Телевизионные новости как средство манипулирования сознанием

В итоге, ложное чувство срочности, возникающее в силу упора на немедленность, создает ощущение необычайной важности предмета информации, которое также быстро рассеивается. Соответственно ослабевает способность разграничивать информацию по степени важности. При таком положении вещей умственный процесс сортирования, который в обычных условиях способствует осмыслению информации, не в состоянии выполнять эту функцию. Мозг превращается в решето, в которое ежечасно вываливается ворох иногда важных, но в основном пустых информационных сообщений³⁴.

Сенсационность. Обеспечивать фрагментацию проблем и дробить информацию так, чтобы человек никогда не получал полного, завершающего знания, позволяет использование сенсаций. Это – сообщения о событиях, которым придается столь высокая важность и уникальность, что на них концентрируется и нужное время удерживается почти все внимание публики. Под прикрытием сенсации можно или умолчать о важных событиях, которых публика не должна заметить, или прекратить скандал или психоз, который уже пора прекратить – но так, чтобы о нем не вспомнили.

Подготовка сенсации – кропотливая и дорогая работа, которую выполняют профессиональные специалисты. Замечательно то, что поданная в виде сенсации на телевидении информация, со всеми репортажами с места события, интервью в прямом эфире и т.д., как правило, принципиально искажает происшедшее событие. Это отмечается в специальной литературе по данной теме. Но это и не важно, важен эффект, ради которого запускается сенсация. При этом зритель очарован именно тем, что он наблюдает «неожиданное», не отобранный жизненный материал, так что между ним и реальностью нет никакого посредника. Эта иллюзия достоверности – сильное свойство телевидения.

Техника рассеивания. Подпороговая подача информации довольно распространенный способ манипуляцией сознанием, используемый в СМИ. В 1986-м был небольшой скандал вокруг еженедельника "Аргументы и факты": один въедливый читатель обнаружил, что в маленькой заметке, слова,  набранные жирным шрифтом, образуют самостоятельное и вполне осмысленное антиправительственное высказывание. Неважно даже, было ли это случайностью (как потом писал редактор еженедельника) или хорошо спланированной акцией (как писали противники "АиФ") - подумайте просто о том, что из тогдашних примерно двадцати миллионов читателей еженедельника заметил что-то только один).

В любое письменное сообщение  можно с помощью техники рассеивания вставить скрытую инструкцию, только выделять слова нужно: другим размером шрифта, другим цветом, другим типом шрифта (курсив, "жирный" шрифт, набор прописными буквами, печать "вразрядку" и т. п.), абзацным отступом (аналог паузы в разговоре), особым значком... В телепередачу скрытую инструкцию можно ввести с помощью "бегущей строки", быстрого чередования кадров в сюжете, разговором "за кадром"... Мне трудно перечислить все возможные варианты, их очень много. Важно здесь то, что и статью в газете, и телепередачу увидят миллионы, и если даже в применении какой-то гипнотической техники допущены "помарки", все равно сотни, тысячи людей "проглотили" инструкцию.

Специфика использования манипулятивных технологий на телевидении.

Телевидение - наиболее популярный источник информации для аудитории. Именно телевидение является основным инструментом политического влияния на аудиторию в силу объективных технических качеств.

Эстетика телевидения  воплощает в себя два принципа. Во-первых, это – мозаичность изображения, представляющего весь мир в качестве несвязанных однозначной логической связью сообщений (когда, например, за короткий отрезок времени появляется разномасштабная и разноплановая информация из различных областей жизни). Во-вторых, это – резонанс (взаимоусиление) поступающих в сознание телезрителя сообщений, который преодолевает их мозаичную раздробленность, объединяя в устанавливаемое работой сознания смысловое единство. «Человек может контролировать, «фильтровать» сообщения, которые он получает по одному каналу, например, через слово и через зрительные образы. Когда эти каналы соединяются, эффективность внедрения в сознание резко возрастает – «фильтры» рвутся. Текст, читаемый диктором, воспринимается как очевидная истина, если дается на фоне видеоряда – образов, снятых «на месте событий». Критическое осмысление резко затрудняется, даже если видеоряд не имеет никакой связи с текстом»³⁵.    

Современные политические технологии обязаны своим воздействием на массы в первую очередь визуальным образам телевидения. Телевизионный образ разворачивается на экране в виде мозаики презентативных символов, которые не претендуют на истинность представляемых ими картинок или на ложность, но оказываются для людей основным источником информации об окружающем мире. Телеобразы напрямую связаны и подчинены манипулятивному воздействию на аудиторию. Телевизионная информация – это, прежде всего, эстетическая информация. Телевизионному аудио-визуальному информационному потоку чужды ценности логики: последовательность, аргументация, осмысленный контекст, если они мешают развлекать или определенным образом «настраивать» публику. Телеобразы, по определению, есть «отображение» реальной жизни, но инсценируются они как часть этой реальности. Надо при этом отметить, что эта реальность очень часто преподноситься без логической связи и аргументации речей. Таким образом, у аудитории складывается такой же взгляд на окружающий мир, как им внушает образная телекоммуникация.

Телевидение принципиально отличается от других видов коммуникаций. Во-первых, знаки телеобразы, в отличие от знаков языка или письма, весьма предрасположены к тому, чтобы зритель прочитывал их как естественное жизненное событие. Во-вторых, телеобразы при всей их похожести на реальные жизненные события являются, как и все другие знаки, кодом, а не простым отображением реальных жизненных обстоятельств. Эти знаки, которые генерирует телевидение, имеют определенный смысл, который часто не идентичен тому смыслу, заложенному в вещах, отображаемых на телевизионном экране. Таким образом, кодирование остается для массовой аудитории не заметным, и у лиц, осуществляющих селекцию и оформление телеинформации, возникает возможность внушать, то есть активизировать манипулятивные механизмы.

Свой манипулятивный потенциал  телевидение развивает именно за счет того, что оно искусно скрывает различие между фикцией и реальностью. И именно поэтому информация, преподнесенная из телевизора оказывается куда более убедительной для публики, чем аргументы теоретического или идеологического свойства.

Люди, включая телевизор, ожидают  в первую очередь развлечений, именно поэтому телевидение, следуя этим желаниям зрителя, выбирает события с простой структурой, с конфликтом в центре события, с большой степенью привязки к той или иной персоне. То, что не попадает в должную схему телевидением отбрасывается или переводиться на второй план. В результате действия таких правил политика изображается на телеэкране простым, незамысловатым делом, которое делается героями дня в мгновение ока. Телеобразы незаметно создают такое мнение о политике у телезрителя, которому политика даже если бы хотела не могла следовать.

И здесь же необходимо рассмотреть  особенность телевизионного языка. Ведь речь, как мы уже определили раньше, - это тоже очень мощная манипулятивная техника. Как известно, люди воспринимают идеи, распространяемые средствами массовой информации, через свое мировоззренческое и социально-психологическое состояние, через психологический настрой. С этой точки зрения любопытны заключения, сделанные в области изучения механизмов современной пропаганды. Журналистика сознательно формирует внутреннюю готовность человека воспринимать какой-либо объект или эпизод действительности вполне определенным образом. То есть журналист всегда ведет заданную редакцией политику, направленную на именно такое восприятие, какое они ожидают и программируют. Таким образом, под давлением редакции изменяется не только сознание людей, но и психологические характеристики, свойства, состояния аудитории, на которую было направлено воздействие. В ее арсенале имеется ряд специальных речевых средств, призванных выражать не индивидуальную, а, прежде всего, социальную оценку фактов, событий, явлений. То есть, если мы будем, говоря о  каком-либо человеке, употреблять, скажем, глаголы действия «сделал, потребовал, решительно осудил, вылетел, осмотрел, принял решение», то независимо, что же на самом деле сделал наш герой, у людей сформируется его образ как решительного и активного человека.

В психологии пропаганды центральной является проблема аттитюда (социальной установки). Понятие аттитюда используется для обозначения тенденции действовать в соответствии с оценочными комплексами. Это - ценность, значимость для человека определенного предмета или действия, которые оцениваются как "хороший - плохой", "полезный - вредный" и т.д. Редакция сама определяет для себя подобные критерии, выбирает, что ценно, что нет, и все сотрудники газеты обязаны подчиняться установленным нормам.

Механизмы воздействия существуют как явные, так и скрытые. Сегодня  более широко используется "метод подсознательного стимулирования"³⁶, когда отношение аудитории к тем или иным явлениям окружающей действительности формируется с помощью стандартизированных упрощенных представлений (стереотипов и имиджей). Они внедряются в поток массового сознания.

2.2 Манипуляция  в политике.

В последние несколько лет произошло  прочное слияние СМИ и политики. Практически на российском медиа-рынке нет ни одного не политизированного канала. И, если рассмотреть сценарный план типичного выпуска новостей, то мы легко увидим, что политическим новостям отдается приоритет. И это вполне объяснимо. Таким образом решаются важнейшие политические задачи и таким образом производится манипулирование сознанием потенциального избирателя.

Таким образом, в данном разделе моей дипломной работы речь пойдёт о политических манипуляциях массами, ведь если объектами межличностных манипуляций становятся отдельные индивиды, то объектами политической манипуляции – массы, а порой и целые народы, так как они предполагают воздействие на очень широкий, как можно более всеобъемлющий круг людей. Воля меньшинства (а то и отдельной личности) в завуалированной форме навязывается большинству.

По мнению В.Н. Амелина технологически манипулирование массами представляет собой «воздействие на общественное мнение с помощью управленческих эффектов для достижения определённых целей коммуникатора»³⁷. Политические манипуляции могут иметь как отрицательное, так и положительное значение (например, воздействие на массы для поднятия уровня политического участия, активности). Однако надо признать, что в сегодняшней России процент последних, то есть положительных ничтожно мал.

Таким образом, в данных условиях не просто необходимо, но и неизбежно рассматривать политическую манипуляцию как скрытое воздействие на широкие массы, посредством внушения, пропаганды и т. д. (т.е. с использованием характеристик массовой психологии), имеющее своей целью заставить массы думать и действовать в интересах манипулятора, вразрез собственным интересам.

Несомненно, ещё в период Реформации можно обнаружить множество примеров внушения массам, но только в ХХ веке, благодаря его технологическим возможностям, стало возможно широкое целенаправленное воздействие на миллионные массы. Все представители теории массового общества исходят из того, что главным агентом его становления выступают средства массовой коммуникации. Общественное мнение, эффект гласности, возможность манипулировать сознанием приобрели такую силу, с которой уже не могли не считаться.

Феномен масс и способы управления ею стали проблемой, когда массы получили возможность влиять на ход событий и на политику, например, посредством голосования или восстания. Такая возможность, по мнению Лебона, явилась новшеством в истории³⁸. А Э.Канетти утверждает, что модель взаимоотношений «власть–масса» была создана в далёком прошлом, а наш век отшлифовал, довёл до совершенства то, что в иные времена существовало в зародыше³⁹. На рубеже 19-20 вв. Г. Лебон писал: «Современная эпоха представляет собой один из таких критических моментов, когда человеческая мысль готовится к изменению. В основе этих изменений лежат два главных фактора. Первый – это разрушение религиозных, политических и социальных верований, давших начало всем элементам старой цивилизации; второй – это возникновение новых условий существования в области наук и промышленности»⁴⁰.

По мнению К.Юнга, массовый человек и массовое психическое сознание не более чем продукт исторического развития. Если средневековая религия сформулировала цельного и уравновешенного человека, то просвещение и индустриальная революция стали причиной непрерывно увеличивающегося разрыва между сознательным и бессознательным существованием человека.

Х. Ортега–и–Гассет отмечает: «Массы внезапно стали видны… Они  существовали и раньше, но оставались незаметными, занимая задний план социальной сцены: теперь они вышли на авансцену, к самой рампе, на места действующих лиц. Герои исчезли, остался хор»⁴¹. «Вырванные из родных мест, из своей почвы люди, собранные в нестабильные городские конгломераты, становились массой» и «с переходом от традиции к модернизму на рынок выбрасывается множество анонимных индивидов, социальных атомов, лишённых связи между собой»⁴².

В.Райх вслед за другими  авторами делает вывод, что массовое сознание наполнено иллюзиями. «В самой человеческой массе действует страшная, реакционная, тормозящая развитие сила… Она проявляется как страх перед ответственностью и страх перед свободой»⁴³.

Важнейшими составными частями и одновременно катализаторами, усиливающими процесс массовизации, стали специфические формы массовой культуры, стандарты духовной жизни, связанные с возникновением и функционированием в обществе различных видов массовой информации. В частности многие исследователи указывали на роль телевидения. Г.Маркузе, например, отмечает в своих работах, что массовое потребление телевизионной информации, когда глаза воспринимают хаотический набор, светящихся на экране точек, приводит к формированию нового типа массового сознания. Возникает импульсивно–реагирующая психика.