Социально-экономические предпосылки и закономерности переходной экономики

   - акцент (уже в самом названии) не на предприятия, а на имущество (имущественные доли государства);

   - приватизация (разгосударствление) перестает быть обязательным ежегодным «плановым мероприятием» правительства и осуществляется в соответствии с «прогнозом» и ежегодно утверждаемой Думой программой;

   - в программе приватизации предусмотрены  список приватизируемых в течение года объектов (зависит от текущей конъюнктуры) и список стратегических объектов, приватизация которых запрещена (их можно приватизировать только на основании федерального закона);

   - расширен набор методов приватизации (за счет легализации уже имевшей место продажи производных ценных бумаг);

   - льготы работникам предприятий  возможны (скидка от продажной цены акций и др.), но могут быть отменены или приобрести более гибкий характер;

   - стоимость «имущественных комплексов»  определяется совокупно на основании уставного капитала, балансовой оценки и рыночной стоимости;

   -  введены коммерческие конкурсы  с инвестиционными (социальными) условиями, а инвестиционные конкурсы отменены (если сделка предусматривает наличие инвестиционных условий, то права собственности переходят к победителю после выполнения соответствующих обязательств);

   - восстановлено понятие «аренда  с выкупом», но «по рыночной  стоимости».

       Закон породил  новый этап номенклатурной борьбы за сохранение контроля в ряде отраслей экономики, которая резко  активизировалась с началом обсуждений в правительстве вариантов продажи федеральных пакетов акций. Фактически в 1995-1996 гг. произошло очередное (пожалуй, первое после августа 1993 г.) крупное столкновение функциональных и отраслевых ведомств, противоречивость интересов которых совершенно очевидна: обеспечение бюджета (продавать пакеты акций) против сохранения видимости своей нужности если не предприятиям, то хотя бы правительству (держать пакеты акций). По оценкам некоторых экспертов, здесь в пользу отраслевиков работал и политический фактор, прежде всего в силу ставки ряда влиятельных политических группировок на лозунг  эффективного управления федеральной собственностью.

       Таким образом, единая приватизационная политика в 1995-1997 гг. трансформировалась в: (а) по сути спонтанный процесс остаточной приватизации (пакеты акций рядовых предприятий, оставшиеся после реализации массовой модели); (б) использование приватизационных (квази-приватизационных) инструментов для привлечения политических союзников среди региональной элиты и крупнейших финансовых группировок; (в) заметную “регионализацию” приватизационного процесса, в том числе в политических целях; (г) тесно связанный со всеми указанными выше особенностями процесс консолидации и интенсивного дальнейшего перераспределения собственности между крупнейшими финансовыми альянсами и компаниями - естественными монополиями.

       При этом, как уже отмечалось выше, внешне наиболее важной чертой приватизации 1995-1997 гг. является ее использование (или попытка использования) как метода получения бюджетных доходов. Приоритет этой краткосрочной тактической задачи приватизации обусловливает очевидную упущенную выгоду для государства в долгосрочном плане.

       Как показала практика, массовый «сброс»  оставшихся  в собственности государства пакетов акций не принес и не мог принести бюджетных доходов. И в 1995, и в 1996 гг. за счет этого источника были получены относительно небольшие суммы порядка 1 трлн. рублей.

       Как и в 1995-1996 гг., правительство рассматривало приватизацию в 1997 г. как средство решения бюджетных проблем. Опыт прежних лет продемонстрировал крайне низкую эффективность (для бюджета) массовых продаж в ходе “денежной” приватизации, поэтому было принято решение обеспечить поступления в бюджет за счет нескольких крупных сделок.

       В связи с этим некоторые наблюдатели связывают с понятием «индивидуальный проект» начало третьего - после «чекового» и «денежного» этапов - этапа приватизации.  Хотя этот термин и не был легализован в новом законе о приватизации, заинтересованность правительства в «индивидуальных проектах» была оформлена в постановлении N 363 от 1 апреля 1997 г. «О порядке реализации индивидуальных проектов приватизации федерального имущества» (с изменениями постановления Правительства РФ N 564 от 12 мая 1997 г.).

       Согласно  этому документу, индивидуальным проектом  приватизации федерального имущества  является комплекс мероприятий,  направленных на приватизацию особо важного  для страны,  региона или отрасли федерального имущества и предусматривающих проведение предпродажной подготовки  этого  имущества с привлечением независимого финансового консультанта. Основными целями  реализации индивидуального  проекта являются обеспечение максимальных поступлений в федеральный  бюджет, привлечение инвестиций и повышение эффективности использования приватизированного имущества. Согласно закону «О федеральном бюджете на 1997 г.», поступления  средств от приватизации в доходную часть федерального бюджета были определены в размере 6,5 трлн. рублей, в том числе 4,1 трлн. - от продажи государственного имущества, 2,3 трлн. - дивиденды по акциям и арендная плата. С учетом многих имевшихся льгот по дивидендам и по  арендной плате для ряда крупнейших компаний (Газпром, Лукойл, ЕЭС России) и некоторых министерств  (МПС, Миноборонпром и др.),  последняя цифра была совершенно нереальной.

       Тем не менее, по итогам 1997 г. именно за счет нескольких крупных сделок федеральное  бюджетное задание по приватизации  перевыполнено  почти в 3 раза. Так, к концу  1997 г. совокупный доход  от приватизации составил 23,7 трлн. рублей, из которых  18,654 трлн. рублей поступили в федеральный бюджет (по плану - 6,525 трлн., в том числе 4,179 трлн. от продаж).   Как и предполагалось, другие источники (помимо крупных проектов) не принесли ощутимого дохода: от аренды федерального имущества доход в 1997 году составил 305 млрд. рублей (против 1,939 трлн. по плану), полученные  по государственным акциям дивиденды- 407 млрд. рублей (против 270 млрд. по плану).

       Таким образом, с точки зрения формальных бюджетных критериев 1997 г. стал первым  годом в истории проведения “денежной приватизации”, который увенчался успехом.

       Таким образом, ситуацию с реформами 1991-1997 гг. можно сравнить с футболом, где  игроки – это государство, «играющее» в экономические игры под общим названием «Шоковая терапия» или «Авось получится», а мяч – это население, пытающееся выжить.   Конечно, не все так плохо и безнадежно, ведь мы говорим о коренном и резком переходе, о смене, без преувеличения, исторического пути развития России, об осуществлении системной трансформации в огромной стране, мы учимся на своих ошибках, без которых не обойтись. Тем более, что второй этап трансформации более продуман и удачен.

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

3. Конструктивный этап переходного периода российской экономики

 

3.1. «Новая  экономическая политика» или предпосылки завершения переходного периода в экономике России

 

       Некоторые исследователи говорят о провале  трансформационного процесса. Скорее всего, это не так. В конце века мы вступили во вторую фазу этого процесса, отличающуюся стабильностью и даже улучшениями в экономическом и социальном планах.

       Непосредственной  причиной разработки новой стратегической программы развития и реформирования России стало формирование новой администрации во главе с В. В. Путиным. Однако были и более глубокие причины, связанные с реальным завершением первого этапа посткоммунистических реформ и появлением обстоятельств, свидетельствующих о начале новой фазы.

       К концу 1990-х гг. основные цели (либерализация, стабилизация, приватизация) программы Е. Гайдара были достигнуты. Тем самым были созданы условия этапу структурных и институциональных реформ, обеспечивающих стабильность экономического роста. Основные направления:

• максимальная концентрация финансовых ресурсов в руках государства и перераспределение их в направлении национальных приоритетов (а также протекционизм как способ защиты отечественного производителя от конкуренции более сильных иностранных фирм);
• рост, основанный на стимулировании предпринимательской деятельности, на активной политике государства по привлечению инвестиций;
• снижение бюджетной нагрузки на экономику (с 35-36% до 20-22% ВВП).

       В первой половине 2000 г. была разработана программа Г. Грефа. Важнейшими компонентами институциональных реформ, которые должна была решить Россия по этой программе, являются:

1. Налоговая реформа и сокращение налогового бремени. Был введен подоходный налог со ставкой 13%. Резко сокращены налоги, базой которых является оборот предприятия (налог на содержание жилья и объектов социальной инфраструктуры и налог на пользователей автодорог). Новая налоговая система имеет явные социальные ориентиры, будучи привлекательной для широких общественных слоев (особенно для предпринимателей).
2. Реформирование бюджетной системы (бюджетных расходов).
3. Повышение эффективности государственного регулирования хозяйственной деятельности (снижение барьеров входа на рынок, упрощение систем регистрации, лицензирования и контроля за частнопредпринимательской деятельностью, упрощение реализации инвестиционных процессов).
4. Обеспечение гарантий частной собственности.
5. Снижение и унификация таможенных тарифов.
6. Развитие финансового рынка и финансовых институтов.
7. Реформирование системы социальной поддержки в направлении концентрации ресурсов на помощь малоимущим.
8. Реформирование пенсионной системы в направлении развития накопительных принципов.

       Рассмотрим  экономические подробности «подъема».

       Спад в российской экономике после начала реформ продолжался семь лет: в 1998 г. показатель ВВП составил всего 60,3% от уровня 1991 г. Лишь в 1999 г., когда прирост ВВП составил 6,4%, по-настоящему начался экономический рост в стране. Траектория падения оказалась более крутой, чем траектория восстановления, которая продолжается уже 12 лет.

       В 2004 г. реальный (исчисленный в сопоставимых ценах) валовой внутренний продукт составил 89,3% от уровня 1991 г., т.е. не достиг дореформенного уровня (см. табл.). Следовательно, формально переходный период в России еще не завершен.

       По итогам 2004 г. объем производства товаров составил лишь 76,3% от показателя 1991 г., нерыночных услуг - 91,1%. Зато сектор рыночных услуг превысил уровень 1991 г. на 17,4%.

     Таблица 1.

       Вследствие неравномерного развития различных секторов экономики изменилась структура ВВП. Если в 1991 г. производство товаров составляло 42,8%, а производство услуг 48,3% (еще 8,9% пришлось на чистые налоги, на продукты и импорт), то в 2003 г. доля товаров составила уже только 35,6%, а доля услуг выросла до 52,7% (доля чистых налогов на продукты и импорт - 11,7%).

       Можно говорить о том, что в 2006 г. переходный период в российской экономике начал уверенный путь к завершению. Объем ВВП в этом году превысил дореформенный уровень. Вместе  с тем, восстановление промышленного производства мы наблюдаем лишь последние два-три года.

       При анализе переходного периода (в частности – завершающего этапа) особую важность приобретает также изучение направлений использования ВВП на конечное потребление и валовое накопление, на чистый экспорт (экспорт минус импорт).

       Такой подход позволяет определить, как распределяются выгоды от функционирования экономики, насколько она ориентирована на удовлетворение потребительских нужд, какую роль играют экспортно-импортные операции. Рыночная экономика - экономика потребления, она должна быть нацелена на удовлетворение растущих материальных, духовных, культурных потребностей людей. Таким образом, оценка ВВП по расходам на конечное потребление превращается в важнейшую характеристику динамики социально-экономического развития. Более того, именно по восстановлению доли ВВП, идущей на конечное потребление, можно более объективно судить о завершенности переходного периода.

       В 2004 г. расходы на конечное потребление составили 119,9% от уровня 1991 г., причем показатель 1991 г. был преодолен еще в 2002 г. Получается, что переход к рынку состоялся, однако никто столь примечательного события не заметил.

       С учетом того, что социальные трансферты с 1994 г. оставались неизменными, складывается любопытная картина: в то время как фактическое конечное потребление домохозяйств (расходы на товары и услуги) уже превышает планку 1991 г. (в 2003 г. - 115,6%), показатель реальных денежных доходов по данным Росстата еще не достиг дореформенного уровня. Объяснение довольно простое: в 1991 году, когда дефицитность российской экономики стала особенно сильной, домохозяйства просто не имели возможности потратить имеющиеся у них доходы. Что же получается? Что в дореформенном 1991 г. реальные доходы населения были больше, чем в 2004 г., а траты на конечное потребление были меньше?