Армия на Востоке

Вмешательство армии  в политику весьма многообразно по своей социальной и идеологической направленности, что определяется конкретными условиями данной страны и расстановкой внутриполитических сил. Сам факт вступления вооруженных сил на авансцену политической борьбы, их идеологическая и политическая ориентация, а также, в конечном счете, уход с политической арены также определяется взаимоотношением различных политических сил, масштабами социальных противоречий и попытками их разрешения со стороны армии.

Политизация армии - это, собственно говоря, политическая позиция, прежде всего офицерского корпуса, поскольку рядовой и сержантский составы являются во многом пассивной массой, идущей за офицерством и создающей ему своеобразную социальную основу ( )

Армия – это не просто слепок с общества, не просто арифметическая сумма определенного количества выходцев из крестьян и других социальных слоев. На военной службе эти выходцы из различных социальных групп населения объективно приобретают новое политическое и идеологическое качество, в результате которого сплачиваются в особый, сцементированный единой дисциплиной организм ( ). Армия выступает как совершенно особая и в значительной мере самостоятельная социально-политическая сила, приобретает черты довольно замкнутой корпорации со своими собственными общественными интересами, хотя, разумеется, далеко не всегда одинаковыми, и тем более не всегда демократическими.

Развитие социально-политических процессов после достижения юридической независимости многими странами Востока объективно способствовало усилению роли военных в политической сфере, что подталкивало их к прямому вмешательству в политические процессы. К фактам такого рода, благоприятствовавшим возрастающей роли армии в политике, следует отнести острую борьбу за власть между различными политическими группировками, порождавшими политическую нестабильность, которая, в свою очередь, усиливала тяготение различных слоев населения к установлению сильной авторитарной власти. Привилегированные слои общества видели в армии эффективное средство подавления выступлений оппозиционно настроенных или просто недовольных групп населения, фактор стабилизации политического положения в стране на консервативной основе. В то же время во многих из этих стран стали возникать мелкобуржуазные теории о так называемом мессианстве армии, об особой роли военных руководителей, что практически всегда находило благоприятный отклик в широких военных кругах, особенно у молодого офицерства, которое видело в этих теориях главное идеологическое средство достижения своей цели - активное участие армии в общественной и политической жизни. В то же время в этом процессе так называемого «раскрепощения военных» таилась опасность того, что он будет использован в корыстных целях политиками и авантюристами, как в самих вооруженных силах, так и в различных политических партиях или даже отдельными государственными руководителями. Как показал политический опыт целого ряда стран, заигрывая с армией, идеологи авторитарных режимов объявляли ее прямой и часто единственной наследницей традиций борьбы за освобождение, продолжательницей дела участников национально-освободительных революций, борцов с колониализмом и социальным угнетением.

Следует отметить, что  на практике зачастую враждебные друг другу военные группировки традиционно  апеллировали к единству вооруженных  сил, к сохранению их особого, профессионального  облика. Поляризация в вооруженных силах протекала в рамках системы, в которой единство самой армии рассматривалось в качестве обязательного условия ее самостоятельного существования. В армии ни один лидер не мог собрать сторонников и официально выделиться в отдельную организацию. Не случайно, любая офицерская фракция, не согласная с политикой высшего армейского руководства или с существующей в данный период государственной властью, выступала от лица всей армии, так же, впрочем, как и ее противники. Совершенно очевидно, что армия должна быть всегда единой, руководствоваться строгой военной дисциплиной, соблюдать субординацию. В этом ее существо, как и любой другой государственной организации. В то же время это свойство армии как раз и позволило ей стать гораздо более стабильным политическим институтом. Политическая ориентация, которую приобрел процесс такого единства, обладала своим механизмом воздействия на позицию военных, своей внутренней логикой развития. Именно эти процессы в вооруженных силах с особой ясностью проявились в условиях обострения и углубления социально-экономического и политического кризиса этих стран, когда отдельные группировки в армии активно поддерживали точку зрения о неспособности гражданских правительств, институтов представительной демократии обеспечить проведение необходимых социальных преобразований в рамках стабильности и конституционного порядка, обезопасить эти страны от внутренней агрессии и угроз экстремизма. А отсюда делался совершенно определенный вывод: без решающей политической роли армии как стабилизирующего фактора вообще невозможен политический, социальный и экономический прогресс.

Вот почему этапы политического  развития большинства стран Востока характеризовались стремлением армии активно вмешиваться в процесс государственного строительства, оказывать свое прямое воздействие на формирование и функционирование политических систем этих стран.

Приход армии к власти в результате первой волны военных  переворотов 40-60-х годов XX века привёл к созданию в ряде стран Востока бонапартистских режимов. В советской литературе, в частности в работах Г. И. Мирского, Б. Г. Сапожникова, Р. Э. Севортяна ( ) выделены 3 основных типа армейских диктатур: военно-бюрократический режим буржуазно-националистического характера, военно-бюрократический режим неоколонистского типа, режим революционно-демократической военной диктатуры ( ). В основу данной классификации была положена идейно - политическая ориентация и социально-классовая природа того или иного военного режима.

В современной и отечественной  литературе, в частности работах В.А. Фёдорова ( ) при анализе природы и сущности военных режимов основной акцент делается на роль армии как единственного общенационального института, призванного решать задачи в интересах всего общества. При этом надклассовый бонапартизм военных режимов определяется слабостью и неструктурированностью социально-классовых сил, незавершенностью процессов классообразования. Особое внимание уделяется армии как важнейшему инструменту форсированный социально-экономической модернизации.

Говоря о политической роли армии в развивающихся странах Востока большинство отечественных и зарубежных исследователей обращают главное внимание особо роли государства и специфики социально-классовой структуры афро-азиатских обществ.

Взаимоотношения между  государством и обществом в освободившихся странах Востока развивались на принципиально иной основе, чем в промышленно развитых странах.

В Западной Европе формирование буржуазного гражданского общества происходило в ходе длительного периода становления капиталистического способа производства и было предпосылкой возникновения современного государства, которое в дальнейшем опиралось на прочную структуру гражданского общества. В странах Востока к моменту обретения ими независимости и началу ускоренного развития капитализма подобное гражданское общество, естественно, отсутствовало. В этих условиях государство должно было взять на себя большой объем функций и путем целенаправленной деятельности «сверху» обеспечить экономическую трансформацию общества и его национально-государственную интеграцию. Государство на Востоке, отмечает Н.А. Симония, было призвано играть активную формирующую или созидательную роль практически на всех этажах общества: в экономическом базисе, в национально-этнической надстройке, в формировании и внедрении господствующей государственной идеологии ( )

Таким образом, в самом  характере формационного развития стран Азии и Африки, и, прежде всего  тех из них, которые ориентируются  на ускоренное развитие капитализма, заложены предпосылки для повышения роли централизованного государства, а, следовательно, усиления влияния тех органов государственного аппарата, которые служат опорой и орудием исполнительной власти, в первую очередь армии и полиции.

В многочисленных работах  отечественных и зарубежных политологов не раз подчеркивалось, что заимствованные на Западе модели политических систем буржуазно-демократического типа оказались непригодными для подавляющего большинства освободившихся стран в первые годы их независимого развития. К этому следует добавить, что в первые годы после обретения независимости в большинстве развивающихся государств, избравших путь капиталистического развития, не было также и адекватной базы для установления сильных авторитарных режимов. Материальные основы авторитаризма (в первую очередь политизированная армия) создавались в течение ряда лет, как правило, с помощью США или других западных стран. В Таиланде, Пакистане и некоторых других развивающихся странах с начала 50-х годов при опоре на американскую помощь и при посредстве американских советников и экспертов происходило формирование и укрепление прозападных армий, осуществлялась соответствующая индоктринация офицерского состава, создавались военные и военно-гражданские органы, позволившие военно-бюрократическим кругам впоследствии не только применять насильственные методы правления, но и прибегать с их помощью к политическому маневрированию, к созданию и расширению социальной базы авторитарных режимов.

К концу 50-х – началу 60-х годов материальные предпосылки установления военно-бюрократических режимов во многих государствах Востока, находившихся под влиянием развитых капиталистических стран, были созданы. Это знаменовало начало целой серии военных переворотов и приход к власти в большинстве стран рассматриваемой группы бюрократических группировок – военных, военно-гражданских или гражданских по форме, опирающихся на армию, провозгласивших своей целью капиталистическую модернизацию и достижение государственной интеграции на базе националистических идейных установок.

Формированию и функционированию опирающихся на армию авторитарных режимов способствовала и специфика социально-классовой структуры развивающихся стран, прежде всего слабость национальной буржуазии и ее неспособность достигнуть доминирующего положения в обществе с помощью экономических рычагов и обеспечить, то выражению А. Грамши, свою гегемонию или идейно-нравственное господство. При слабости национального капитала государство вынуждено было взять на себя мобилизацию материально-финансовых ресурсов и создание недостающих звеньев воспроизводства ( )

Сохранению и упрочению  лидирующего положения военно-бюрократических  группировок, выступающих с позиций  «надклассового арбитра», способствовало и то, что до сих пор буржуазия Востока разобщена в силу своей принадлежности к различным кастовым, религиозно-общинным, клановым, этническим и другим организациям, к существующим на их базе системам взаимной поддержки и кредитования. В результате консолидация буржуазного класса замедляется, а классовые и внутриклассовые противоречия в этих странах в значительной степени выступают в форме межобщинных, межэтнических и т. п. противоречий, к урегулированию которых нередко привлекается военно-полицейский аппарат, о чем свидетельствует опыт развития таких стран, как Таиланд и Пакистан.

Необходимо также отметить, что в ряде стран влиятельные группы инонациональной (иноэтнической) буржуазии проявляли заинтересованность в установлении и поддержании авторитарного правления. Например, в Таиланде и Индонезии буржуазия китайского происхождения вступала в партнерство с военно-бюрократической верхушкой, с тем, чтобы обеспечить себе выгодные условия предпринимательской деятельности. Она и в дальнейшем была заинтересована в сохранении основ военно-бюрократического режима, полагая, что демократический режим подорвет ее позиции.

Важную роль в упрочении  авторитарного правления во многих странах Востока сыграла новая социальная общность – бюрократическая буржуазия, формировавшаяся из обуржуазившейся гражданской и военной бюрократии. Так как главными методами обогащения и последующего обуржуазивания бюрократии были коррупция и другая незаконная деятельность, эта новая фракция буржуазного класса рассматривала авторитаризм. Как одно из главных условий собственного существования. Она была крайне заинтересована, особенно в начальный период своей эволюции, в существовании сильного государственного сектора, находившегося под ее контролем и служившего главным источником обогащения. Государственный сектор позволял также военно-бюрократическим кругам поддерживать на высоком уровне военные расходы, организовывать собственное производство вооружений, содержать многочисленную армию и полицию, создавать привилегированные условия жизни для офицеров и чиновников.

Бюрократическая буржуазия, отмечает Р. Г. Ланда, не только является новой социальной общностью, но и представляет собой стадию становления и развития частнопредпринимательской буржуазии, своего рода этап и средство превращения бюрократии в предпринимательскую буржуазию. В разных странах и разных условиях фазы этого переходного цикла (бюрократия — бюрократический капитал — буржуазия) весьма отличаются по характеру, длительности, формам проявления и конечным результатам (£). И опыт показывает, что степень авторитарности режима, его эволюция в сторону представительности, смена циклов военного и гражданского правления во многом определяются положением, влиянием и самостоятельностью бюрократической буржуазии, опирающейся как на гражданскую часть государственного аппарата, так и на армию.

По мере укрепления частнокапиталистического уклада и численного роста национальной буржуазии бюрократические группировки, возглавляющие авторитарные режимы, все больше подвергаются давлению и со стороны либерально настроенных кругов буржуазного класса. Эти круги тяготятся опекой военной и гражданской бюрократии, стремятся к непосредственному участию в управлении государством и поэтому выступают за установление той или иной формы (Представительной демократии. На подобные позиции (например, в Таиланде) постепенно становятся и те представители крупной буржуазии, которые еще в недавнем прошлом входили в состав высшей военной бюрократии, а затем превратились в крупных банкиров и бизнесменов.

Изменения в составе  буржуазного класса и стремление национальной буржуазии к самостоятельности  обусловливают определенную эволюцию авторитарных режимов в сторону .представительности. Однако это расширение представительности режимов распространяется обычно лишь на отдельные группы имущих классов, в то время как широкие слои населения продолжают находиться под контролем военно-полицейского аппарата. В целом же демократические требования набирающего силу частнопредпринимательского класса на Востоке не могут не быть весьма ограниченными, хотя бы в силу того, что его собственное положение во многом зависит от авторитарной силы государства. Поэтому требования эти преследуют цель не столько уменьшить действительную авторитарность режима, сколько добиться некоторого перераспределения власти в свою пользу.

Как показали военные  перевороты 70—80-х годов, в случае угрозы интересам крупной национальной буржуазии (в том числе и такой влиятельной, как в Турции) она готова отказаться от своих претензий на политическую власть и полностью положиться на деятельность военных или военно-бюрократических кругов. Так, президент Ассоциации турецких промышленников и бизнесменов Сакип Себанджи подчеркивал, например, что страна нуждается, прежде всего, в стабильном правительстве и что военный переворот в 1980 г. был необходим. ()