Агрессивное поведение у детей дошкольного возраста

Однако даже доброкачественная  оборонительная агрессия человека отличается от таковой у животного. Причину  этого Э.Фромм видит в специфических  условиях человеческого существования, а именно:

1) животное воспринимает  как угрозу только явную опасность,  существующую в данный момент, а человек, обладающий даром  предвидения и фантазией, реагирует  не только на сиюминутную угрозу, но и на возможную опасность  в будущем, на свое представление  об опасности угрозы, т.е. чаще  всего человек выдает агрессивную  реакцию на свой собственный  прогноз;

2) человек обладает не  только способностью сам предвидеть  реальную опасность в будущем,  но он еще позволяет себя  уговорить, допускает, чтобы им  манипулировали, руководили, убеждали; он готов увидеть опасность  там, где ее действительно нет;  только у человека можно вызвать  оборонительную агрессию методом  «промывания мозгов»;

3) дополнительное усиление  оборонительной агрессии человека  в сравнении с животным вызвано  тем, что сфера витальных интересов  у него гораздо шире, чем у  зверя; человеку для выживания  необходимы не только физические, но и психические условия, а  именно, сохранение своей ценностной  ориентации; если человек обнаруживает  идеи, которые ставят под сомнение  его ценностные ориентиры, он  прореагирует на эти идеи как  на угрозу своим жизненно важным  интересам.

Важнейшим витальным интересом  человека Фромм считает потребность  в свободе и рассматривает  ее как биологическую реакцию  человеческого организма. Под свободой он понимает не отсутствие, каких бы то ни было ограничений; все дело в  том, кому это ограничение выгодно  – какому-то одному лицу или учреждению, или же оно необходимо для роста  и развития самой структуры личности. Опасность лишиться свободы вызывает мощную оборонительную агрессию.

К современным представлениям психоаналитического подхода относится  работа американского психолога  Г. Паренса «Агрессия нащих детей» [20]. В своей работе он подробно рассматривает  проблему агрессивности детей. Г. Паренс выделяет две формы детской агрессии. Недеструктивная, т.е. настойчивое, невраждебное самозащитное поведение, направленное на достижение цели и тренировку. Эта форма вызывается врожденными механизмами, служащими для адаптации к среде, удовлетворению желаний. Эти механизмы наличествуют и функционируют с самого рождения.

Другая форма агрессии – враждебная деструктивность, т.е. злобное, причиняющее боль окружающим поведение . Враждебная деструктивность, в отличие от недеструктивной  агрессии, не появляется сразу после  рождения. Однако Г. Паренс считает, что  механизм ее мобилизации существует с самого начала жизни ребенка. Враждебная деструктивность вызывается и активизируется в результате сильных неприятных переживаний (чрезмерная боль или дистресс). С точки зрения Паренса основной причиной возникновения враждебности в раннем возрасте, а затем перехода ее в ненависть, злость, ярость, является «переживание чрезмерного неудовольствия». Предотвращение подобных переживаний  прямой путь к снижению уровня враждебности в поведении ребенка [20].

Фрустрационная теория агрессии была опубликована в 1939 г. группой психологов Йельского университета США во главе  с Д. Доллардом и положила начало интенсивным экспериментальным  исследованиям агрессии. Согласно этой теории, возникновение агрессивного поведения всегда обусловлено наличием фрустрации, и наоборот, наличие  фрустрации всегда влечет за собой  какую-нибудь форму агрессивности.

Агрессия в рамках данной теории определяется как «акт, целью  которого является вред некоторой личности или объекту», а фрустрация как  «условие, которое возникает, когда  целенаправленные реакции испытывают помехи» [8].

Утверждение об однозначном  отношении между агрессией и  фрустрацией вызвало критику, и  уже в 1941 г. один из соавторов теории Н. Миллер опубликовал несколько  видоизмененную концепцию, сделав допущение, что фрустрация может вызвать  множество различных реакций  и что агрессивность есть лишь одна из них. Вместо операционной определяемой агрессии он ввел понятие «провокация  агрессии», в зависимости от силы, которой агрессия могла быть либо наблюдаемой, либо нет [8].

Значительный вклад в  развитие теории фрустрации внесли работы С. Розенцвейга.

В концепции С. Розенцвейга  понятие фрустрации разработано  наиболее подробно: введено представление  о фрустрационной толерантности (устойчивости к фрустраторам, т.е. причинам, вызывающим фрустрацию) и содержательных аспектах реакции человека в условиях фрустрации, а именно, направление агрессии (экстра -, интра-, импунитивных реакциях) и типе реакции (с фиксацией на препятствии, на эго-защите, на удовлетворении потребностей) .

Фрустрационная теория агрессии получила большое распространение, потому что являлась единственной общей  теорией агрессии и насилия. Однако , исключительное внимание к фрустрации привело к тому, что целый класс  вредных раздражителей был исключен из рассмотрения вместе с концепцией агрессии как инструментальной реакции. На самом деле фрустрация – это  лишь одна из многих причин агрессивности. В то же время появился ряд работ, показывающих, что результатом фрустрации может быть не только агрессия, но и  регрессия поведения, или фиксированное  стереотипное неагрессивное поведение

Среди современных исследователей агрессивного поведения, продолжающих разрабатывать фрустрационно - агрессивную  гипотезу, надо отметить Л. Берковица. Он ввёл новые промежуточные переменные, одна из которых относилась к побуждению, а другая – к направленности поведения, а именно, гнев – эмоциональное возбуждение в ответ на фрустрацию (как побудительный компонент) и пусковые раздражители (запускающие или вызывающие реакцию ключевые признаки). Гнев возникает, когда достижение целей, на которые направлено действие субъекта, блокируется извне. Однако сам по себе он еще не ведет к поведению, определяемому побуждением данного типа. Чтобы это поведение осуществилось, необходимы адекватные ему пусковые раздражители, а адекватными они станут лишь в случае непосредственной или опосредованной (например, установленной с помощью размышления) связи с источником гнева, т.е. с причиной фрустрации . Позднее Л. Берковиц расширил и видоизменил свою концепцию запускающего механизма. Пусковой раздражитель перестал являться необходимым условием перехода от гнева к агрессии. Далее допускается побуждение к агрессии раздражителями, связанными с подкрепляющим значением последствиями агрессивных действий, иными словами, в качестве дополнительной опоры своей концепции Л.Берковиц привлекает парадигму инструментального обусловливания. Кроме того, предполагается, что появление релевантных агрессии ключевых раздражителей может повысить интенсивность агрессивного действия, например, замечаемое оружие в ситуации, воспринимаемой человеком как провокационная, так называемый эффект оружия [4].

Таким образом, теория социального  научения Л. Берковица сводится к  трем основным положениям:

фрустрация не обязательно  реализуется в агрессивных действиях, но она стимулирует готовность к  ним;

даже при готовности агрессия не возникает без надлежащих условий;

выход из фрустирующей ситуации с помощью агрессивных действий воспитывает у индивида привычку к подобным действиям [8].

В своих более поздних  работах (1983, 1988, 1989) Берковиц пересмотрел  свою оригинальную теорию, перенося акцент с посылов к агрессии на эмоциональные  и познавательные процессы, тем самым, подчеркнув, что именно они лежат  в основе взаимосвязи фрустрации и агрессии. В соответствии с его  моделью образования новых когнитивных  связей, фрустрация или другие аверсивные стимулы (например, боль, неприятные запахи, жара) провоцируют агрессивные реакции  путем формирования негативного  аффекта. Он утверждал, что препятствия  провоцируют агрессию лишь в той  степени, в какой они создают  негативный эффект. Блокировка достижения цели, таким образом, не будет пробуждать агрессии, если она не переживается как неприятное событие. В свою очередь, то, как сам индивидуум интерпретирует негативное воздействие, и определяет его реакцию на это воздействие. Если, например, человек интерпретирует неприятное эмоциональное переживание  как злость, то у него, скорее всего, проявятся агрессивные тенденции, а если же – как страх, то, скорее всего у него возникнет стремление спастись бегством.

Одним из наиболее известных  представителей поведенческого подхода  в изучении агрессивного поведения  является А. Басс. Он определяет фрустрацию как блокирование процесса инструментального  поведения и вводит понятие атаки  – акта, доставляющего организму  враждебные стимулы. При этом атака  вызывает сильную агрессивную реакцию, а фрустрация – слабую.

А. Басс указал четыре фактора, от которых зависит сила агрессивных  привычек:

частота и интенсивность  случаев, в которых индивид был  атакован, фрустрирован, раздражен. Индивиды, которые получили много гневных  стимулов, будут более вероятно реагировать  агрессивно, чем те, которые получили их меньше.

частое достижение успеха агрессией приводит к сильным  атакующим привычкам; успех может  быть внутренним (резкое ослабление гнева) и внешним (устранение препятствия  или достижение вознаграждения), выработавшаяся тенденция к атаке может делать невозможным для индивида различение ситуаций, провоцирующих и не провоцирующих  агрессию;

культурные и субкультурные  нормы, устанавливаемые человеком, могут обеспечить у него развитие агрессивности;

темперамент, а именно, такие  его составляющие, как импульсивность, интенсивность реакций, уровень  активности и независимость.

А. Басс считает, что независимость  имеет отношение к стремлению, к самоуважению и защите от группового давления. Для таких индивидов  существует больше раздражителей в  их ежедневных взаимодействиях. Важным компонентом независимости является тенденция к непослушанию.

Другим известным представителем бихевиоризма является А. Бандура. Его  подход к проблеме агрессивности  ориентирован в большей степени  на парадигму инструментального  обусловливания, причем центральное  место он отводит научению путем  наблюдения за образцом. Бандура полагает, что если воспитатели ребенка (родители, учителя) проявляют агрессивность, то и ребенок, подражая им, станет агрессивным. Если же модель будет наказана за агрессивность, это уменьшит проявления агрессивности  у ребенка. Таким образом, агрессивность  – продукт обучения. Она развивается, поддерживается или уменьшается  в результате наблюдения сцен агрессии и учета ее видимых последствий  для агрессивного человека [5].

Эмоция гнева не является, по мнению А. Бандуры, ни необходимым, ни достаточным условием агрессии. Гнев представляет собой с его точки  зрения всего лишь состояние возбуждения. Он считает, что всякое эмоциональное  возбуждение, идущее от негативно воспринимаемой стимуляции (например, жара, шум и  т.д.), может влиять на интенсивность  агрессивных действий, если только действие вообще пойдет по пути агрессии. Ход такого действия не связан с  простым запуском условных реакций, зависящих от предвосхищаемых последствий  возможных действий, и никакое  состояние эмоционального возбуждения, никакой побудительный компонент  не являются для него необходимыми. Теоретическая позиция Бандуры  представляет собой синтез теории социального  научения и когнитивных теорий мотивации. В первую очередь поведение определяется привлекательностью предвосхищаемых  последствий действий. К числу  таких решающих дело последствий  относится не только подкрепление со стороны других людей, но и самоподкрепление, зависящее от соблюдения внутренне  обязательных для личности стандартов поведения. Поэтому при одних  и тех же особенностях ситуации вместо агрессии может быть выбрано действие совершенно иного типа, например, подчинение, достижение, отступление, конструктивное решение проблемы и т.д. .

Психологическая трудность  устранения агрессивных действий заключается  в том, что человек, ведущий себя подобным образом, легко находит  множество разумных оправданий своему поведению, полностью или частично снимая с себя вину. А. Бандура выделил  следующие типичные способы оправдания самими агрессорами своих действий:

сопоставление собственного агрессивного акта с личностными  недостатками или поступками человека, оказавшегося жертвой агрессии, с  целью доказательства того, что по сравнению с ними совершенные  в отношении его действия не представляются такими ужасными, каким кажутся на первый взгляд;

оправдание агрессии в  отношении другого человека какими-либо идеологическими, религиозными или  другими соображениями, например, тем, что она совершена из благородных  целей;

отрицание своей личной ответственности  за совершенный агрессивный акт;

снятие с себя части  ответственности за агрессию ссылкой  на внешние обстоятельства или на то, что данное действие было совершено  с другими людьми, под их давлением  или под влиянием сложившихся  обстоятельств, например, необходимости  выполнить чей-либо приказ;

«расчеловечивание» жертвы путем доказательства того, что она  якобы заслуживает такого обращения;

постепенное смягчение агрессором своей вины за счет нахождения новых  аргументов и объяснений, оправдывающих  его действия [17].

В пользу концепции социального  научения, по мнению А.А. Реан [24], говорит  то, что наиболее выраженные различия между агрессивными и неагрессивными детьми обнаруживаются не в предпочтении агрессивных альтернатив, а в  незнании конструктивных решений.

Гуманистическое направление  в психологии, представленное в работах  К. Роджерса, А. Маслоу, В. Франкла и  других, исследует и объясняет  проявления агрессии в соответствии со своими основными положениями.

А. Маслоу в своей монографии «Мотивация и личность» дал обстоятельный  анализ проблемы, является ли агрессивность  инстинктивной. На основании данных зоопсихологии, детской психологии и антропологии он пришел к выводу о необоснованности теорий предопределенности деструктивности (а значит, и агрессивности) природным инстинктом. Маслоу утверждал, что она не инстинкт, но инстинктоидна, т.е. подобна инстинкту, имеет некоторую  природную основу .

К. Роджерс [27], рассматривая человека как изначально конструктивного, считает, что агрессия и насилие  являются вынужденными ответными действиями индивида на ограничение его свободы, возможности выбора. Это ответ  организма на опыт, который был  воспринят как угрожающий, не соответствующий  представлению человека о самом  себе. К. Роджерс пишет: «Я знаю, что  из-за защитных реакций и страха люди могут вести себя жестоко, незрело, очень разрушительно, антисоциально, причинять боль. Однако мой опыт работы с ними вдохновляет меня и  дает мне силы, так как я все  время убеждаюсь в положительном  направлении их развития на глубинном  уровне точно так же, как и у  всех нас» [27].