Курс лекций по дисциплине "Экономическая теория"

Согласно Г. Зиммелю, рационализация (интеллектуализация) и монетаризация социальной жизни– два параллельных процесса эволюции человеческого общества. В тенденции они способствуют выравниванию социального и сословного неравенства, открывая перед индивидами универсальное поле экономического обмена, увеличивая набор социальных и экономических альтернатив в зависимости от масштабов расширения свободного рыночного пространства, не ограниченного различными социальными и государственно-территориаль-ными барьерами. С другой стороны, деньги унифицируют и стандартизируют уникальную человеческую жизнь, нивелируют индивидуальные человеческие проявления, переводя их в количественные эквиваленты, ценовые стандарты и масштабы рыночного обмена. Тем самым рациональность монетарной экономики является естественным препятствием для всех прочих проявлений человеческой жизни, подчиненных другим критериям и ценностным приоритетам, которые не могут быть измерены в масштабах монетарно-рыночного обмена.

Таким образом, Г. Зиммель уже в начале ХХ века предупреждал о парадоксах развития рыночных отношений, унификация, стандартизация и рационализация которых в рамках западного капитализма не могут служить «беспроблемным идеалом» для развития современной цивилизации. Эти процессы способствуют возникновению антагонизма между личностно-групповыми ценностными ориентациями и холодным миром рационального расчета, базирующимся на денежной калькуляции в системе бесконечных телеологических рядов экономического обмена19.

Объективность человеческого взаимодействия в монетарной экономике находит свое выражение в чисто денежных экономических интересах. Последние же при определенных условиях могут абсолютизироваться и приводить к антисоциальным действиям. Это объясняется «денежной гибкостью», которая является следствием отделения денег от частных интересов, источников и связей и способствует практически неограниченному их использованию. Деньги «внутри себя» не содержат ни директив, ни препятствий, они «следуют» сильнейшему эгоистическому импульсу. Сдерживающие же факторы, когда определенные суммы денег могут быть «запятнаны кровью» или находятся под запретом – это лишь сантименты, которые полностью теряют свое значение в связи с увеличивающимся безразличием к деньгам как абстрактному средству измерения ценности20.

Таким образом, использование денег становится не похожим на другие формы владения и не ограничивается объективными и этическими соображениями21. Рациональность денежного обмена, в который вовлечено множество людей, может «снабдить средствами» любого, но одновременно становится индифферентной к практическим целям, которые любой из них выбирает и реализует22. В результате этого возникает масса фактов «эксплуатации денежной силы», когда на высших точках денежных трансакций экономическая жизнь определенных категорий людей и сеть их «телеологических серий» не имеют никакого определенного значения, за исключением «делания денег»23.

Тем не менее, эти негативные свойства монетарной экономики, тщательно проанализированные Г. Зиммелем, не умаляют роли денежного механизма, который является фундаментальным фактором современной рыночной цивилизации. В связи с этим рассмотрим некоторые универсальные свойства института денег, являющиеся основой монетарного анализа экономического поведения в различных индивидуальных, групповых и массовых формах.

Деньги, с точки зрения Г. Зиммеля, открывают перед человеком аксиологическое поле товарного обмена, который выступает как техническая форма экономических трансакций. Деньги порождают сферу ценностей, независимых от субъективно-личностной «субструктуры» тех, кто втянут в систему обмена. Индивиды, которые побуждаются своими желаниями и оценками совершить тот или иной обмен, являются сознательными только в установлении ценностных связей и пропорций между объектами обмена. В рамках развитой экономики эти объекты циркулируют в соответствии с нормами и измерениями, которые фиксированы в каждый данный момент, что заставляет индивидов ориентироваться на объективную меру оценки, возникающую в самом процессе экономического обмена. Индивиды могут принимать или не принимать участие в этой сфере, но если они хотят участвовать в ней, то могут делать это только в качестве представителей и душеприказчиков тех детерминант, которые находятся за пределами их субъективного желания24.

Желания и чувства субъектов являются «движущей силой заднего плана». Они не могут самостоятельно вызывать формирование ценности, являющейся результатом уравновешивания объектов обмена относительно друг друга. Экономика совершает все оценки через обмен, создавая промежуточную сферу между желаниями, которые являются источником любой человеческой деятельности, и удовлетворением потребностей, в которых эти желания достигают своей кульминации25. Постулируя относительную независимость и автономность экономики как системы обмена, устанавливающей ценности обращающихся объектов, Г. Зиммель указывает на взаимодетерминацию этой объективной сферы и «движущих сил заднего плана», которые «дробят» абстрактную систему обмена субъективными интересами людей на множество независимых серий и мотивов26.

Другими словами, экономическая детерминация ценностных отношений в процессе обмена предполагает, с одной стороны, их независимость от субъективных желаний, с другой – связывает их с субстанцией человеческих страстей, интересов, решений и действий. Таким образом, каждый человек вынужден учитывать объективные пропорции ценообразования, «соединяясь» с ними в рамках конкретных денежных калькуляций и ценовых масштабов. В конечном итоге речь идет о социальной детерминации человеческих действий, которые «привязываются» через свои персональные оценки и предпочтения к объективному саморегулирующемуся механизму, устанавливающему стоимостные пропорции, ценность и масштабы рыночного обмена.

Деньги, по Зиммелю, – это субстанция экономического обмена, которая представлена в двух относительно самостоятельных проекциях. Каждая из этих проекций выражает их сущность, но «является» тем, кто их использует, по-разному. С одной стороны, нет ничего проще денежного механизма, который осваивают все, кто включен в экономическую жизнь и использует его для реализации своих целей. Это очевидный набор операций денежного счета и расчета, доступный каждому человеку. Он определяется количеством материальных носителей экономических ценностей, имеющихся в распоряжении, которые в соответствии с индивидуальными предпочтениями и интересами перераспределяются в системе экономического обмена от одного экономического агента к другому.

С другой стороны, деньги – абстрактная институциональная система высшей степени сложности, понимание механизмов функционирования которой полностью не доступно никому. В результате этого вторая проекция института денег фетишизируется и «является» большинству пользователей, прежде всего как абстрактная ценность сама по себе27. Другими словами, деньги как технический механизм оценивания и измерения обмена, спонтанно возникший в процессе социальной эволюции экономических систем, превращаются в абсолютную ценность. В сознании большинства пользователей она представлена в качестве аксиологического (ценностного) условия достижения тех или иных экономических целей. Превращение средства измерения ценностей в самодостаточную ценность влечет за собой целый ряд негативных последствий, искажающих и нарушающих принцип и ход действия денежного механизма.

«Мифологизация» денег нарушает непрерывность экономического обмена, затормаживает их оборот, подчиняя его дискретным мотивам тех экономических агентов, которые абсолютизируют функции денег в соответствии со своими представлениями, предпочтениями и интересами. Эта дискретность человеческого сознания и поведения противопоставляется непрерывному континууму денежного обмена, который постоянно корректирует человеческие действия, возвращая их в русло рациональных процедур денежного порядка.

Таким образом, любое экономическое действие рационально не столько потому, что оно разумно (то есть реализуется с помощью интеллекта), сколько потому, что его рациональность детерминируется монетарным фактором. Последний, с одной стороны, находится за пределами индивидуального экономического действия, с другой – является его (действия) имманентной составляющей, которая принуждает человека вести себя рационально. Любое, самое сложное качество человеческого действия с помощью денег приводится к количественному масштабу, который отражает реальное состояние денежного механизма и той экономики, которую этот механизм обеспечивает.

Неважно, как работает денежный механизм – хорошо или плохо. Главное, что он связывает в функциональное единство субъективный мир человеческих притязаний и интересов и объективную систему экономического обмена. Невозможно, считает Г. Зиммель, напрямую получить удовольствие от денег, если они исключены из любых субъектных отношений. В ходе своей эволюции монетарный механизм все больше привязывает мир субъективных проекций индивидов к объективной рациональности денежных калькуляций и ценовых пропорций экономического обмена, расширяя альтернативы и степень свободы субъектов экономического поведения. В наибольшей степени это становится возможным в случае стабильности ценности денег, которая является, во-первых, непременным условием для непрерывности интеграции экономики и ее производительности и, во-вторых, основой для расчета долгосрочных периодов, массового производства и долгосрочных кредитов28.

Однако стабильность денежного механизма как объективного измерителя эквивалентности обращающихся благ, например, в условиях инфляции может нарушаться. В этом случае денежная шкала начинает искажать информацию о величине цен и дезориентировать ее пользователей и потребителей. Вследствие этого деньги не являются постоянным фактором установления так называемой «объективной» рыночной цены. Значение денег в выражении ими экономических соотношений между объектами, являющееся источником их практических функций, не есть «готовая реальность»29.

Деньги не всегда могут функционировать в соответствии с их чистым назначением, но могут выступать как специфический объект (товар) в связке со всеми остальными30. Балансировка денежного механизма внутри экономической системы является сложной «эволюционной», теоретической и эмпирической задачей. Ее решение позволяет создавать условия для устойчивого экономического пространства, где в рамках так называемой «справедливой» цены за товар, как некоторой устойчивой меры (нормы), становятся возможными полномочия отдельного человека распоряжаться чем-либо31.

В исследовании Г. Зиммеля особое место занимает институциональный анализ денег. Деньги – это не только средство обмена, набор технических процедур, обеспечивающий процесс экономического взаимодействия между множеством агентов рынка, универсальный товар, приводящий к общему знаменателю ценность обращающихся товаров и позволяющий соотносить их друг с другом. Деньги – это социальный институт, интегрирующий действия и усилия миллионов людей по единым правилам, стандартам и на единой территории. Он обеспечивает концентрацию и экономию социальной энергии в такой форме, которая позволяет при минимуме затрат достигать максимального результата перед лицом каждой потребности32.

Общественный институт денег «состоит», во-первых, из того, что общественные власти и другие общественные институты делают с деньгами и, во-вторых, – из степени узаконивания статуса денег вышеперечисленными институтами33. Таким образом, с одной стороны, институт денег – это система социальных обязательств, норм, правил, которые санкционируют, регулируют и нормируют действия с деньгами. С другой стороны, монетарные действия на конкретной территории – не только акты целесообразного, свободного выбора и решения конкретных субъектов экономического обмена, но и акты, отражающие предписания тех центральных институтов (прежде всего, государства), которые определяют поведение денежного механизма в соответствии со своими представлениями о его функциях.

Из этого следует, что центральные власти, которые имеют монополию на эмиссию денег, не обладают полным контролем над денежным механизмом. Они лишь должны обеспечить оптимальное его функционирование в рамках того рыночного пространства, которое они (власти) могут контролировать. Кроме того, контроль над денежным механизмом со стороны правительства не всегда и не обязательно обеспечивает его оптимальную работу34. И именно потому, что лица, которые принимают решения, и эксперты, которые эти решения обосновывают, не обладают всей полнотой информации о деньгах как социально-экономическом феномене и о многих параметрах его функционирования в данной конкретной ситуации, а тем более в длительной временной перспективе.

Большое внимание Г. Зиммель уделил и изучению денег как «субстанции» социального обмена. По Зиммелю, денежная форма обеспечивает концентрацию человеческого материала в определенном экономическом пространстве и связывает интересы множества людей, вступающих в социальные взаимодействия35. Эволюция функции обмена приводит в действительности к двум видам структур: классу торговцев и деньгам, где купец – это персонифицированная функция обмена, а деньги – материализованная функция того, что обменивается36. Таким образом, социальный обмен способствует появлению определенного класса социальных ролей и представляющих их индивидов. Последние являются профессиональными агентами экономического обмена и используют институт денег по своему прямому назначению.

Если воплощение процесса обмена в конкретной форме выполняется таким образом, что каждый объект сначала обменивается на деньги, а не прямо на другой объект, то деньги выступают в качестве абсолютного посредника обмена между всеми товарами. Абстрагирование процесса обмена от специфического обмена объекта на другой объект воплощается в особой форме и может произойти, если обмен становится чем-то другим, чем просто процессом личных взаимодействий между двумя индивидами. Эта новая более широкая форма обмена возникает тогда, когда цена обмена, предлагаемая одной стороной, не имеет непосредственной ценности для другой стороны, но воспринимается, как требование определенной стоимости, реализация которого зависит от экономического сообщества в целом и правительства, которое его представляет37.