Курс лекций по дисциплине "Экономическая теория"

Можно предположить, что веберовский идеальный тип экономического поведения характерен только для наиболее развитой фазы индустриального рыночного капитализма. Тогда мы имеем дело не только с теоретическим идеалом (идеализацией), но и с идеалом нормативно-этическим, а также с некоторой исторической тенденцией, стремящейся к этому идеалу. Это, во-первых. Во-вторых, что особенно интересно, в сконструированном М. Вебером идеальном типе экономического действия, прослеживается некий чистый, стерильный образ реального экономического действия, которое «пытаются получить» институционально-государственные структуры в различных странах развитого рынка, ограничивая максимизационный эгоизм реально действующих субъектов. Таким образом, процесс рационализации экономической жизни общества можно понимать как постоянный поиск наилучших институциональных механизмов регуляции экономических действий, который приближает или, точнее, создает все больше прецедентов реального воспроизводства моделей экономического поведения, близких к веберовскому идеальному типу.

Поэтому нельзя во всем согласиться со своеобразной апологетикой современного индустриального капитализма, воплощенного в идеализированной этике профессионального долга и профессиональной чести, которая репрезентирует капиталистический этос рационального экономического поведения6. Дело не столько в том, что экономическое поведение того или иного автономного субъекта лимитируется универсальными этическими нормами, сдерживающими его максимизационный эгоизм, сколько в том, что для этого существует (или не существует) соответствующая институциональная среда.

Тем не менее, веберовская концепция, основанная на построении и выделении типологических и структурных характеристик экономического поведения, дает возможность развивать ее в различных направлениях. На наш взгляд, основными из них являются следующие.

1. Дальнейшее изучение формальной (технологической) рациональности экономических  действий различного класса, порядка  и специализации, а также тех  социокультурных и институциональных процессов их регуляции, интеграции и организации, которые позволяют связать единым детерминационным стержнем (как в системе совместных экономических действий, так и в поведенческой матрице отдельной личности) субстантивное (ценностное) и формально-логическое (технологическое) их содержание.

2. Категориальное наполнение экономического  действия такими элементами экономической  теории как рынок, товар, обмен, деньги, конкуренция, организация, разделение  труда, экономическое и профессиональное стратификация, контракт и т.п. Это позволит, сохранив поведенческую матрицу экономической активности, раскрыть ее богатейшее содержание, которое демонстрирует реальная хозяйственно-экономическая жизнь общества.

3. Углубленное изучение технологической  и функциональной специализации  экономического поведения, и конкретных режимов и способов максимизации, без которых многие реальные поведенческие модели теряют свою качественную специфику, особенно в случае их эмпирического анализа.

4. Интерпретация институциональных  и социокультурных составляющих  и детерминант экономического поведения, которые делают возможным его реализацию в рамках определенных ценностных шкал и предпочтений.

2. Логико-экспериментальный анализ экономического действия В. Парето

Не менее фундаментальный анализ экономического поведения предпринял и В. Парето. Однако, постулируя рациональное начало в структуре экономического действия, он не стремился приблизить его к идеальному типу – феноменологической конструкции, которую можно было бы сравнивать с реальностью, а подчеркивал относительность рациональности. С точки зрения В. Парето, всякое разумное, в том числе и экономическое, поведение может называться рациональным (логическим), если субъект продумывает поставленную перед собою цель и свои действия и, а побудительной причиной его поведения являются умозаключения, которым он повинуется7.

Таким образом, одним из критериев рациональности экономического поведения является логическая увязка поступков с их целью, и не только по отношению к субъекту, выполняющему эти действия, но и по отношению к тому, кто обладает более обширными познаниями8 (то есть к ученому). Но если последний руководствуется критериями поиска истины, то экономический субъект ищет выгоды, что уменьшает его шансы быть рациональным.

Корреляции между пользой и истиной могут быть положительными или отрицательными, в ряде же случаев их и вообще может не быть. Это означает, что наука развивается автономно, не всегда сообразуясь с практикой и не всегда помогая ей. «Сочетание общественной пользы теории с ее истинностью, доказываемой на опыте, есть один из тех принципов, которые мы отклоняем априори. Всегда ли эти две стороны объединены? На этот вопрос можно ответить, только наблюдая факты; и тогда обнаруживается, что в некоторых случаях они совершенно независимы... В общем и целом одно и тоже учение может быть отвергнуто с экспериментальной точки зрения и признано с точки зрения общественной пользы, и наоборот»9.

Объяснение логического (рационального) поведения В. Парето достаточно парадоксально. Признавая существование объективной и субъективной реальности, он постулирует относительность научного знания, которое базируется на логико-экспериментальном методе. Этот метод является скорее априорным принципом, который позволяет определять способ построения научного знания и критерии его функционирования как высшей формы рационального поведения, не всегда и не обязательно связанной с прагматикой реальной жизни.

Экономическую рациональность В. Парето объясняет следующим образом. В структуре экономического действия он выделяет цель, интерес и средства. Причем цели и интересы не являются предметом анализа, ибо нельзя выносить суждения о достоинствах и недостатках различных шкал выбора. Экономист, интерпретирующий экономическое поведение, объективен в своем анализе в том смысле, что ограничивается констатацией предпочтений. С помощью шкал предпочтений, свободно устанавливаемых каждым, экономист пытается реконструировать логическое поведение, то есть такое, когда каждый, исходя из наличных средств, старается обеспечить себе максимум удовольствия10. Таким образом, если при определенном наборе предпочтений индивид, используя наличные средства, путем логико-экспериментального действия получает искомый результат, то он поступает рационально. Если же нужный результат не достигается, то рациональным поведение назвать нельзя.

Особенно интересен выделенный В. Парето принцип разумной достаточности, который находится на пересечении проблем выбора и пользы, то есть предусматривает баланс между рациональным выбором и пользой, связанной с предпочтениями (ценностями). Нам кажется, что анализ этого феномена вскрывает более глубокие пласты рационального выбора, которые часто предшествуют логике целерационального действия (что особенно наглядно проявляется при интерпретации потребительского выбора). Проще говоря, нелогические (нерациональные) факторы детерминируют (предшествуют) рациональные экономические действия. В рассуждениях о разумной достаточности каждый должен быть единственным судьей своей шкалы предпочтений, а поведение, обеспечивающее максимум разумной достаточности, должно определяться обстоятельствами11. Фактически речь идет о том, что рациональный компонент – это только фрагмент реального экономического действия, уходящий своими корнями в институциональную и социокультурную среду, которая порождает причудливость и многомерность личностного выбора любого субъекта.

В экономическом действии В. Парето выделяет две составляющие (аспекта): собственно логико-экспериментальные поступки (операции), которые связывают предпочтения и интересы со средствами их реализации и обеспечивают искомый результат, и те компоненты, которые в его понимании к логическим отнести нельзя. Область так называемых логических (рациональных) поступков в реальной жизни пересекается с нелогическими действиями, которые рациональными средствами обосновать невозможно. И поэтому научного решения проблемы поступка не существует 12.

Постулируя это положение, В. Парето акцентирует внимание на том, что поведение человека во всем его многообразии детерминируется и определяется огромным числом факторов, объяснить которые рациональными средствами невозможно. Используя логико-экспериментальный метод, их можно только прояснить13, постоянно памятуя о том, что «все наши поиски случайны, относительны и дают результаты лишь более или менее вероятные, самое большее – очень вероятные... Все наши положения, включая чисто логические, должны приниматься с оговоркой: они ограничены тем временем и опытом, которые мы познали»14.

Таким образом, с точки зрения Парето, общество и, добавим, поведение людей, детерминируемое исключительно разумом, не существует и не может существовать. И не потому, что предрассудки людей мешают им следовать наставлениям разума, а потому, что не достает исходных данных проблемы, которую стремятся решить логико-экспериментальным путем15. Тем не менее, процесс социальной жизни продолжается, даже если люди и не понимают причин своих поступков и действуют в соответствии с традицией и своими внутренними побуждениями.

В своей теории производных и остатков В. Парето пытался раскрыть социальную природу человеческих действий, определяемых факторами, которые лишь частично можно понять и объяснить. Не вдаваясь в содержание аргументов, которые он приводит, подчеркнем следующее. В. Парето, в отличие от М. Вебера, расширил процесс социологического анализа человеческих действий за счет области, не всегда поддающейся рациональному объяснению. Его трактовки традиционного, институционального и экспрессивного поведения весьма интересны и оригинальны. Речь идет о таких тенденциях человеческого поведения, которые мотивированы социальными навыками, стереотипами, сублимированными эмоциями и инстинктами и приобретены в результате социальной эволюции и социализации.

Из концепции нелогических действий В. Парето вытекает, хотя и смутное, не всегда ясное, понимание того, что социальный индивид это своего рода отражение феномена социальности, где рациональное начало занимает ключевую, но не абсолютную роль. Он обладает определенным набором программ поведения, которые есть результат трансформационной эволюции его генетической матрицы в матрицу социальную. Можно сказать, что «логика» нелогических социальных действий индивидов есть порядок их родового существования. О сущности этих действий отдельные индивиды могут и не знать, но должны совершать их часто вопреки своей индивидуальной логике.

Таким образом, согласно В. Парето, существует (помимо прочих) целый класс социальных действий, которые воспроизводятся в рамках всей человеческой популяции или отдельных социальных популяций. Механизм этого воспроизводства не зависит от конкретного индивида и заключен, по версии П. Бергера и Т. Лукмана, в феномене седиментации16 (осаждении) институциональных формул, в стереотипизации, где базовые алгоритмы социального поведения приобретаются и передаются от поколения к поколению традиционно-опытным путем.

В целом концепция нелогических социальных действий В. Парето безусловно позитивна в научном осмыслении следующих аспектов.

1. Социальное действие (в том  числе экономическое) представляет  собой сложнейший комплекс традиционных, инстинктивно-подсознательных, стереотипных и прочих элементов, в структуре которого рациональное занимает не всегда ведущее место.

2. Традиционные модели социального  поведения являются базой рациональных  действий. Последние в процессе  социальной эволюции постепенно  «индивидуализируются», расширяя степени свободы выбора отдельных субъектов, но никогда не отрываются от своей первоосновы.

3. Социологический анализ человеческих  действий нельзя свести к рациональной  реконструкции различных схем логико-экспериментального вывода. Особенно это касается интересов, предпочтений и методов социально-экономического выбора. Они лежат за пределами формальной (технологической) рациональности и не могут быть предметом строгого логического анализа, или, точнее, одной из разновидностей научного анализа, которая базируется на правилах логического вывода.

4. Научная рационализация экономических  действий – необходимый элемент  познания. Однако этот процесс, даже материализующийся в строгой форме экономических теорий, не может объяснить людям, какие цели они должны преследовать. Процесс выбора целей и принятия окончательных решений находится вне компетенции любой науки. Наука никогда не скажет человеку, как ему следует поступать, она просто показывает, как человек должен действовать, если он хочет добиться конкретных результатов17.

3. Монетарный анализ экономического  поведения Г. Зиммеля

Важнейший вклад в прояснение социальной природы экономического поведения, репрезентативного для периода развивающегося индустриального капитализма, внес Г. Зиммель18. Рассмотренный им монетарный аспект социальной жизни дал возможность раскрыть сущность универсальных критериев и форм социально-экономического обмена, которые регулируют и координируют человеческое поведение, а также выделить объективные институциональные структуры, детерминирующие рациональную природу большинства социальных действий.

Кроме того, институт денег в рамках социологического анализа позволяет связать единым детерминационным стержнем поведение множества людей, относящихся к различным социальным категориям и находящихся в «разноудаленном» отношении друг к другу, как в рамках реального пространства и времени, так и конкретной, исторически сложившейся системы социальной стратификации. Монетарные отношения социально-экономического обмена являются реальными конструкциями, которые соединяют партнеров конкретных экономических трансакций, непосредственно взаимодействующих друг с другом, а также «социальных анонимов», не имеющих друг о друге никакого представления, но опосредованно связанных системой монетарных цепочек. Импульсы социального обмена передаются на громадные расстояния и позволяют субъектам с помощью этого бесконечного транзитного механизма получать в свое распоряжение необходимые экономические ценности, о которых сигнализирует рынок через механизм цен.