История приватизации в России: теория и практика

(А.Колесников. Неизвестный Чубайс. Страницы из биографии. – М.: Захаров, 2003 г., стр.52-53.)

Понятно, что тогда речь шла о реформе «с социалистическим лицом», но ситуация и подходы к ее оценке менялись очень быстро. Реформы были необходимы и многие представители научной интеллигенции, особенно молодежь, это хорошо понимали.

«С 1985 года во всех экономических учебных и исследовательских институтах по рукам ходила самиздатовская рукопись под названием «Другая жизнь». Ее автор, наиболее радикальный из всех либералов молодой сотрудник ЦЭМИ АН СССР Виталий Аркадьевич Найшуль, выступил с идеей экономической реформы и народной приватизации. Книга была популярной по форме и радикальной по содержанию… Среди прочего в книге излагался первоначальный сценарий приватизации, которую потом назвали ваучерной – каждый гражданин по плану Найшуля, должен был получить по пять тысяч специальных именных рублей».

(Там же, стр. 66.)

Как видим, идея «родилась» в Москве. Питерские экономисты обсудили ее на «конспиративном семинаре» в 1987 году. Забавно, конечно, читать про конспиративный семинар во времена перестройки, тем более, что рукопись уже ходила «по всем институтам». Но что делать, если людям нужна «героическая молодость», «подполье» и гордое звание «ррреволюционера»… К слову сказать, в том 1987 году в МГУ студенты-гуманитарии уже проводили несанкционированные митинги.

Самым главным этапом для Чубайса стала его поездка на десять месяцев в Венгрию на стажировку - за «опытом социалистических реформ». (До этого он в 1985 году побывал в Польше «по линии «Спутника», то есть как турист, так что вряд ли можно всерьез принимать сегодняшние рассказы о каких-то реальных контактах с «Солидарностью». В лучшем случае – доверительно пообщался с польскими коллегами, которые, надо понимать, симпатий к Ярузельскому не испытывали.)

«Венгрия была колоссальным опытом для будущего реформатора. «Я там занимался чем угодно, только не своей докторской диссертацией», - говорит Чубайс. В Будапеште он много читал – опять как в Питере, до закрытия библиотеки – и общался со множеством людей: познакомился с кумиром молодых советских экономистов Яношем Корнаи, классиком западной экономической науки Алеком Ноувом, будущим премьером, а затем и президентом Чехии Вацлавом Клаусом, многими известными советологами. Резко улучшил свой английский, получал из Америки уже самую настоящую антисоветскую литературу, вытащил в Будапешт поэтапно некоторых представителей своей команды, включая Петра Филиппова и Григория Глазкова, для которых это была первая поездка за рубеж.

Немаловажным обстоятельством оказалось и знакомство с живой полурыночной, а в некоторых отношениях и совсем рыночной, экономикой Венгрии».

(Там же, стр. 71-72.)

Что и говорить, повезло молодому специалисту. Странно правда, что именно венгерский опыт приватизации он отверг. Но не в этом суть, главное – обозначилась определенная тенденция в его развитии, как теоретика приватизации. Эта тенденция проявилась и у него, и у его коллег просто – отчетливый крен на Запад. Безусловно, «западники» в России не новость. Новость в другом, что «западники» стали проводить реформы в России совершенно ее игнорируя, но четко ориентируясь на мнение «коллег» с Запада.

После этой поездки в Венгрию Чубайс со товарищи зачастили за рубеж. В 1989 году Анатолий Борисович уже выступает с докладом в Италии. В его биографии содержится трогательное признание:

«Доклад важен с той точки зрения, что опровергает представление о российских реформаторах как о людях, действовавших в 1991-1992 годах вслепую. Они превосходным образом прогнозировали последствия каждого шага и не испытывали по этому поводу никаких иллюзий».

(Там же, стр. 73.)

Так-то вот! А еще говорят, что у них программы нет. Да была программа, была! И не они одни ее писали. Программа вырабатывалась на международных семинарах и конференциях в Европе. И еще вопрос, велик ли в ней вклад самого А.Б. Чубайса со товарищи. Вот как пошли у них дела после 1988 года:

«Спустя два года в той же Венгрии прошел знаменитый Шопронский семинар, собравший лучших экономистов из России, включая значительную часть будущих представителей первого правительства реформ, и известных экономистов уровня Уильяма Нордхауза и Руди Дорнбуша. Эта страна стала своего рода «окном в Европу» для первого поколения реформаторов в целом и для Чубайса в частности. После Венгрии, после Шопрона, куда приехал из соседней Австрии на своей новенькой «девятке» щеголеватый Петр Авен, не только Анатолия Борисовича, но и многих представителей команды стали звать на конференции международного уровня. Эпоха семинаров закончилась – начался не менее существенный с точки зрения кристаллизации представлений об экономике период конференциального международного общения, закончившийся летом 1991-го мероприятием в Альбахе (Австрия).

В Альбахской конференции участвовали Чубайс, Васильев. Авен, Кагаловский, Гайдар. Именно тогда была окончательно оформлена идея проведения реформы в границах отдельных республик, на чем особенно настаивал Константин Кагаловский, а до этого, как известно, Борис Львин, предсказавший развал Советского Союза еще в 1988 году и угадавший конкретный срок конца империи. В тексте Альбахской декларации прямо указывалось на невозможность реализации реформы в том случае, если СССР продолжит свое существование в прежнем виде».

(Там же, стр. 73.)

Странные все-таки люди, эти либералы. То все откровенно рассказывают, то начинается нелепое жеманство. Говорили бы прямо: с нашей точки зрения, реформа невозможна, если Союз вообще продолжит свое существование. И все ясно. Особенно накануне августовских событий 1991 года.

Правда, «реформу» они в виду имели свою, собственную, России еще неизвестную.

Ну, а дальше - как по писаному. 19 августа, 20 августа, 21 августа… Как гласит официальная легенда либералов, в сентябре 1991 года госсекретарь Геннадий Бурбулис (да, был такой…)предложил Егору Гайдару сформировать рабочую группу по разработке стратегии экономической реформы. Интересно отметить, что в тот момент со своими программами носились многие. А вот победили Гайдар с Чубайсом. Дело, наверное, не в том, что Гайдар с Чубайсам познакомились «в дни путча» (ну прямо-таки, «вместе кровь проливали!»), а в том, что товарища Гайдара знали и двигали вперед такие выдающиеся дочери Земли Советской, как, скажем Е. Боннэр? Тем более, что и за Гайдара, и за Чубайса уже было кому слово замолвить из-за бугра.

Кстати, о Гайдаре. У него были маститые западные учителя – Джеффри Сакс (Гарвардский университет, США), Ричард Лэйард (Лондонская школа) экономики, Андерс Ослунд (Швеция). Все они стали официальными советниками Гайдара, когда он пришел в правительство. Эти экономисты, как и положено, были на короткой ноге с руководством МВФ и ВБ.

Свою программу Гайдар писал с Джеффри Сакса (который вообще немало подвизался в качестве советника - и у Пиночета в Чили, и у Бальцеровича в Польше). Ее суть в выравнивании рынка путем моментального «сжатия» потребительского спроса, резкого снижения реальных доходов и сбережений основной массы населения.

На протяжении лета и осени 1991 года гарвардский профессор Джеффри Сакс и его команда участвовали во встречах на  даче под Москвой, где молодые реформаторы планировали программу преобразований.

Джеффри Сакса иногда даже приписывают авторство термина «шоковая терапия». И действительно, стараниями его ученика Гайдара России был устроен небывалый «шок» - гиперинфляция достигала 2500 процентов.

Интересно отметить, что когда Гайдар в декабре 1992 года был смешен с поста Председателя Правительства РФ, «гарвардский светоч» не растерялся. Он обратился с запиской к Руслану Хасбулатову - Председателю Верховного Совета Российской Федерации, в которой предложил свои услуги, в частности, в организации западной помощи и налаживании контактов в конгрессе США. Правда, Хасбулатов от этой «чести» отказался.

Однако это было еще впереди. А в сентябре 1991 года реформаторы-единомышленники засели всей своей рабочей группой на госдаче в Архангельском, и работа закипела.

Искренние, горячие молодые реформаторы решили животы свои положить, но вывести народ к светлому будущему. И сколько благородства, сколько высокой чести было в их трудах. Вот что, к примеру, озвучил Ельцин, читая подготовленную ими программную речь на V съезде народных депутатов России 28 октября 1991 года:

«Я обращаюсь к вам в один из самых критических моментов российской истории. Именно сейчас определяется, какой будет Россия, да и страна в целом (Союз еще не распался, так что об этом пока ни гу-гу – ред.), в последующие годы и десятилетия».

(Там же. стр.87.)

Тут, наверное, слезы накатили на глаза великого человека и он рубанул всю правду-матку, сочиненную ему веселыми ребятами из Архангельского:

«Сегодня, в условиях острейшего кризиса, провести реформы безболезненно не удастся. Наиболее трудным будет первый шаг, произойдет некоторое падение уровня жизни… Хуже будет всем примерно полгода, затем – снижение цен, наполнение потребительского рынка товарами. А к осени 1992 года, как я обещал перед выборами, стабилизация экономики, постепенное улучшение жизни людей».

(Там же, стр. 87-88.)

В этой речи было замечательным все – реформаторский порыв, жесткость постановки проблемы. Но главное – правда, так нужная народу.

Сегодня реформаторы похваляются, что в действительности все они знали и понимали. Во всяком случае, в 1991-1992 годах. Похоже, что так и было. Отсюда и столь уверенная ложь. Как говорится, чем наглей – тем правдоподобней.

Кстати, один пассаж Ельцина наводит на некоторые размышления: «как я обещал перед выборами» означает, что программу реформы на 1992 год ему уже составили как минимум весной 1991 года. И, как представляется, кто-то из хороших знакомых, судя по всему Е.Гайдар, с которым незадачливый Бурбулис познакомился почему-то только в сентябре.

Но главное – дело. 6-8 ноября 1991 года назначено правительство Гайдара. Чубайс стал председателем Госкомитета по управлению государственным имуществом (ГКИ) уже 6 ноября. 19 ноября 1991 года был одобрен первый пакет нормативных актов. Биограф Чубайса скромно замечает, что это был «список первоочередных нормативных актов – реальные действия вместо программы».

(Там же, стр. 88.)

Конечно «список реальных действий» – будут они программу свою обнародовать! Тем более, что все шло, как по писаному в Альбахе: в декабре 1991 года распался Советский Союз.

Вообще энтузиазм реформаторов, а более всего их абсолютная уверенность в себе поражают. Что они знали о капитализме? Читали книжки, участвовали в семинарах и конференциях в Венгрии и сытой Западной Европе, где их откровенно обрабатывали? Ох, не зря, не зря тревожился нобелевский лауреат Гэлбрейт, говоря о рекомендациях, которые «нередко даются людьми, чья безоглядная приверженность идеологии свободного предпринимательства и чья убежденность в том, что государство не должно играть в экономической жизни никакой роли, могли бы стать губительными даже для нас, если бы мы к этому прислушивались».

Неофиты капиталистической веры и дилетанты рыночной экономики прислушивались прямо-таки с азартом. И с таким же азартом они стали осуществлять экономические реформы.

Ход  приватизации и ее основные формы

Начальный этап приватизации пришелся на период 1988-1992 гг., когда в стране появились первые изменения отношений собственности, стали появляться кооперативы и т.п. Этот этап можно было бы назвать «ползучей» приватизацией, т.к. именно в этот период стали создаваться различные схемы использования государственной собственности в частных целях (т.е. отношения управления и распределения в государственных по юридической форме предприятий стали осуществляться некоторыми руководителями предприятий и их партнерами в собственных интересах). К примеру, рядом с государственным предприятием создавались кооперативы, которые использовали основные фонды, сырье, налаженные партнерские связи и т.д. для фактической эксплуатации этих предприятий в интересах определенных лиц. Однако этот процесс не мог по существу изменить государственный характер основного объема собственности в стране и в данном случае можно отставить его за пределами рассматриваемой проблемы. 

Что же касается масштабной приватизации госсобственности, то первоначально имелось несколько ее программ с принципиально разными подходами. Так, Григорий Явлинский со своей командой выдвинул разработанный проект по формуле «управляемая распродажа государственной собственности за деньги любому покупателю без специфичных запретов и льгот; при единообразном подходе для всей территории России; аккумулирование полученных средств предусматривалось в федеральном бюджете». По сути дела, речь шла о «венгерском варианте».

Либерал-реформаторы сопротивлялись этому варианту приватизации под тем предлогом, что «ни денег, ни собственников в переходных экономиках не было». Это, разумеется было лукавством, ибо при такой постановке вопроса, кроме как на иностранный капитал просто не на кого рассчитывать. И уж совсем не понятно, как удалось запустить приватизационные процессы в бывших соцстранах, где крупных капиталов так же не наблюдалось, а те, что имелись, вряд ли превосходили накопленное различными предпринимателями в России к 1992 году.

С другим проектом выступил М.Малей, который идею «торговой приватизации» в связи со все тем же «отсутствием денег у населения» отвергал. Он предлагал «народную приватизацию» — «всем гражданам России поровну и бесплатно». Приватизация должна была затронуть 70 процентов основных производственных фондов промышленности и сельского хозяйства. Все граждане страны должны были получить безвозмездно государственное имущество общей балансовой стоимостью 2200 млрд. рублей. Каждый гражданин при реализации этого проекта должен был бы получить свою долю. При этом доля оценивалась в «условных единицах», а не в «живых», то есть инфляционных рублях. Размер доли составил бы 14 тыс. условных балансовых рублей (по расчетам Госкомитета по управлению государственным имуществом Советского Союза).