Культура в период общественных перемен

Оглавление

 

 

 

Введение……………………………………………………………..3

 

Глава 1. Теоретические аспекты взаимосвязи истории и культуры в развитии общества…………………………………………………..……..5

 

1.1 Культура как историческая категория…………………………5

1.2 Культура как социальное явление. Социальные функции культуры…………………………………………………………….……..12

 

Глава 2. Культура в период общественных перемен…………….19

 

2.1 Особенности культуры в период общественных перемен….19

2.2 Анализ взаимосвязи общественных перемен и культуры…..22

 

Глава 3. Советский период развития культуры России и современная социокультурная ситуация………………………………………….……25

 

Заключение…………………………………………………………29

Библиография………………………………………………..……..31

 

Введение

 

Сегодня бесспорной представляется мысль о том, что культура -- синоним разнообразия, которое невозможно без сохранения неповторимости вещей и идей, племен и социальных групп, приходящих и уходящих этносов и народов. Дать устраивающее всех определение культуры весьма затруднительно, учитывая то, что многоликость и созидающий потенциал культуры соизмеримы с многообразием и жизненной силой «Божественной» матери-природы.

Проблема подлинной демократизации жизни, подъема материальной и духовной культуры, нравственности, развития личности, реализации творческого потенциала людей, преодоления их ограниченности, да и просто невежества, воспитания подлинного общения, ответственного отношения к труду, зрелого экологического сознания - все это невозможно вне русла общечеловеческой культуры, мирового цивилизационного процесса.

Культура всегда связана с историей, всегда подразумевает непрерывность нравственной, интеллектуальной, духовной жизни человека, общества и человечества. Говоря о современной культуре, мы говорим об огромном пути, которая эта культура прошла.

Демократизация российского общества, либерализация экономики, формирование плюрализма повлекли за собой в социокультурной сфере явления, сходные с теми, наблюдаемые в других странах в переходный период. В это время в культуре настает время проявления рыночных сил и частных инициатив, делаются попытки приватизировать и коммерциализировать части культурной инфраструктуры. Государственное влияние на сферу культуры значительно уменьшается, сокращается ее государственное финансирование. Государство, по сути, перестает диктовать культуре свои требования, в его лице она культура утрачивает своего гарантированного заказчика.

Острее, чем прежде встал вопрос о создании предсказуемой в финансовом от ношении, среды, в которой культура может беспрепятственно развиваться, наличии необходимой организационной составляющей перемен в сфере культуры.

Стремительные изменения в сфере культуры оправданы только в том случае, если они связаны со стабилизацией процесса перехода к новому обществу, достижением нового качественного уровня развития. Для этого необходима сильная и непротиворечивая культурная политика. В условиях перемен понятие культурной политики стало остро нуждаться в уточнении. Оно во многом зависит от определения самой культуры и существующих представлений о её роли в обществе.

Культура в самом широком ее понимании и в своих двух проявлениях -- материальном и духовном -- единственная сила, связывающая некогда разрозненные биологические особи в единый общественный организм и превращающая их в человеческие существа. Культура объединяет, «цементирует» людское сообщество во времени и пространстве, предопределяет для него особую и, быть может, весьма опасную роль в общей системе мироздания, угрожая ей будущим атомным или экологическим апокалипсисом.

Цель работы: изучить культуру в период общественных перемен.

Задачи: рассмотреть культуру как историческую категорию

Изучить культуру как социальное явление её социальные функции;

Раскрыть особенности культуры в период общественных перемен;

Провести анализ взаимосвязи общественных перемен и культуры

Рассмотреть советский период развития культуры России и современную социокультурную ситуацию.

.

 

Глава 1. Теоретические аспекты взаимосвязи истории и культуры в развитии общества

1.1 Культура как историческая категория

 

Постепенное осмысление понятия «культура» в его современном значении позволяет говорить об особом качестве человеческого существа, несводимом к чисто физиологической жизни, а порой и чуждом ей, которое, не будучи свойственно остальной природе, как ореол исключительности сопровождало человечество на всем протяжении его существования. История социально-экономического развития общества и история культуры, как всадник и его тень, практически неотделимы, но отнюдь не тождественны. Первая связана с материальным производством и совершенствованием труда, вторая -- с «духовным производством» и внутренним совершенствованием самого человека. При этом «тень» далеко не всегда соответствует пропорциям «всадника», иногда бежит впереди него, иногда -- позади, а при слишком крутых поворотах вообще исчезает. Так и культура совсем не обязательно расцветает там, где преобладает материальное производство.

Если посмотреть на мировую историю под углом зрения научно-технического прогресса, то каждому ясно, что это неуклонный процесс по восходящей, от менее к более сложному, от низшего к высшему, от примитивного к совершенному, от каменного топора к новейшему компьютеру и искусственному интеллекту. Казалось бы, и вся культура, неотъемлемой, но отнюдь не определяющей частью которой являются наука и техника, должна развиваться также непрерывно по восходящей стремясь к слиянию с «мировым разумом», по терминологии Гегеля, или воплотившись в некоем совершенном коммунистическом обществе, как учит марксизм-ленинизм. Однако некоторые весьма авторитетные ученые-культурологи не без оснований сомневались в абсолютном поступательном движении культуры (О. Шпенглер, А. Вебер) или выдвигали теорию его цикличности (А. Тойнби, П. Сорокин и др.), проводя различие между общественно-экономическими и собственно культурными процессами. Да и сам Маркс в разгар промышленной революции, весьма высоко оценивая достижения античной культуры, считал, что они продолжают служить «нормой и недосягаемым образцом». Нельзя отрицать, что и в наше время люди отчетливо ощущают: научно-технический прогресс словно обгоняет духовную культуру, которая развивается скачками, с необычайными взлетами и падениями, не связанными с уровнем материального производства. В качестве одного из классических примеров несоответствия между собственно культурным и общественно-экономическим (по А. Веберу, «цивилизационным») процессами обычно приводят золотой век русской культуры, протекавший в условиях социальной и промышленной отсталости России XX столетия.

Если взять такие важные составные части культуры, как нравственность и искусство, т.е. этическую и эстетическую ее стороны, то наши предки, пожалуй, не додумались бы до такой тотальной бесчеловечности, как Хиросима, Майданек или ГУЛАГ, а великие ваятели и художники прошлого посчитали бы сумасшествием некоторые современные «скульптуры» и бессодержательные полотна, считающиеся последним криком моды [2, с. 66]. Неверие в прогресс искусства распространено достаточно широко, и один из основателей русского футуризма, поэт и художник Д. Бурлюк, выразил его, например, так: «История искусства -- не есть что-то внешнее, от чего можно отвернуться». Похожие взгляды были у Н.А. Бердяева и на революцию, которая в целом представлялась ему, как и многом прогрессивно мыслящим русским людям, «искуплением» и «очищением». «Всякая революция, -- писал он, -- есть реакция на реакцию, после которой наступает реакция на революцию». Похожих взглядов придерживался П.А. Сорокин. В своем известном труде «Социология революции» (1925) он рассматривает ее как своего рода «провал» в нормальном функционировании общества, причем если первый этап революции действительно обновляют, то за ним с неотвратимой необходимостью наступает второй этап -- контрреволюционный. Диктатуры Кромвеля, Робеспьера, Ленина, по мысли Сорокина, показывают неизбежность перерастания революций в свою противоположность. Следует, видимо, согласиться, что в доатомную эпоху войны и революции (т.е. «внутренние» войны) способствовали объединению людей, своеобразному обновлению общества, его «омоложению», созданию новых, более совершенных социальных и экономических структур (послевоенный расцвет Германии и Японии).

Заслуживает внимания точка зрения на войну и таких выдающихся мыслителей XX в., как 3. Фрейд и А. Эйнштейн. В письме «Неизбежна ли война?» Фрейд в 1932 г. писал великому физику: «Вы удивляетесь тому, насколько легко людей охватывает военная истерия, и полагаете, что в людях есть некий инстинкт ненависти и уничтожения, который подталкивает их к войне. И опять я должен полностью согласиться с вами... Желание лишить человека его агрессивных наклонностей практически неосуществимо... Ведь война как будто вытекает из самой природы вещей, имеет под собой твердую биологическую основу, и на практике ее едва ли можно изменить» [7, с. 101].

Однако, если задать себе вопрос, какую роль играют войны и революции в развитии культуры, то ответ, думается, будет один: исключительно отрицательную. Ведь любые междоусобицы отвлекают огромные массы людей от созидательного творческого труда. Как известно, разрушать всегда легче, чем строить, и во времена сражений и гражданских смут человек впадает в соблазн морального «расслабления» и, ссылаясь на ложные «идеалы» -- не важно какие, национальные или классовые, -- снимает с себя чувство личной ответственности за творимое им зло. В нем как бы временно пробуждается уснувший под благотворным воздействием культуры звероподобный пращур. «В революционные эпохи, -- писал Бердяев, -- обыкновенно правит кучка демагогов, которая ловко пользуется инстинктами масс». Пафос связан с отрицательным отношением к прошлому. Следовательно, с презрением к «родному пепелищу» и «отеческим гробам». Революционные перехлесты ведут не только к уничтожению огромных материальных и духовных ценностей, накопленных предыдущими поколениями, но и к изгнанию, физическому истреблению и вымиранию человеческого «культурного слоя», «духовной элиты», или, проще говоря, интеллигенции, если, конечно, под этим широким термином не понимать пресловутые «левые силы». Именно деятельность этих последних в прямом и переносном смысле слова превращается в кровавые сабельные удары «революционных конников» по живому телу культуры, отбрасывая ее на целые десятилетия и даже столетия и приводя к гибели некогда цветущие цивилизации.

У культуры как исторической категории есть и еще одно очень важное свойство -- быть своеобразным барометром надвигающихся социальных потрясений. По мнению Н.А. Бердяева, например, вся русская литература XIX в. свидетельствовала о надвигавшейся революции, а русские писатели, особенно поэты, были полны «жутких предчувствий» грядущей катастрофы.

Резкие перемены в духовной культуре общества становятся как бы прологом революционной бури. Так было накануне 1789 г. во Франции, накануне и в годы Первой мировой войны в России, когда в декабре 1908 г. А. Блок писал: «Так или иначе, мы переживаем страшный кризис. Мы еще не знаем в точности, каких нам ждать событий, но в сердце нашем уже отклонилась стрелка сейсмографа. Мы видим себя уже как бы на фоне зарева...». А вот еще одно красноречивое свидетельство пророческой функции культуры: еще в 1903 г. великий А.П: Чехов Предсказывал: «Года через два, может, три... настанут в России такие события, которые все перевернут вверх дном. Мы переживем такое же время, которое переживали наши отцы накануне Крымской кампании. Только нас ожидает еще худшее испытание. Я это знаю наверняка». Нечто подобное происходит и в наши дни. И люди не должны позволить втянуть себя в очередную оргию насилия, ибо, как говорил Бисмарк: «Революции чаще всего готовят утописты, осуществляют фанатики, а их плодами пользуются негодяи» [3, с. 146].

Противостояние господствующей культуре, рождение новых ценностных и практических установок можно рассматривать как процесс, постоянно воспроизводящий себя в мировой культуре. Рождение христианства есть, по сути своей, контркультурный феномен. Историк Иосиф Флавий рассказывает о многочисленных народных движениях, когда появлялись люди, свидетельствовавшие о том, что через них Бог будет говорить в мир. Первые ученики Христа были простыми людьми. Можно даже сказать, что они принадлежали к низшим слоям общества. «Когда император Константин сделал христианство государственной религией, -- отмечал А. Мень, -- принимать христианство было выгодно, ибо его исповедовали сам император и придворные. А Господь Иисус пришел из маленького, никому не известного городка, не был Он поддержан ни школами авторитетных учителей духовных, не имел Он никаких влиятельных лиц в своем окружении. Он был просто учителем из Назарета, и надо было услышать Его слова, понять их вечный священный смысл, принять Его сначала как учителя, и тогда открывалась Его Божественная тайна. Недаром ученикам ее открыл нескоро, и далее не открыл, а она сама открылась в них, и это было при обстоятельствах удивительных».

Первое столкновение молодой, нарождающейся христианской Церкви с мощной, властной Римской империей породило в последней множество драматических ситуаций. И это не было случайностью. «Нерон устроил ночное освещение в парках, на гуляньях народных: вдоль аллей, по которым прогуливалась отдыхающая публика, многие христиане были привязаны к столбам, облиты горючим веществом и подожжены. Эти живые факелы освещали аллеи, а по аллеям ездил на колеснице в костюме жокея император и любовался агонией людей. Иных зашивали в звериные шкуры, бросали на растерзание львам и огромным псам на арене цирка, чтобы зрители -- а у римлян был кровожадный обычай наблюдать за смертью гладиаторов -- смотрели, как умирают христиане» [2, с. 71].

Таким образом, двухтысячелетняя история христианства в Европе началась с противостояния господствующей культуре, с провозглашения новых святынь и жизненных установлений. Подъем соединенных народных сил в борьбе с персами вызвал второй, еще более богатый расцвет духовного творчества христиан, а завоевания Александра Македонского (IV в. до н.э.), бросив эти созревшие семена эллинизма на древнюю почву культуры Азии и Египта, произвели тот великий эллино-восточный синтез религиозно-философских идей, который, вместе с последующим римским государственным объединением, составляет необходимое историческое условие для распространения христианства.

Христианская культура -- это цельная, могучая культура, которая не раз переживала довольно тяжелые испытания, кризисы и внешние давления. Но она выстояла даже в тяжелые годы монголо-татарского нашествия. Первоначальное христианство пришло без внешних атрибутов: без икон и колоколов, без музыки и искусства. Из битвы с язычеством она вышла победителем. Римские императоры вынуждены были признать эту религию, к тому времени уже ставшую самой распространенной в данном регионе мира.