Русский драматический театр

Никакие иные актеры, кроме «художественников», не могли играть пьесы Чехова столь органично. Для этого нужно было целое поколение новых артистов, несущих в себе дух современности. Актеры, играющие Чехова, не могли на сцене казаться интеллигенцией. Они должны были быть ею в жизни по уровню своего духовного развития.

Станиславский и Немирович-Данченко проводили  перестройку не только техники актера, но и всего его духовного, эмоционального аппарата. Ученики их впитывали высокое понимание нравственности, красоты, культуры, демократическое восприятие мира и человека. Новый облик актера определялся у обоих режиссеров требованиями современной жизни в ее лучших, прогрессивных тенденциях.

Еще задлго до организации МХТ Станиславский  стремился отой-ти  от общепринятой техники актерской игры, найти  средства сценической выразительности более простые, естественные, близкие к свойственным человеку в обычной жизни. Режиссер требовал от всех актеров своей любительской труппы раскрытия внутренней жизни  героев, скрытой за словами, за внешними проявлениями. Без такого овладения новой, более тонкой актерской техникой и невозможно было бы сыграть чеховских героев, так как вся особенность их сценического существования заключена в напряженной духовной жизни.

Именно  потому, что творческие силы Художественного  театра были готовы к встрече со своим драматургом, па премьере «Чайки» 17 декабря 1898 года, когда после окончания спектакля упал занавес, всем присутствующим стало ясно, что Чехов — гениальный драматург. Доказывая это, театр создал самого себя.

«Чайка», как и почти все чеховские  спектакли, была поставлена Станиславским  и Немировичем-Данченко совместно. Оформление осуществлял главный  художник театра В. А. Симов, дарование  которого идеально отвечало требованиям театра. Он умел передавать в декорациях, в интерьере ощущение живой натуры. Художник школы «передвижников», Симов работал со Станиславским еще в Обществе искусства и литературы. В период 1898—1905 годов он оформил все пьесы Чехова и Горького.

В чеховских спектаклях Художественного  театра впервые на русской сцене был показан многомиллионный пласт русского общества — российская городская и провинциальная интеллигенция. Главной темой, определившей содержание всех чеховских постановок МХТ, стала тема неудовлетворенности передовой, демократической части общества окружающей буржуазной действительностью и мечта о лучшем, светлом будущем. Впервые перед зрителями на сцене появилась во всей правде их собственная ежедневная жизнь, до боли близкая и знакомая, в которой мало светлого, радостного, в которой лучшие силы души истощались мелкой борьбой за существование. «Публика переставала ощущать театр... На сцене было то, о чем так много лет мечтали... была „настоящая", а не театральная жизнь...»

Однако  в первом чеховском спектакле  «художественникам» не удалось до конца  передать мужественное, жизнеутверждающее  начало творчества Чехова. Театр выделил тему трагического, безысходного существования русской демократической интеллигенции.  Главным для театра было показать, как писал Немирович-Данченко, в каждой фигуре «скрытые драмы и трагедии». И Чехов, посмотрев спектакль 1 мая 1899 года, сразу же это почувствовал. Ему не понра-вился ни вялый, разбитый жизнью Тригорин (К. С. Станиславский),  ни излишне нервная Нина (М. Л. Роксанова).

Наибольший  успех выпал на долю прекрасных актрис Художественного театра М. П. Лилиной (Маша) и О. Л. Книппер (Аркадина). Лилина, с большой глубиной и правдой передав одиночество своей героини, ее безнадежную любовь к Треплеву, внесла в спектакль необходимую для мироощущения Чехова тему мужественности, стойкого сопротивления жизни.

Успех «Чайки» определил обращение  театра и к другой пьесе Чехова — «Дядя Ваня" (премьера состоялась 25 октября 1899 года). Это один из лучших чеховских спектаклей Художественного  театра.

На  премьере постановка не имела такого бурного, ошеломляющего успеха, как  «Чайка», но на последующих спектаклях публика по достоинству оценила тонкую, одухотворенную игру и безупречный актерский ансамбль. Тема современности, тема правды жизни тогдашней русской интеллигенции была и в этом спектакле настолько сильна и верна, что даже профессиональная театральная критика в своих высказываниях не могла отделить происходящее на сцене от волнений реальной жизни. Перед глазами возникала «сама жизнь». (Понятно, что для последующих поколений современность Чехова не ощущалась так остро, как для зрителей начала века.)

Главным героем спектакля  «Дядя Ваня»  стал доктор Астров — яркая, талантливая натура в исполнении К. С. Станиславского.

Уникальная  актерская индивидуальность   позволяла   Станиславскому создавать  на сцене людей «идеальных», людей  необыкновен-ной духовной красоты,   с  блаагородными  чувствами,  возвышенными мыслями. Его идеальные герои не становились неестественными, хо-дульными, как все слишком идеальное, напротив -  они были  предельно жизненны и просты.

Лучшим  моментом роли, ее идейным центром  стал монолог о лесах, до конца  раскрывающий деятельную, творческую натуру Астрова. Книппер-Чехова рассказывала, как ей, игравшей Елену Андреевну, легко было говорить Сoнe: «Милая моя, пойми, это талант! А ты знаешь, что значит талант? Смелость, свободная голова, широкий размах...» И в тонком скептицизме Астрова — Станиславского постоянно сквозило понимание своих неиспользованных возможностей.

По  окончании второго сезона, весной 1900 года, театр всей труппой, вместе с обслуживающим персоналом, отправился в Ялту — показать свои спектакли Чехову. Эта поездка молодой труппы к своему любимому автору осталась как знаменательное событие в истории театра. В тот год в Ялте собралось много литературных знаменитостей: молодой, только что прославившийся Максим Горький, Бунин, Куприн, Мамин-Сибиряк... Все они были покорены искусством Художественного театра.

«Художественники» не мыслили ни одного сезона без  новой чеховской пьесы. Отчасти с тайной целью воздействовать на Чехова своим искусством и была предпринята поездка в Ялту.

Тридцать  первого января 1901 года состоялась премьера «Трех сестер». Из всех постановок своих пьес в Художественном театре только, «Три сестры» Чехов принял безоговорочно.

На  сцене была уездная,  обывательская  Россия, где не живут, а задыхаются, не работают, а тянут лямку. Театр старался приблизить своих героев к более массовой среде, демократизировать их общественное положение.

Исполнение  роли полковника   Вершинина   К. С. Станиславским стало событием в театральной жизни. Высокий, статный, с белоснеж-ной седой годовой, с безупречной  военной выправкой, полковник Вершинин, как и  доктор Астров, был человеком  необыкновенно высокой духовной организации,  идеально прекрасным, возвышенным. Лейтмотивом роли для Станиславского стал монолог о будущем, о том, что, человек  должен «ждать, мечтать, готовиться» к «жизни невообрази-мо прекрасной,  изумительной", - иначе жить невозможно. Книппер-Чехова,  игравшая Машу, писала: «У  Вершинина -  Станиславского звучали все эти тирады о счастливой жизни... не просто привычкой к философствованию, а чувствовалось, что это исходило из его сущности, давало смысл его жизни,  давало возможность идти поверх серых будней и всех невзгод, которые он так покорно и терпеливо переносил».

Для самой Книппер-Чеховой образ Маши, созданный с предельной психологической глубиной и правдой, стал лучшим в чеховском репертуаре.

Символ  мещанства, натуру тупую, бездуховную, воплотила в роли Наташи М. П. Лилина.

Самую долгую жизнь из всех чеховских спектаклей имел «Вишневый сад», премьера которого состоялась 17 января 1904 года. Тема этого спектакля — неудержимый ход истории вперед, к новому, и грустное прощание с неизбежно гибнущим, но в чем-то дорогим прошлым.

История постановки этой последней пьесы  Чехова складывалась не просто. Станиславский  воспринял «Вишневый сад» как  тяжелую драму русской жизни. Чехов же был искренне убежден, что  написал веселую комедию, почти  водевиль. Поэтому он категорически  не принял спектакля МХТ.

Главное противоречие спектакля  и пьесы было заключено в решении  образов Раневской и, особенно, Гаева. С точки зрения Чехова, этолюди  никчемные, хотя и милые; они прежде всего нелепы и смешны. Станиславский же, оттенив очаровательное чудачество «большого ребенка сыграл Гаева духовно богатой, глубокой и тонкой натурой, лучше  всех понимающей существо собственной траагедии — неизлечимую_неприспособленность   к жизни,   ненужность   существования. Силою своего гениального  дарования Станиславский сместил значение  образа Гаева — сделал его ведущим, приблизил к своему тревожному времени. Трагизм, острота переживаний,   неудовлетворенность своей судьбой придавали образу Гаева, человека уходящего поколения, особенно современное звучание. Последняя чеховская постановка МХТ — «Иванов» — состоялась уже после смерти писателя, в память о нем, 19 октября 1904 года. Роль Иванова, определившую идейное   звучание   спектакля,   играл В. И. Качалов. Его Иванов, обыкновенный человек 80-х годов, искренне стремился к осуществлению высоких идеалов, но окружающая жизнь жестокими ударами возвращала его к реальности и напоминала о невозможности что