Дифференциальная психология как наука

 

При этом действует сформулированный Джоном Мани «принцип Адама», или дополнительности маскулинной дифференцировки: на всех критических стадиях развития, если организм не получает каких-то дополнительных сигналов или команд, половая дифференцировка автоматически идет по женскому типу, для создания самца на каждой стадии развития необходимо «добавить» нечто, подавляющее женское начало.

 

Короче говоря, люди не рождаются  мужчинами или женщинами, а становятся ими, и в этом процессе важную роль играют социальные и культурные факторы. Вовлечение женщин в общественно-производственную деятельность и образование показало, что привычное, казавшееся универсальным «половое разделение труда» не является всеобщим. Мужчины и женщины могут одинаково успешно выполнять самую разную работу, а изменение характера деятельности неизбежно влияет на их психику и самосознание.

 

Сдвиги в повседневной жизни  и общественном сознании повлекли за собой изменения и в языке  науки (Jacklin, 1992). В первые два десятилетия  ХХ в. немногочисленные исследования психологических  особенностей мужчин и женщин обычно подводили под рубрику «психология пола» (psychology of sex), зачастую отождествляя пол с сексуальностью. В 1930—1960-е годы «психологию пола» сменила «психология половых различий» (sex differences), которые уже не сводили к сексуальности, но большей частью считали врожденными, данными природой. В конце 1970-х годов, по мере того как круг исследуемых психических явлений расширялся, а биологический детерминизм ослабевал, этот термин сменился более мягким – «различия, связанные с полом» (sex related differences), причем эти различия могут не иметь биологической подосновы.

 

Важный вклад в понимание  этих проблем внесли общественные науки, прежде всего – социология и антропология. Сначала социальные аспекты взаимоотношений  между мужчинами и женщинами  описывались в таких понятиях, как «половая роль», «полоролевые ожидания», «половая идентичность». Эти термины ясно говорили, что речь идет не о природных, а о социальных отношениях и нормах. Но прилагательное «половой» несло за собой длинный шлейф нежелательных значений. Во-первых, оно, как и «пол», невольно ассоциируется с сексуальностью, хотя даже многие биологические процессы и отношения с нею, как и с репродукцией, не связаны. Во-вторых, эта терминология вольно или невольно предполагает, что социокультурные различия между мужчинами и женщинами только надстройка, форма проявления или оформления фундаментальных, базовых, универсальных различий, обусловленных половым диморфизмом.

 

На самом деле мужчины и женщины  взаимодействуют друг с другом не в вакууме, а в конкретных социальных ролях, дифференциация которых в разных сферах деятельности, например на производстве и в семье, сплошь и рядом не совпадает. Даже если допустить, что женщина «по природе» пассивна и нежна, это вовсе не значит, что она будет таковой в любых ролях и ситуациях. Нам постоянно твердят, что потребность в достижении, социальном успехе у женщин ниже, чем у мужчин, и что современные «деловые женщины» – явление совершенно новое, беспрецедентное, даже патологическое. Но может быть, дело не столько в стремлении к достижению вообще, сколько в соционормативных рамках, предопределяющих, к чему индивид может и должен стремиться и каким образом он может достигать поставленных целей?

 

Великосветские львицы бальзаковской  эпохи были не менее энергичны, властолюбивы и жестоки, чем их мужья и любовники. Но в тех исторических условиях честолюбивая женщина могла сделать карьеру только опосредованно, подыскав себе соответствующего мужа или организовав своими, специфически женскими, средствами его социальное продвижение. Сегодня эти ограничения отпали. Женщина может сама, без посредства мужчины, добиться высокого социального статуса, и это существенно меняет мотивацию и характер взаимоотношений мужчин и женщин при тех же самых природных задатках.

 

Культурные стереотипы мужского и  женского различаются не только по степени, но и по характеру фиксируемых свойств. Мужчин везде и всюду чаще описывают в терминах трудовой и общественной деятельности, а женщин – в семейно-родственных терминах, и эта избирательность предопределяет направленность нашего внимания. Дело не столько в том, что мальчик объективно сильнее девочки (это верно далеко не всегда), сколько в том, что ось «сила – слабость», по которой постоянно оценивают мальчиков, значительно менее существенна в системе представлений о женственности, женщин чаще оценивают по их привлекательности или заботливости. Разговоры об «истинной мужественности» и «вечной женственности» только запутывают вопрос, навязывая нам единообразие, которого история никогда не знала.

 

Чтобы избавиться от ложных ассоциаций и преодолеть сведение социальных проблем к биологическим, в науку было введено понятие «гендер».

 

В английском языке слово gender обозначает грамматический род, который не имеет  с полом ничего общего. В некоторых  языках (например, в грузинском) грамматического рода нет вовсе. В других языках (например, в английском) эта категория применяется только к одушевленным существам. В третьих, как в русском, наряду с мужским и женским существует средний род. Грамматический род слова и пол обозначаемого им существа часто не совпадают. Немецкое das Weib (женщина) – среднего рода, во многих африканских языках слово «корова» – мужского рода и т. д.

 

Вопреки распространенному представлению, слово «гендер» заимствовали из грамматики и ввели в науки о поведении  не американские феминистки, а выдающийся сексолог Джон Мани (1924–2006), которому при изучении гермафродитизма и транссексуализма потребовалось разграничить общие, родовые, свойства мужчин и женщин (пол как фенотип) и более частные, сексуально-генитальные, эротические и прокреативные, явления (Money, 1955). Позже оно было подхвачено социологами и юристами, в результате чего его значение изменилось (см.: Бем, 2004; Гендер и язык, 2005; Кон, 2004б; Киммел, 2006). Впрочем, оно и по сей день остается многозначным (Ушакин, 2002; Зверева, 2002; Савкина, 2007; Smiler, 2004).

 

В психологии и сексологии «гендер» употребляется в широком смысле, подразумевая любые психические или поведенческие свойства, предположительно отличающие мужчин от женщин (раньше их называли половыми свойствами или различиями). В общественных науках и, особенно, в феминизме «гендер» приобрел более узкое значение, обозначая «социальный пол», то есть социально детерминированные роли, идентичности и сферы деятельности мужчин и женщин, зависящие не от биологических половых различий, а от социальной организации общества. Гендер – это система межличностного взаимодействия, посредством которого создается, утверждается, подтверждается и воспроизводится представление о мужском и женском как базовых категориях социального порядка. «Делать гендер означает создавать различия между мальчиками и девочками, мужчинами и женщинами; различия, которые не являются естественными, сущностными или биологическими» (Уэст, Зиммерманн, 2000. С. 207).

 

По образному выражению американского антрополога Кэтрин Марч, пол относится к гендеру как свет к цвету. Пол и свет – естественные физические явления, допускающие объективное измерение. Гендер и цвет – исторические, культурно обусловленные категории, с помощью которых люди группируют определенные свойства, придавая им символическое значение. Хотя физиология восприятия цвета у людей более или менее одинакова, одни культуры и языки терминологически различают только два или три, а другие – несколько десятков и даже сотен цветов. Все это имеет свои социальные причины и следствия.

 

«Пол» и «гендер» чаще всего различают  по принципу каузальной атрибуции, называя  «гендерными» те характеристики, которые  считаются социально детерминированными, а «половыми» – те, которые считаются заданными биологически (например, «гендерная стратификация», но «половой диморфизм»). Но строго «развести» эти ряды невозможно, поэтому существует и иное словоупотребление (Deaux, LaFrance, 1998; Ruble, Martin, Berenbaum, 2006). Сохраняются и дисциплинарные различия: если психологи, как правило, обсуждают гендерные свойства и особенности индивидов, конкретных мужчин и женщин, то социологи и антропологи говорят о гендерном порядке, гендерной стратификации общества, гендерном разделении труда, отношениях власти и т. д.

 

Хороший популярный и удобочитаемый очерк гендерной социологии – книга Майкла Киммела «Гендерное общество» (Киммел, 2006).

 

Появление категории гендера повлекло за собой дальнейшие уточнения психологической  и медицинской терминологии. Важнейшие из этих новаций – понятия гендерной идентичности и гендерной роли.

 

Гендерная идентичность – это базовое, фундаментальное чувство своей  принадлежности к определенному полу, осознание себя мужчиной, женщиной или существом какого-то другого, «промежуточного» или «третьего» пола. Тендерная идентичность не дается индивиду автоматически, при рождении, а вырабатывается в результате сложного взаимодействия его природных задатков и соответствующей социализации, «типизации» или «кодирования», причем активным участником этого процесса является сам субъект, который принимает или отвергает предлагаемые ему роли и модели поведения. Возможны даже случаи «перекодирования» или «переустановки» гендерной идентичности с мужской на женскую или наоборот (в просторечии это называется переменой или сменой пола). Состояние, когда индивид не может принять «данный» ему на основании его анатомического пола гендерный статус мужчины или женщины и испытывает острую неудовлетворенность им, называется расстройством гендерной идентичности (РГИ).

 

Первой естественной лабораторией для изучения закономерностей формирования и изменения гендерной идентичности стала клиника транссексуализма. В массовом сознании нестабильность гендерных категорий обычно считается чем-то патологическим, не имеющим отношения к нормальной обыденной жизни, где границы мужского и женского кажутся твердыми и незыблемыми. Но о «съемности» гендерной идентичности говорят и этнографические данные: многие культуры не только признают существование людей «третьего пола», но и создают для них специальные социальные ниши – роли, статусы и идентичности. В древних обществах это противоречие проявлялось в игре и карнавальной культуре, когда люди могли и даже были обязаны менять свои привычные гендерные роли и маски. Это частный случай признания индивидуальных различий, не укладывающихся в прокрустово ложе бинарных оппозиций.

 

Столь же подвижными оказались и  гендерные роли, то есть нормативные  предписания и ожидания, которые соответствующая культура предъявляет к «правильному» мужскому или женскому поведению и которые служат критерием оценки маскулинности/фемининности конкретного индивида. Хотя гендерные роли часто формулируются очень жестко, они, и тем более ориентированное на них поведение, не обязательно бывают однозначными. В них всегда присутствуют элементы игры, театрализованного представления. Взаимодействуя с другими людьми, индивид предъявляет им определенный имидж, «изображает» мужчину, женщину или существо неопределенного пола, используя для этого одежду, жесты, манеру речи.

Кавалеры приглашают дамов:

Там, где брошка, там перёд…

Дамы приглашают кавалеров:

Там, где галстук, там перёд…

 

 

 

Условный, игровой характер гендерного поведения подчеркивается такими научными терминами, как «гендерный дисплей», «делание гендера» и «гендерный перформанс».

 

Усложнение научных категорий как инструментов социальной саморефлексии отражает сдвиги в культуре и массовом сознании. Жизнь современного человека стала значительно более текучей и разнообразной, расширяя диапазон индивидуального выбора. Я могу чувствовать себя на работе одним, дома – другим, в дружеской компании – третьим, и каждая из этих моих идентичностей – подлинная. Это затрудняет однозначное определение «мужского» и «женского» и подсказывает определенные мировоззренческие выводы: если гендерное разделение труда и нормы мужского и женского поведения не универсальны, а исторически изменчивы, то к ним можно и нужно относиться критически, то есть их «деконструировать». Это распространяется и на содержание категорий маскулинности и фемининности.

 

 

 

22.   Индивидуальные вариации самосознания

Эпицентром сознания является сознание собственного «Я», или самосознание. Сознание внешнего мира и самосознание возникают и развиваются одновременно и взаимообусловленно.

 

Наиболее обоснованной концепцией генезиса самосознания представляется теория И.М. Сеченова, согласно которой предпосылки самосознания заложены в «системных чувствованиях». Эти чувствования носят психосоматический характер и составляют неотъемлемую часть всех физиологических процессов в онтогенезе, т.е. в процессе развития младенца. Первая половина системных чувствований имеет объективный характер и обусловлена воздействием внешнего мира, а вторая носит субъективный характер, которому соответствуют чувственные состояния собственного тела — самоощущения.

 

По мере объединения ощущений, получаемых извне, складывается представление о внешнем мире, а в результате синтеза самоощущений — о самом себе. Взаимодействие этих двух центров координации ощущений внешнего и внутреннего мира психологи рассматривают как решающую исходную предпосылку способности человека осознавать себя, т.е. выделять из внешнего мира.

 

В ходе онтогенеза происходит постепенное  разделение знаний о внешнем мире и знаний и самом себе.

 

В онтогенезе самосознания выделяются два основных этапа.

 

На первом этапе образуется схема собственного тела и формируется чувство «Я» как целостная система чувственной самоидентификации. В основе чувства «Я» лежат социальные предпосылки, поскольку формирование происходит на основе реакций окружающих людей.

 

На втором этапе, по мере совершенствования интеллектуальных возможностей и становления понятийного мышления, самосознание достигает рефлексивного уровня, благодаря чему человек оказывается способным не просто отличать свое бытие от бытия внешнего мира на чувственном уровне, но и осмысливать это переживание в понятийной форме. Поэтому рефлексивный уровень индивидуального самосознания всегда остается в той или иной степени внутренне связанным с самопереживанием на уровне самоощущения.

 

На уровне самосознания формируется  чувство внутренней целостности, постоянства личности, которая в любых изменяющихся ситуациях способна оставаться сама собой.

 

Самосознание связано с ощущением  своей единственности, которая поддерживается непрерывностью его переживаний  во времени: каждый психически здоровый человек помнит о прошлом, переживает настоящее, обладает надеждами на будущее.

 

Главная функция самосознания - сделать  доступными для человека мотивы и  результаты его поступков и дать возможность понять, каков он есть на самом деле.

 

Динамика современного общества преподносит нам перспективу «пожизненного обучения». Современная социально-экономическая ситуация требует от каждого постоянных усилий в борьбе за самосовершенствование, непрерывность своего профессионального роста. В условиях нарастающей социальной напряженности резко возросло значение для каждого человека умения управлять собой, использовать свои творческие способности, которые превратились сегодня в самый ценный капитал.