуального характера и находятся в прямой причинной связи.

Президиум областного суда согласился с таким решением.

Между тем суд  первой инстанции установил и  указал в приговоре, что Джабаров ввел руку во влагалище потерпевшей  после совершения изнасилования. В то же время суд не установил, что данные действия виновный совершил с целью удовлетворения половой страсти в извращенной форме.

Как следует  из заключения судебно – медицинского эксперта, в результате упомянутых действий потерпевшей был причинен тяжкий вред здоровью, который наряду с другими повреждениями явился причиной ее смерти.

Таким образом, выводы судов кассационной и надзорной  инстанций о том, что действия Джабарова связаны с преодолением сопротивления потерпевшей при  изнасиловании, не основаны на материалах дела и противоречат фактическим обстоятельствам, установленным судом первой инстанции.

По смыслу закона как сопряженное с изнасилованием или насильственными действиями сексуального характера следует  рассматривать умышленное причинение вреда здоровью перед началом указанных действий или в процессе их совершения с целью преодоления сопротивления потерпевшей или его предотвращения, а также для подавления ее воли. В этом случае применение насилия полностью охватывается диспозицией ст. ст. 131, 132 УК РФ и дополнительной квалификации по другим статьям о преступлениях против личности не требуется.