Жизнь и творчетво А.А. Блока

Но неизмеpимо более важно, что Октябpьская pеволюция окpылила Блока как художника, вдохновила его на создание "Двенадцати" - лучшего его пpоизведения, закончив котоpое он, обычно беспощадно стpогий к себе, сказал: "Сегодня я - гений".

1.3. Болезнь и смерть

В апреле 1921 г. у Блока  началось воспаление сердечных клапанов. «Мне трудно дышать, сердце заняло полгруди» – записывает он в дневнике 18 июля (Собр. соч. в 6-ти тт. Т. 5. С. 275). Болезнь сопровождалась психическим расстройством, принося мучения не только физические, но и душевные. 7 августа 1921 г. поэт скончался.

Отклики на смерть Блока  звучат на удивление христиански  и даже церковно. Так, Вячеслав Иванов, живший в то время в Баку, узнав о его смерти 10 августа 1921 г., написал стихотворение «Умер Блок».

В глухой стене  проломанная дверь,

И груды развороченных  камней,

И брошенный на них железный лом,

И глубина, разверстая за ней

И белый прах, развеянный кругом, –

Все – голос  Бога: «Воскресенью верь».

Похороны поэта состоялись 10 августа 1921 г. – в день праздника  Смоленской иконы Божией Матери –  на Смоленском кладбище Петербурга. Об этом писала Анна Ахматова:

А Смоленская нынче  именинница,

Синий ладан над  травою стелется,

И струится пенье  панихидное,

Не печальное  нынче, а светлое.

И приводят румяные  вдовушки

На кладбище мальчиков  и девочек

Поглядеть на могилы отцовские,

А кладбище –  роща соловьиная,

От сиянья солнечного замерло.

Принесли мы Смоленской Заступнице,

Принесли Пресвятой  Богородице

На руках во гробе серебряном

Наше солнце в  муках погасшее, –

Александра, лебедя чистого.

Что-то символическое было в том, что поэт, в чьем творчестве столь ясно обозначен мотив пути, нашел последнее пристанище под  покровом Божией Матери Одигитрии –  Путеводительницы. Но, как оказалось, не навсегда. В 1944 г. его останки решили перенести на Волково кладбище. По преданию, могила оказалась пустой, – тем не менее ныне могила Блока находится на Волковом кладбище.

Еще одно удивительное свидетельство. В 1921 г. старец Нектарий Оптинский в ответ на просьбу Надежды Павлович помолиться об усопшем поэте, велел ей передать матери Блока: «Будь благонадежна. Александр в раю». (см. об этом: Ильюнина Л. Оптина пустынь и русская культура. – Оптина пустынь. Православный альманах. Вып. 1. СПб., 1996. С. 60). Бывает, конечно, что люди, даже церковные, приписывают старцам те высказывания, которые сами хотят от них услышать, но достоверных опровержений этого тоже нет. Неизвестно также, какую роль в судьбе Блока сыграла дерзновенная молитва самого преподобного Нектария. Но что говорят – говорят.

 

Глава 2. Творчество Блока

2.1. Период мистической «тезы» (1900-1903 гг.)

Сам поэт выделял в своем  творчестве три этапа: мистической  «тезы» (1900 – 1903), скептической «антитезы» (1904 – 1907) и синтеза, в который  укладывается его зрелое творчество, по количеству гораздо менее плодотворное.

В восьми верстах от Шахматова  находилось имение Менделеевых Боблово, где летом 1898 г. состоялась первая сознательная встреча рыцаря с Прекрасной Дамой (прежнее младенческое знакомство не в счет). Любовь Дмитриевна Менделеева-Блок (1881 – 1939) тоже ее вспоминала. Она была обычной, даже можно сказать, заурядной девушкой (с некоторой скидкой на высокую культуру семьи и воспитания), которой хотелось развлекаться, наряжаться, нравиться. Явившийся «рыцарь» пришелся ей по душе, она даже влюбилась в него. От того, первого лета их знакомства сохранились известные фотографии: Блок в костюме Гамлета, Любовь Дмитриевна в костюме Офелии – едва ли не единственная фотография, которая дает понять, что в этой простоватой и полноватой девушке действительно был какой-то свет женственности, казавшийся ее поклонникам отблеском нетварного света. «Любовь Дмитриевна носила розовые платья и великолепные золотистые волосы заплетала в косу. – писала М.А. Бекетова. – Нежный бело-розовый цвет лица, черные брови, детские голубые глаза и строгий неприступный вид. Высокий рост, лебединая походка, женственная прелесть» (Бекетова М.А. С. 62). Блок увидел в своей Прекрасной Даме древнерусский, «княжеский» идеал красоты – так парадоксальным образом синтезировался в нем дух поэзии средневековых трубадуров и труверов – с идеалом русской красавицы. Этот причудливый синтез, очень характерный для поэзии Серебряного века вообще и в литературе очень плодотворный, применительно к жизни изначально таил в себе опасность тяжелой драмы – что и вышло впоследствии.

Любовь Дмитриевна вспоминала, что роль Офелии в любительской постановке Шекспира была первым ее шагом навстречу  Блоку. Но потом увлечение прошло, и уже немногое время спустя ей было «стыдно вспоминать свою влюбленность в этого фата с рыбьим темпераментом  и глазами» (Блок Л.Д., С. 151). А для  Блока начался новый этап жизни.

Я шел во тьме к заботам и веселью,

Вверху сверкал  незримый мир духóв.

За думой вслед  лилися трель за трелью

Напевы звонкие  пернатых соловьев.

И вдруг звезда полночная упала,

И ум ужалила змея…

Я шел во тьме, и эхо повторяло:

«Зачем дитя Офелия моя?» 

(2 августа 1898 г. Шахматово)

В том же, 1898 г. Блок, окончив  гимназию, поступил на юридический  факультет Петербургского университета. «Университет не сыграл в моей жизни особенно важной роли, – вспоминал он впоследствии, – но высшее образование дало, во всяком случае, некоторую умственную дисциплину и известные навыки, которые очень помогают мне и в историко-литературных, и в собственных моих критических опытах, и даже в художественной работе. Закончил же Блок не юридический, а историко-филологический факультет, на который перешел в 1901 г.

 «Из событий, явлений  и веяний, особенно сильно повлиявших  на меня так или иначе я  должен упомянуть: встречу с Вл. Соловьевым, которого я видел только издали; знакомство с М.С. и О.М. Соловьевыми, З.Н. и Д.С. Мережковскими и с А. Белым», – писал Блок в автобиографии (Блок А. Собр. Соч. в 6-ти тт. Т. 5. С. 75).

Владимира Сергеевича Соловьева (1853 – 1900) Блок видел в феврале 1900 г. на похоронах одной родственницы. В августе того же года философ  скончался. Приблизительно в то же время  – т.е. когда уже была написана часть «стихов о Прекрасной Даме», – Блок познакомился с его поэзией. «Семейные традиции и моя замкнутая  жизнь способствовали тому, что ни строки так называемой ″новой поэзии″  я не знал до первых курсов университета. – вспоминал поэт. – Здесь в связи с острыми мистическими и романтическими переживаниями всем существом моим овладела поэзия Вл. Соловьева. До сих пор мистика, которой был насыщен воздух последних лет старого и первых лет нового века, была мне непонятна. Меня тревожили знаки в природе, но все это я считал ″субъективным″ и бережно оберегал от всех» (Цит по: Бекетова М.А. С. 65). Поэтому справедливым можно признать суждение М.А. Бекетовой: «Таким образом, влияние Соловьева на Блока приходится считать несколько преувеличенным: он только помог ему осознать мистическую суть, которой были проникнуты его переживания. И это было не внушение, а скорее радостная встреча близких по духу» (Там же).

Владимир Соловьев – в  первую очередь философ, и только потом – поэт, но именно в поэзии Соловьева Блок услышал родственные  струны. Соловьев, мистик Вечной Женственности, в основе своих убеждений оставался  христианином, трагедия Блока, по словам К.В. Мочульского, состояла в том, что  «Божество открылось ему как  космическое начало ″Вечной Женственности″, а не как богочеловеческое лицо Христа. Он верил в Софию, не веря в Христа» (Мочульский К.В. С. 81). Признавая «Стихи о Прекрасной Даме» поэтическим дневником Блока, Мочульский замечал: «Парадоксальность построения ″Стихов о Прекрасной Даме″ в том, что в центре этого ″романа в стихах″ (выражение Блока) стоит мистерия Богоявления». «Я слаб, бездарен, немощен. Это все ничего. ОНА может всегда появиться над зубчатой горой».

«Стихи – это молитвы, – записывает Блок примерно в то же время в записной книжке, – Сначала вдохновенный поэт-апостол слагает ее в божественном экстазе. И все, чему он слагает ее, – в том кроется его настоящий Бог. Диавол уносит его, – и в нем находит он опрокинутого, искалеченного, но все же – Бога. А если так, есть Бог и во всем тем более – не в одном небе бездонном, а и в ″весенней неге″ и в ″женской любви″ <...> ″Рече безумец в сердце своем: несть Бог″» (Блок А.А. Из дневников и записных книжек. Собр. соч. в 6-ти тт. Т. 5. С. 81).

Мистическому возбуждению  соответствовал небывалый творческий подъем: стихи писались сотнями, лишь небольшая их часть вошла в  изданный сборник. Первые попытки опубликоваться успехом не увенчались. Редактор журнала  «Мир Божий» В.П. Острогорский отверг предложенные ему стихотворения «Сирин и Алконост»  и «Гамаюн, птица вещая», сочтя их «аполитичными». Пророческого их смысла он, конечно, не распознал.

На гладях бесконечных  вод,

Закатом в пурпур облеченных,

Она вещает и поет,

Не в силах  крыл поднять смятенных…

Вещает иго  злых татар,

Вещает казней ряд кровавых,

И трус, и голод, и пожар,

Злодеев силу, гибель правых…

Предвечным ужасом объят,

Прекрасный лик  горит любовью,

Но вещей правдою  звучат

Уста, запекшиеся кровью!

Попытка напечататься в издательстве «Скорпион» также не была успешной –законодатель новой поэзии Брюсов тоже не оценил опытов молодого поэта. Тем не менее читательскую аудиторию Блок приобрел, еще до того, как его стихи появились в печати. В 1901 г. Александра Андреевна, в тот период интенсивно переписывавшаяся с О.М. Соловьевой, послала ей стихи сына. Соловьевы познакомили с ними Борю Бугаева (Андрея Белого), который не только увлекся ими сам, но и со свойственной ему энергией собрал целый кружок «блоковцев».

Между тем период отдаленного  преклонения перед земной Прекрасной Дамой близился к завершению: между  поэтом и земным объектом его поклонения обнаружилась пропасть непонимания. Первой «взбунтовалась» Прекрасная Дама. В  письме, посланном Блоку, она писала: «Я не могу больше оставаться с Вами в тех же дружеских отношениях <...> Ведь Вы смотрите на меня, как  на какую-то отвлеченную идею; Вы навоображали обо мне всяких хороших вещей и за этой фантастической фикцией, которая жила только в Вашем воображении, Вы меня, живого человека с живой душой, и не заметили, проглядели. Вы, кажется, даже любили – свою фантазию, свой философский идеал, а я все ждала, когда же Вы увидите меня, когда поймете, чего мне нужно, чем я готова отвечать Вам от всей души… Но Вы продолжали фантазировать и философствовать» (Блок Л.Д. И быль и небылицы о Блоке и о себе. С. 164). И хотя Любовь Дмитриевну можно упрекнуть в приземленности, эгоизме и неспособности оценить высоту чувств великого поэта, за ней нельзя не признать своей правды и своей правоты. Блока такая отповедь привела в отчаяние. «Я принужден идти по пути испытаний своего Бога, – ответил он, – и Вы – мой Бог, при нем же одном мне и все здешние храмы священны» (Там же). Чувствуется, что мистические откровения заслонили в его сознании простую и древнюю заповедь: «Не сотвори себе кумира». Блок решился на последнее объяснение и в случае неуспеха готов был покончить даже с собой, даже предсмертное письмо написал – парадоксальное и кощунственное: «В моей смерти прошу никого не винить. Причины ее вполне ″отвлечены″ и ничего общего с ″человеческими″ отношениями не имеют. Верую во Единую Святую Соборную и Апостольскую Церковь. Чаю Воскресения мертвых и Жизни Будущего Века. Аминь. Поэт Александр Блок» (Там же. С. 169). Но, к счастью, до трагедии не дошло.

Решающее объяснение Блока  с Любовью Дмитриевной состоялось 7 ноября 1902 г. на вечере в Дворянском собрании и кончилось миром. Через  два дня Блок сделал Любови Дмитриевне предложение, которое было принято, но их отношения уже успели стать  достоянием литературы и, что хуже, литературного сообщества, и в  житейском плане ничего хорошего это не сулило.

1903 г. начался трагически. Неожиданно умер Михаил Сергеевич  Соловьев, и его жена, Ольга Михайловна, не вынеся горя, покончила с  собой. Это событие потрясло  всех, кто их знал. Но, несмотря на печальное начало, 1903 год был для ознаменован для Блока, прежде всего, двумя радостными событиями: литературным дебютом и женитьбой. Стихи его были напечатаны почти сразу в журнале «Новый путь», «Литературно-художественном сборнике» студентов Петербургского университета и в альманахе «Северные цветы».

А 17 августа в церкви села Тараканово (неподалеку от Шахматова  и Боблова) состоялось его венчание с Л.Д. Менделеевой.

 

2.2. Период скептической «антитезы» (1904-1907 гг.)

В январе 1904 г. Блок с женой  поехали в Москву, где сразу  вошли в круг московских символистов  – встретились с уже «родным  по духу» Андреем Белым, познакомились  с Брюсовым, Бальмонтом, издателем  «Скорпиона» Поляковым, издателем  «Грифа» Кречетовым, его женой  Ниной Петровской и другими. Впечатления были разные. Одним из результатов поездки стало то, что в том же году в издательстве «Гриф» вышел сборник «Стихи о Прекрасной Даме», в который вошли 93 стихотворения из нескольких сотен написанных.

Лето 1904 г., как обычно, проводили  в Шахматове, куда к ним приехали Андрей Белый, Сергей Соловьев и близкий  друг Белого Алексей Петровский. Блоки  производили впечатление безоблачно счастливой пары. «″Царевич с Царевной″, – срывалось в душе… Эта солнечная пара среди цветов полевых так запомнилась мне», – вспоминал то лето Андрей Белый (цит. по. Бекетова М.А. С. 90). В то же время в отношениях друзей и единомышленников обнаружились моменты весьма неудобные для человеческого общежития. Пропитавшись духом «Стихов о Прекрасной Даме», «блоковцы» всерьез считали жену поэта, Любовь Дмитриевну, объективным земным воплощением Вечной Женственности. И то, что было естественно для самого Блока, и, в общем, извинительно даже с богословской точки зрения: видеть в любимом человеке отражение образа Божьего, – превратилось у его почитателей в странный культ, опасности которого они, похоже, сами не осознавали.

Блок к этому времени  уже чувствовал, что пора мистических  озарений для него миновала. «Чувствовать Ее – лишь в ранней юности и перед  смертью. – записал он как раз в 1904 г. – Теперь побольше ума» (Блок А.А. Собр. соч. в 6-ти тт. Т. 5. С.105). Белый и «блоковцы», напротив, навязывали ему «кружковую» мистику, для его натуры неприемлемую. Эту нездорово-мистическую атмосферу Блок иронически запечатлел в пьесе «Балаганчик», написанной в 1906 г.