Курс лекций по дисциплине "Экономическая теория"

Во-первых, следует отметить функционирование капитала в своеобразных государственных формах. Один из примеров таких форм – система торговых галер. Эта система была одновременно и государственным предприятием, и рамками для эффективно действовавших частных ассоциаций, настоящих пулов экспортеров по морю70. Государственные корабли ежегодно сдавались внаем с торгов в частные руки. Выигравшие аукцион, в свою очередь, взимали фрахт с прочих купцов за погруженные на корабли товары. Комбинации подобного рода были самыми разнообразными. Главное, что государство (сеньория) всегда благоприятствовала такой практике, которая в принципе давала равные шансы всем участникам.

Во-вторых, сложилась разветвленная структура обращения капитала внутри конкретных городов. Она обладала, как мы уже упоминали, развитой рыночной инфраструктурой: денежной системой, соответствующими кредитно-инвестиционными институтами и инструментами, системой реинвестирования и страхования и т.п. Самое существенное, что эта система была ориентирована на конкретные направления и каналы движения капитала, включая через институты коммерческого кредитования торговых сделок множество рыночных агентов. Именно в Венецианской республике была создана гибкая система инвестирования и реинвестирования капитала, которая обеспечивала легкость получения кредита и ведения дел. В эту систему явно или неявно было втянуто множество людей, которые или в качестве кредиторов, или в качестве заемщиков, или в качестве и тех, и других были включены в процесс оборота капитала. Как пишет Ф. Бродель, именно все население Венеции ссужало деньги купцам-предпринимателям. Это вездесущее и стихийное предоставление кредита приводило к тому, что огромная денежная масса венецианского капитала использовалась целиком. По этой причине во времена торгового бума город оказывался буквально лишенным своей наличности71. Именно данная специфика распределения и отбора денег в системе торгового кредитования способствовала созданию организационных экономических форм венецианской предприимчивости.

В-третьих, одной из причин процветания Венецианской мироэкономики являлось ослабление денежным и товарным оборотом этических, религиозных и прочих социальных барьеров, позволявшее пестрому космополитическому населению мирно жить и трудиться72. Именно в Венеции, впрочем, как и в других центрах мироэкономик (Амстердаме, Лондоне и других городах), процветала врожденная терпимость и антиклерикализм. Таким образом, здесь институциональная и социокультурная матрица социального поведения резко отличалась от замкнутых сословно-кастовых рамок традиционной средневековой жизни. Разумеется, эта тенденция способствовала созданию новых стратификационных структур и систем социального неравенства, но на иной экономической основе. А пока они не сложились, возникали анклавы относительной свободы выбора, которые демонстрировали, хотя и локально, многочисленные примеры экономической предприимчивости и предпринимательства.

В-четвертых, одним из признаков концентрации капитала и его мощи являлась строительная лихорадка, которая требовала постоянных инвестиций, связанных с развитием городского хозяйства и его инфраструктур. Ф. Бродель образно говорит о процессе «окаменения» капитала, который материализовывался в огромном количестве престижных и функциональных сооружений различного назначения73. Этот факт, а также то, что в конце XV века Венеция стала, вероятно, первым промышленным центром Европы74, способствовали формированию развитого рынка труда, который, не всегда имея внутренние ресурсы для своего наполнения, притягивал иноземный пролетариат75.

Все вышесказанное дает достаточно обширный материал, чтобы оценить и в первом приближении представить систему социальной детерминации различных форм экономической активности, в данном случае, внутри Венецианской мироэкономики. Очевидно, что эта активность была по многим направлениям и уровням хорошо организована и специализирована. Но самое главное то, что она была обеспечена таким институциональным каркасом, который, с одной стороны, стимулировал предприимчивость множества экономических субъектов, а с другой, – открывал перед ними новые шансы, притягивал и концентрировал различные экономические ресурсы, накапливая их в рамках конкретной мироэкономической системы, расширяя ее могущество и возможности.

Представляется, что метод социально-экономической «реконструкции» мироэкономических систем позволяет следующее.

1. Целостно оценить экономическую  и социальную детерминации экономического поведения различных субъектов в рамках единой мироэкономической системы, не ограничиваясь «метафорами» методологического индивидуализма.

2. Дифференцировать роль и значение  субъектов в зависимости от  статуса, который они занимали в системе социальной и экономической стратификации, и тех возможностей, которыми они располагали.

3. Определить систему экономических  интересов, которыми объективно  обладали различными субъекты, экономические ресурсы, которые они могли максимизировать, а также легитимное (легальное) поле их экономических возможностей и альтернатив, предоставляемых в пределах конкретной институциональной среды.

4. Прояснить социальные и экономические  механизмы согласования и сглаживания  противоречивых экономических интересов различных субъектов, а также баланс тенденций (позитивных и негативных), который способствовал или не способствовал сохранению стабильности и устойчивости мироэкономической системы в целом.

5. Раскрыть возможности и ограничения (исторические, социальные, экономические, ресурсные), которые объективно определяли целевые пределы экономических действий различных субъектов, а также ареалы реализации их экономических интересов. Последнее наиболее интересно, так как по историческим хроникам и документам, имеющимся в распоряжении, можно судить не только о содержании и структуре реального экономического поведения, но и о «траекториях» и пределах достижений наиболее типичных массовых действий, которые совершались в далеком прошлом. Кроме того, исторический контекст событий, в которых участвовали в большей степени анонимные и в меньшей степени известные персонажи, следует считать завершенным. Это в свою очередь позволяет подводить своеобразные итоги тем траекториям разнообразных экономических действий, которые, с одной стороны, не выходили за рамки конкретных исторических возможностей и реалий, а с другой – явились фундаментом, базой бесконечной цепи будущих событий и действий, а также кумулятивного накопления экономического опыта, знаний, компетенции.

2. Институциональный анализ экономического поведения Т. Парсонса

В американской социологической традиции «чисто» социологический анализ экономического поведения без привлечения «комментариев» из экономической теории был развит в рамках структурно-функционального анализа Т. Парсонса. Несмотря на многочисленные обвинения этой концепции в метафизичности, телеологичности и неоперациональности, следует отметить существенный вклад Т. Парсонса, прежде всего, в определение демаркационных границ социологического и экономического знания. Экономическая теория, занимая относительно автономное место в системе наук об обществе, не может, с точки зрения Т. Парсонса, расширяться за счет предметной области социологии. Ситуации, когда экономическая теория особенно необходима, ограничены определенным типом социальных систем, особенно теми, в которых в большей степени распространена первичная ориентация на оптимальное использование ресурсов и цен76.

Здесь ясно определяются роль и возможности экономической теории, в том числе ее предпосылочной части, в которой постулируются, хотя и весьма противоречивые, но методологически прозрачные и идеологически укоренившиеся аксиомы рационального выбора. По Парсонсу, исходные постулаты максимизации выгоды не могут служить универсально объясняющим компонентом экономической жизни общества. Ориентация на оптимальное использование ресурсов и цен предполагает, во-первых, отчетливо выраженную институциональную структуру. Во-вторых, как следствие, она предполагает организацию мотивов вокруг определенных типов структурно обобщенных целей. Но, задав такие условия, специфические динамические последствия экономически ориентированного действия следует анализировать с точки зрения специфической технической концептуальной схемы. В свою очередь, эта схема в высшей степени абстрактна и более широкие аспекты динамики тотальных экономических систем будут неизбежно включать взаимосвязь с неэкономическими переменными77.

Таким образом, с точки зрения Т. Парсонса, само социальное действие и принципы, заложенные в его основу, не могут быть автономными и оторванными от социального контекста. Как только ситуация определена, и это определение подтверждено интегрированной системой санкций, действие, поддержанное соответствующими тенденциями в ожиданиях, стремится мобилизовать в свое распоряжение широкое разнообразие мотивационных элементов.

Не автономные мотивы определяют природу экономических действий, но те институты, которые осуществляют структурное обобщение их целей. Например, система институтов свободного предпринимательства, основанная на деньгах и рынке, определяет ситуацию для поведения и ожиданий поведения от делового предприятия таким образом, что люди должны стремиться к прибыли как к условию выживания и как мере успеха своей деятельности. В этих случаях мотивация и интересы человеческого поведения, независимо от их содержания сводятся к деятельности по производству прибыли78.

Т. Парсонс считает весьма тривиальным упрощением редуцирование общего к частным его проявлениям, особенно при объяснении общества. Наиболее типичный пример такой редукции – утилитаристская традиция, уделяющая основное внимание рациональному приспособлению средств к данным целям в технологическом и экономическом контекстах. Утилитаристский тип факторного анализа аналогичен биологическому и многим другим, которые истолковываются в полной абстракции от социальной системы как таковой. Имплицитная концептуальная схема здесь такова, что другие элементы, носящие «более социальный» характер, вводятся лишь в роли условий, в которых действуют люди79.

Исходя из этих принципов, Т. Парсонс выступал против монополизма представителей утилитаристской традиции и неоинституционалистских интерпретаторов социально-экономических процессов, которые расширяли неоклассическую парадигму, используя, в том числе, методы неэкономического анализа. Он попытался ограничить их экспансию в предметную область социологии.

Одни специалисты видели в этом радикализме отрицательный эффект. По их мнению, Парсонс своими нападками на институциональную экономику способствовал провалу любого альянса между экономистами и социологами80. Другие, наоборот, отмечали вклад Т. Парсонса и его ученика Н. Смелзера в развитие идей экономической социологии и в создание новой отрасли, интегрирующей экономику и социологию. По мнению Ю.В. Веселова, эти авторы, используя методы структурно-функционального анализа, освободились от экспансии маржинализма и провели анализ экономической подсистемы, показав взаимозависимость ее элементов с подсистемами общества в целом81.

Нам кажется, что независимо от того, как те или иные специалисты оценивают структурно-функциональный «синтез» Т. Парсонса, сама постановка им вопроса о месте экономической жизни и ее составляющих в системе социологического знания заслуживает положительной оценки. Экономику как область социальной жизни нельзя понять, используя только «технологические» термины, которые объясняют способы и методы поведения субъектов внутри нее. Из принципа максимизации нельзя вывести сущность той социальной реальности, которую представляет собой современная хозяйственная жизнь общества.

По Парсонсу, экономическое действие (поведение) нельзя рассматривать как автономный феномен, из которого выводятся все другие компоненты экономики. Оно является, хотя и важным, но производным элементом детерминации множества компонентов социальной системы (общества) в целом. Кратко рассмотрим систему социальной детерминации, которую в рамках структурно-функционального анализа предлагает Т. Парсонс, интерпретируя и объясняя основные характеристики экономического действия82.

1. Экономическое действие (поведение) – частный случай социального  действия. Оно реализуется в определенной сфере социальной жизни общества (экономике), которая обладает определенной системной целью – производством средств для удовлетворения потребностей общества.

2. Экономическое действие, как и  другие категории экономической  теории должны рассматриваться не по отношению к личностной системе, а только через отношения экономики и социальной системы. Принципы и ценности экономического действия системно и социально обусловлены, детерминированы и не могут выводиться напрямую из личностного фактора, который эти действия совершает. Автономизация личностного фактора и абсолютизация принципа максимизации упрощает интерпретацию феномена экономического поведения. При этом происходит отделение поведения от социальных, институциональных и социокультурных детерминант, которые задают ему определенный способ функционирования, ориентированный на определенные ценности (цели) и технологические средства их реализации. Таким образом, этос экономического поведения – это предписания определенных культурных норм, усваиваемых конкретным актором (субъектом), действующим в конкретном социокультурном контексте и реализующим через свои личные цели те модели поведения, которые предписаны ему в рамках конкретной социальной среды.

3. Экономическое поведение связано  с интеграцией факторов производства, то есть с его организацией, активным элементом которого является предпринимательство. Таким образом, важнейшей формой максимизации обращающихся ресурсов является предпринимательская активность, которая интегрирует их движение в соответствии с целевой функцией предприятия.

4. Экономическое поведение дифференцируется  в соответствии с функциями  четырех подсистем экономики на следующие модели: адаптивно-производственные, регулятивные, ценностно-нормативные и интегративно-поведенческие. Таким образом, экономическое поведение как система специализированных действий неоднородно по своему составу.

В первом случае речь идет о производстве благ, услуг и других экономических ценностей, адаптации всех других подсистем экономики в процессе взаимообмена различными ресурсами. Например, финансово-кредитная система предоставляет капитал в обмен на прибыль, трудовые ресурсы включаются в процесс производства в обмен на заработную плату и т.п.

Во втором случае рассматриваются формы экономической активности, реализующие функцию, связанную с предоставлением инвестиций в процесс производства, созданием капитальных активов, их накоплением и распределением. Это сфера финансовых организаций, кредитных отношений, страхования, сбережений населения, т.е. всех институтов, которые обеспечивают поток капиталовложений в процесс производства и контроль над их эффективным использованием.