Мир художествнного произведения

МИНИСТЕРСТВО  ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ  УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО  ОБРАЗОВАНИЯ

«ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ  ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ» 

ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ  ФАКУЛЬТЕТ 

Кафедра издательского дела и журналистики 
 
 
 
 
 

ПРАКТИЧЕСКАЯ  РАБОТА ПО ОСНОВАМ  ТЕОРИИ ЛИТЕРАТУРЫ

НА  ТЕМУ: «МИР ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ» 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

                                                                                                                      Выполнила: Коршунова А.,

                                                                                                                      студентка 712 группы

                                                                                                                      Проверила: Лапко А.В. 
 
 
 
 
 
 

   Хабаровск 2012 г.

План:

1. Понятие мира художественного произведения. Ценностный центр мира художественного произведения. Не тождественность изображаемого мира первичной реальности.

2. Персонаж. Типы персонажей (авантюрно-героический, житийно-идиллический, антигерой).

3. Художественная деталь. Типы художественной детали (деталь-подробность, деталь-символ).

4. Портрет. Типы портретов (по месту в тексте, по художественным приёмам, по отношению к внутреннему миру). Портрет-грация (Ф. Шиллер).

5. Пейзаж. Типы пейзажа (идиллический, экзотический, национальный). Функции пейзажа. Отличие пейзажа от изображения природы.

6. Время и пространство художественного произведения.

7. Автор и его присутствие в произведении. Образ автора. Автор, повествователь, рассказчик.

8. Художественная речь (язык художественной литературы).

9. Психологизм. Приёмы психологизма. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

I. Мир художественного произведения

    Мир литературного произведения — это  воссозданная в нем посредством  речи и при участии вымысла  предметность. Он включает в себя не только материальные данности, но и  психику, сознание человека, главное  же — его самого как душевно-телесное единство. Мир произведения составляет реальность как «вещную», так и  «личностную». В литературных произведениях эти два начала неравноправны: в центре находится не «мертвая природа», а реальность живая, человеческая, личностная.

    Понятие «художественный мир произведения» (иногда именуемый «поэтическим», или  «внутренним») укоренено в литературоведении  разных стран. У нас оно было обосновано Д.С. Лихачевым [1]. Важнейшие свойства мира произведения — его не тождественность первичной реальности, участие вымысла в его создании, использование писателями не только жизнеподобных, но и условных форм изображения. В литературном произведении царят особые, собственно художественные законы.

    «Пусть  мы имеем дело с миром совершенно ирреальным, — писал У. Эко, комментируя  свой роман «Имя розы», — в котором  ослы летают, а принцессы оживают  от поцелуя. Но при всей произвольности и не реалистичности этого мира должны соблюдаться законы, установленные  в самом его начале <…> Писатель — пленник собственных предпосылок»[2].

    Мир произведения — это художественно  освоенная и преображенная реальность. Он многопланов. Наиболее крупные единицы  словесно-художественного мира —  персонажи, составляющие систему, и  события, из которых слагаются сюжеты. Мир включает в себя компоненты изобразительности (художественной предметности):

    - акты поведения персонажей;

    - черты их наружности (портреты);

    - явления психики;

    - факты окружающего людей бытия (вещи, подаваемые в рамках интерьеров; картины природы — пейзажи).

    Также, малым и неделимым звеном художественной предметности являются единичные подробности (детали) изображаемого [3], порой четко и активно выделяемые писателями и обретающие относительно самостоятельную значимость. Так, Б.Л. Пастернак замечал, что в стихах А.А. Ахматовой его чарует «красноречие подробностей». Он придавал деталям в поэзии некий философический смысл. Последние строки стихотворения «Давай ронять слова…» («<…> жизнь, как тишина/ Осенняя, — подробна») предварены суждением о «боге деталей» как «всесильном боге любви».

    От  эпохи к эпохе предметный мир  произведений все шире и настойчивее  осваивается в его мельчайших подробностях. Писатели и поэты как  бы вплотную приближаются к изображаемому.

    «Когда сюда на этот гордый гроб

    Придете кудри наклонять и плакать»

    По  поводу этих строк из пушкинского  «Каменного гостя» Ю.К. Олеша заметил: «Кудри наклонять» — это результат  обостренного приглядывания к вещи, несвойственного поэтам тех времен. Это слишком «крупный план» для  тогдашнего поэтического мышления <…> Во всяком случае, это шаг поэта в иную, более позднюю поэтику» [4].

    Своего  рода максимума детализация изображаемого  достигла в литературе второй половины XIX столетия — и на Западе, и в  России. Знаменательно утверждение  Л.Н. Толстого, что воздействие на читателя «только тогда достигается и в той мере, в какой художник находит бесконечно малые моменты, из которых складывается произведение искусства» [5].

    Создание виртуальной целостности воображенного мира представляет собою важное свойство его художественности и позволяет говорить о законе целостности. Согласно этому закону, «в настоящем художественном произведении… нельзя вынуть один стих, одну сцену, одну фигуру, один такт из своего места и поставить в другое, не нарушив значение всего произведения» (Л. Н. Толстой). Данный закон выражает собою эстетическую природу художественности – неразрывность содержания и формы произведения искусства как граней единого целого. Это существенным образом отличает условность искусства от условности всех иных семиотических практик текстопорождения.

    Художественное  целое всегда направляется к неизвестному адресату, в существовании которого поэт не может сомневаться, не усомнившись  в себе. При этом внешняя адресованность литературного текста (посвящения, обращения к читателю) для искусства факультативна. Эстетическая адресованность состоит в том, что произведение уже содержит в себе внутреннюю точку зрения, с которой этот мир открывается во всей своей целостности и оригинальности.

    II. Персонаж

    В литературных произведениях неизменно  присутствуют и, как правило, попадают в центр внимания читателей образы людей, а в отдельных случаях  — их подобий: очеловеченных животных, растений («Attalea princeps» В.М. Гаршина). Существуют разные формы присутствия человека в литературных произведениях. Это повествователь-рассказчик, лирический герой и персонаж, способный явить человека с предельной полнотой и широтой. Этот термин взят из французского языка и имеет латинское происхождение. Словом «persona» древние римляне обозначали маску, которую надевал актер, а позднее — изображенное в художественном произведении лицо. В качестве синонимичных данному термину ныне бытуют словосочетания «литературный герой» и «действующее лицо». Однако эти выражения несут в себе и дополнительные значения: слово «герой» подчеркивает позитивную роль, яркость, необычность, исключительность изображаемого человека, а словосочетание действующее лицо» — тот факт, что персонаж проявляет себя преимущественно в совершении поступков [6].

    Персонаж  — это либо плод чистого вымысла  писателя (Гулливер и лилипуты у  Дж. Свифта; лишившийся носа майор Ковалев  у Н.В. Гоголя), либо результат домысливания облика реально существовавшего человека (будь то исторические личности или люди, биографически близкие писателю, а то и он сам); или же итог обработки и достраивания уже известных литературных героев (Дон Жуан или Фауст). Наряду с литературными героями как человеческими индивидуальностями, порой весьма значимыми оказываются групповые, коллективные персонажи (толпа на площади в нескольких сценах «Бориса Годунова» А. С. Пушкина, свидетельствующая о мнении народном и его выражающая).

    Персонаж  имеет как бы двоякую природу. Он, во-первых, является субъектом изображаемого  действия, стимулом развертывания событий, составляющих сюжет. Именно с этой стороны  подошел к персонажной сфере  В.Я. Пропп в своей всемирно известной  работе «Морфология сказки» (1928). О  сказочных героях ученый говорил  как о носителях определенных функций в сюжете и подчеркивал, что изображаемые в сказках лица значимы, прежде всего, как факторы движения событийных рядов. Персонаж как действующее лицо нередко обозначается термином актант (от лат. - действующий).

    Во-вторых, и это едва ли не главное, персонаж имеет в составе произведения значимость самостоятельную, независимую  от сюжета (событийного ряда): он выступает  как носитель стабильных и устойчивых (порой, правда, претерпевающих изменения) свойств, черт, качеств.

    Персонажи характеризуются с помощью совершаемых  ими поступков (едва ли не в первую очередь), а также форм поведения  и общения (ибо значимо не только то, что совершает человек, но и  то, как он при этом себя ведет), черт наружности и близкого окружения (в  частности — принадлежащих герою  вещей), мыслей, чувств, намерений. И  все эти проявления человека в  литературном произведении (как и  в реальной жизни) имеют определенную равнодействующую — своего рода центр, который М.М. Бахтин называл ядром  личности, А.А. Ухтомский — доминантой, определяемой отправными интуициями человека. Для обозначения устойчивого  стержня сознания и поведения  людей широко используется словосочетание ценностная ориентация. «Нет ни одной  культуры, — писал Э. Фромм, —  которая могла бы обойтись без  системы ценностных ориентаций или  координат». Есть эти ориентации, продолжал  ученый, «и у каждого индивидуума» [7].

    Ценностные  ориентации (их можно также назвать  жизненными позициями) весьма разнородны и многоплановы. Сознание и поведение  людей могут быть направлены на ценности религиозно-нравственные, собственно моральные, познавательные, эстетические. Они связаны и со сферой инстинктов, с телесной жизнью и удовлетворением  физических потребностей, со стремлением  к славе, авторитету, власти.

    Позиции и ориентации как реальных, так  и вымышленных писателями лиц  нередко имеют облик идей и  жизненных программ. Таковы «герои-идеологи» (термин М.М. Бахтина) в романтической  и послеромантической литературе. Но ценностные ориентации часто бывают и внерациональными, непосредственными, интуитивными, обусловленными самой  натурой людей и традицией, в  которой они укоренены. Например, Максим Максимыч у Лермонтова, который не любил «метафизических прений»; Наташа Ростова Толстого, которая «не удостаивала быть умной».

    Герои литературы разных стран и эпох бесконечно многообразны. Вместе с тем в персонажной  сфере явственна повторяемость, связанная с жанровой принадлежностью  произведения и, что еще важнее, с  ценностными ориентациями действующих  лиц. Существуют своего рода литературные «сверхтипы» — надэпохальные  и интернациональные. Подобных сверхтипов немного. Как отмечали М.М. Бахтин и (вслед за ним) Е.М. Мелетинский [8], на протяжении многих веков и даже тысячелетий в художественной словесности доминировал человек авантюрно-героический, который твердо верит в свои силы, в свою инициативу, в способность добиться поставленной цели. Он проявляет свою сущность в активных поисках и решительной борьбе, в приключениях и свершениях [9], и живет представлением о своей особой миссии, о собственной исключительности и неуязвимости. Емкие и меткие формулы жизненных позиций таких героев мы находим в ряде литературных произведений. Например: «Когда помочь себе ты можешь сам,/ Зачем взывать с мольбою к небесам?/ Нам выбор дан. Те правы, что посмели;/ Кто духом слаб, тот не достигнет цели./ «Несбыточно!» — так говорит лишь тот,/ Кто мешкает, колеблется и ждет» (У. Шекспир. «Конец — делу венец». Пер. М. Донского). «Под клобуком свой замысел отважный/ Обдумал я, готовил миру чудо», — рассказывает о себе пушкинский Григорий Отрепьев. А в романе «Братья Карамазовы» черт так выразил сокровенные помыслы Ивана: «Где стану я, там сейчас же будет первое место».

    Персонажи, принадлежащие к авантюрно - героическому сверхтипу, стремятся к славе, жаждут быть любимыми, обладают волей «изживать фабулизм жизни» [10], т.е. склонны активно участвовать в смене жизненных положений, бороться, достигать, побеждать. Авантюрно-героический персонаж — своего рода избранник или самозванец, энергия и сила которого реализуются в стремлении достигнуть каких-то внешних целей.