Деятельность коммерческих банков

Отметим попутно, что  в странах, где в процессе рыночных преобразований не происходило резкой децентрализации и дерегулирования банковской системы со стороны государственной власти (образцовые примеры - Южная Корея и Китай), кредитная активность банков поддерживает высокие темпы экономического роста, что отражается в высокой (и растущей) доле активов банковской системы в ВВП.

К сожалению, российская банковская система сегодня вряд ли готова к решению задач по выводу экономики из кризиса. И дело даже не столько в низком по сравнению  с потребностями хозяйства уровне накопленных денежных ресурсов. Проблема заключается в значительной деформированности структуры балансов российских банков, ориентированных на работу в условиях высокой инфляции и значительной долларизации экономики. Наиболее острый структурный перекос - беспрецедентно высокая по мировым меркам (до 50 % баланса и выше) доля неработающих активов, прежде всего средств на корсчетах в ЦБ (сверх обязательных резервов) и в банках-корреспондентах. Причем доля кредитов в активах в 1992-1995 гг. неуклонно снижалась. Сегодня она составляет (по 100 крупнейшим банкам) лишь 25 %, а на реально "работающие" ссуды приходится, по оценкам, не более 2/3 этого количества. Остальное - просроченная задолженность и набежавшие на нее проценты, вероятность взыскания которых близка к нулю.

Поддержание низкой доли работающих активов в свою очередь  стало возможным из-за невысокой  доли платных обязательств в пассивах (согласно данным выборочного обследования 627 московских банков, соотношение между  платными и бесплатными обязательствами  в их балансах составляло по итогам 1994 года 1: 4, в то время как у  американских оно примерно 2: 1) . Именно это обратное соотношение указывает  на существование действенного механизма  присвоения инфляционного дохода российскими банками. Механизм этот базировался на отсутствии индексации остатков на расчетных счетах и других видов низкопроцентных рублевых обязательств. В то же время кредитные ставки были высоки и никоим образом (за исключением централизованных кредитов 1992-1994 гг.) властями не ограничивались, что обеспечивало сверхвысокие по мировым меркам процентные маржи. То есть в период отрицательных реальных процентных ставок (1992-1993 гг.) банки эксплуатировали своих клиентов не как получателей кредитов (плата за них не компенсировала инфляцию) , а как держателей расчетных счетов и других низкодоходных (практически бесплатных для банков) обязательств. По оценкам некоторых исследователей, инфляционное перераспределение доходов через российские комбанки достигало в 1994 году 10-13 % ВВП, причем около 6,5 % ВВП банки улавливали в виде процентной маржи.

Помимо высоких  доходов затяжная инфляция обеспечила российским банкам и другие преимущества. В частности, в связи с интенсивным  обесцениванием просроченной задолженности  проблема "плохих" долгов стала  критической лишь со второй половины 1995 года.

Еще один классический способ непыльного зарабатывания денег - поддержание положительной открытой валютной позиции (ее размер по банковскому сектору составлял на конец 1993 года 18 % активов) в периоды ускоренного падения курса рубля, которые с завидной периодичностью повторялись в 1992-1994 гг. Перевод низкозатратных рублевых обязательств в валютные активы в такие моменты обеспечивал банкам автоматический рост доходов.

Таким образом, традиционные банковские функции (привлечение депозитов  и размещение кредитов) все больше и больше вытеснялись спекулятивными операциями, основанными на сравнительно дешевых ресурсах. Даже крупнейшие российские банки походят сегодня, скорее, на крупные расчетные центры, обслуживающие текущие нужды  ограниченного числа давно поделенных клиентов из элиты реального сектора.

Судя по динамике агрегатных количественных показателей, в ноябре 1994 года в России начался  новый этап эволюции системы коммерческих банков. Попытаемся выделить его основные признаки.

Первое. Резкое замедление, а вскоре и практически полное прекращение роста числа зарегистрированных кредитных организаций, причем действующих  организаций становится все меньше (см. таблицу 1) . Подобно снежному кому растет число отозванных банковских лицензий: в 1995 году отозвано 225 лицензий, за первое полугодие нынешнего года - 145. В итоге за последние полтора года лицензий лишились около 15 % кредитных организаций.

Второе. Возобновилось  монотонное снижение реальных активов  по системе комбанков. С октября 1994 г. по апрель 1996 г. реальные активы снизились  почти вдвое. Во II квартале текущего года падение реальных активов прекратилось, и они стабилизировались на отметке 35 % от уровня декабря 1992 года (см. график 4) . Замедление роста размеров операций больше затронуло мелкие и средние банки, а крупнейшие представители банковского сообщества пострадали меньше. Реальные активы первой сотни банков (по величине активов) уменьшились с начала 1995 года лишь на четверть, в том числе в первом полугодии нынешнего года всего на 2,2 %.

Положение грандов  банковского сообщества выглядит более  благоприятным за счет мощного наращивания  активов Сбербанка России (за последние  полтора года его брутто-активы выросли  в реальном выражении в 1,5 раза (!) , а доля в суммарных активах банковской системы увеличилась вдвое - с 12 до 24 %) , которое определяется его фактической монополией на сбережения населения (70 % частных депозитов) . Если же проанализировать динамику активов первой десятки без учета Сбербанка, то картина складывается весьма тревожная: с начала 1995 года реальные активы сократились на 40 %, а в первом полугодии нынешнего года (если верить данным ИЦ "Рейтинг", которые были использованы нами для анализа положения дел в Top-100 российских банков) произошло и номинальное сокращение их активов.

Активный переток ресурсов в Сбербанк стал результатом проводимой государством денежной политики, которая положила начало долгосрочной тенденции изменения структуры денежной массы - "вымывания" средств со счетов реального сектора, ухода денег из банковской системы в наличный оборот и перераспределения безналичных средств в пользу сбережений частных вкладчиков. Для основной массы банков такие изменения являются кризисным фактором, поскольку счета крупных клиентов - юридических лиц служат для них основным источником ресурсов. Что же касается частных депозитов, то процесс их перераспределения в пользу Сбербанка особенно ускорился во II квартале нынешнего года, когда ежемесячно фиксировался отрицательный прирост вкладов населения в коммерческие банки.

Третье. Крайне неравномерная  динамика активов привела к существенной их концентрации (см. график 5) . Если в 1992-1994 гг. уровень концентрации в сотне  крупнейших коммерческих банков снижался (что, заметим, вполне естественно в  условиях быстрого экстенсивного развития банковской системы) , то за последние полтора года наблюдается его интенсивный рост (см. график 6) . Заметим, что период уменьшающейся концентрации банковских активов, на наш взгляд, связан с тем, что комбанки новой волны стали догонять и теснить бывшие спецбанки. Сумма мест, занимаемых Сбербанком РФ, Агропромбанком РФ, Промстройбанком РФ и Мосбизнесбанком в общей табели по сумме активов, выросла с 10 до 13, затем по мере роста конкуренции выросла еще (с середины 1993 г. по середину 1994 г. она колебалась в районе 16) , то есть бывшие спецбанки постепенно, но явно вытеснялись вниз. Теперь же рост концентрации обеспечивают уже исключительно "новые" банки, а бывшие спецбанки продолжают отступать (сейчас сумма их мест составляет 23) .

Сегодня 30 крупнейших банков оттягивают на себя около 55 % активов  всей банковской системы (84 % активов  банков первой сотни) . Уровень концентрации российского банковского сектора примерно соответствует сегодня уровню американского, где 1,7 % банков контролируют 56,7 % активов (данные 1983 года) , но существенно уступает уровню концентрации в Германии, Японии и Китае.

Четвертое. Наблюдаемая  в рассматриваемый период тенденция  устойчивого роста дефлированного суммарного размера объявленных уставных фондов коммерческих банков не свидетельствует о повышении их устойчивости. Дело в том, что собственные средства (капитал) банков растут гораздо медленнее уставных фондов. За прошлый год собственный капитал всех коммерческих банков, согласно данным ЦБ, увеличился на 13 % (что эквивалентно сжатию на 1/2 в реальном выражении) , в то время как реальные нетто-активы банков уменьшились лишь на 13 %. В результате показатель достаточности капитала (отношение капитал/активы) составил в 1995 году 6,7 % против 11,8 % по итогам 1994 года.

При этом, по данным ЦБ, у 42 % действующих кредитных организаций  в начале текущего года объем собственных  средств был меньше, чем размер оплаченного уставного фонда, что  означает проедание средств акционеров (пайщиков) . Более трети таких банков (всего их 365) утратили собственные средства и работали с отрицательным капиталом в суммарном размере 8,7 трлн рублей, то есть, по сути, являлись банкротами.

По динамике капитала наблюдается прогрессирующее расслоение между банками. Согласно нашим оценкам, у 100 крупнейших банков снижение показателя достаточности капитала в прошлом году было незначительным (с 7,75 до 7,12 %) , а в первом полугодии 1996 года отношение капитал/активы выросло до максимальной за последние 2,5 года отметки в 9,44 % (что более чем вдвое превосходит средний показатель 100 крупнейших банков мира, см. график 7) . Это свидетельствует о сравнительно благополучном финансовом состоянии банков сотни, позволявшем за счет капитализации прибыли наращивать собственные средства опережающими динамику активов темпами.

Пятое. За счет все  более жесткой выбраковки убыточных  банков и усилий их платежеспособных собратьев по реструктуризации активов  в пользу государственных ценных бумаг (доходность которых с середины 1995 года надежно закрепилась на высоком  положительном уровне) процесс ухудшения  показателей рентабельности действующих  банков приостанавливается.

Насколько можно  судить по официальной годовой отчетности ЦБ, пик убыточности банковского  сектора был пройден в 1994 - первой половине 1995 года. Убытки комбанков  в 1994 г. возросли против аналогичного показателя 1993 г. более чем в 10 раз, в то время  как их суммарная прибыль увеличилась  только вдвое. Каждый четвертый банк оказался убыточным, а рентабельность операций в целом по банковскому  сектору по отношению к брутто-активам  упала на 40 % (с 4,3 до 2,7 %, см. таблицы 2 и 3) .

Как уже говорилось, с прошлого года ЦБ значительно активизировал  процесс закрытий нерентабельных банков и отзывов лицензий. Оставшиеся же получили от государства неожиданный подарок - стремительно растущий рынок гособлигаций с удивительной для практически безрисковых инструментов доходностью. Началась реструктуризация активов в пользу госбумаг за счет конвертации валютных средств. Снижение доли иностранных активов стало результатом кардинальных перемен в валютной политике правительства. Политика валютного коридора подорвала как краткосрочную, так и долгосрочную спекулятивную привлекательность валютных вложений. С конца 1994-го по май 1996 года объем вложений российских комбанков в госбумаги увеличился в 8 раз, а доля этих операций в нетто-активах возросла с 5,2 до 21,1 % (см. график 8) .

В результате процесс  снижения рентабельности во втором полугодии  прошлого года был приостановлен, а  в первом полугодии нынешнего  года отношение прибыли к активам  по 100 крупнейшим банкам увеличилось  с 3,37 до 4,03 % (что на порядок превышает, заметим, уровень рентабельности крупнейших мировых банков - см. график 7) . При  этом, как свидетельствуют данные таблицы 3, уровень рентабельности крупнейших банков систематически превышает среднероссийский, что отражает их большие возможности для маневрирования активами (в том числе с использованием политических рычагов) в поисках наиболее доходных направлений размещения ресурсов. Не будем забывать также о специфике их клиентуры, хотя к настоящему времени непотопляемыми клиентами остаются, пожалуй, только монстры ТЭК и немногочисленные предприятия, устойчиво работающие на экспорт.

Динамика кредитных  вложений комбанков требует особого  обсуждения. Переход ЦБ с 1996 года на новую методику статистического  отражения кредитов банков экономике  и отсутствие ретроспективных данных по данной методике не позволяет уверенно судить о тенденциях динамики реальных кредитных вложений в 1996 году. Опираясь на данные ЦБ, можно констатировать, что прекратился спад дефлированных кредитов, (см. график 4) , и даже отметить некоторый рост этого показателя в первом полугодии (на 6,2 %). Согласно оценке, основанной на данных ИЦ "Рейтинг", дефлированные кредиты 100 крупнейших банков выросли за первое полугодие 1996 года на 2,5 %. Если же опираться на данные о структуре нетто-активов комбанков, с апреля текущего года публикуемые МВФ, то реальные кредиты продолжают падать, хотя и низкими темпами - всего около 2 % за первые пять месяцев 1996 года. Так что, видимо, не будет большой ошибкой утверждать, что реальные кредиты стабилизируются.

Анализ перечисленных  выше обстоятельств позволяет охарактеризовать нынешний этап развития российского  банковского сектора как этап консолидации. На смену быстрому росту  численности и масштабов операций пришла жесткая конкуренция за существенно  сузившийся объем ресурсов, а также  отбраковка нерентабельных банков. Однако кардинального поворота банковской системы к нуждам реального сектора  не произошло. Основным резервом поддержания  рентабельности крупнейших банков остается рынок государственных ценных бумаг, обслуживающий потребности бюджета.

Власти, похоже, вполне устраивает наблюдаемая стихийная  санация банковской системы. Регулярное рефинансирование комбанков практически  отсутствует. Стартовавшее в 1996 году ломбардное кредитование пока осуществляется в  незначительных объемах (общая сумма  предоставленных за 1996 год ломбардных кредитов не превосходит 1,5 трлн рублей) . Пожарные меры предпринимаются лишь в отношении банков, коллапс которых может вызвать или серьезные потрясения всей системы, или паническую реакцию частных вкладчиков.