Кросскультурный анализ зоонимов и зооморфизмов

       К этому следует добавить: звери  в баснях Крылова не просто  олицетворяют людей, они являются  носителями качеств определённых  социальных групп. Так, Львы, Медведи,  Лисы, Волки – наделены чертами  господствующих классов; Пчёлы,  Овцы – представители трудового  народа.

       Как правило, рассказ в басне  живой, остроумный, энергичный. Автор,  обращаясь к народному складу  речи, пословицам, поговоркам, и сам  создаёт точные, крылатые выражения:  попрыгунья-стрекоза (о легкомысленном, беззаботном человеке; басня «Стрекоза и муравей»), слона не приметить (не увидеть самого важного, самого заметного; басня «Любопытный»), мартышка и очки, собачья дружба, слон и Моська, а Васька (кот) слушает, да ест, медвежья услуга (выражение стало употребляться после выхода в свет басни «Пустынник и Медведь»), свинья под дубом (о невежде, необразованном и глупом человеке; басня «Свинья под дубом»), вертеться как белка в колесе (быть в беспрестанных хлопотах, быть занятым многими делами; басня «Белка»), за что же, не боясь греха, Кукушка хвалит Петуха? За то, что хвалит он кукушку (о лести; басня «Кукушка и Петух»).

       В баснях Крылова собака –  сторож добра, который противостоит  волку – любителю лёгкой наживы: «Днём стадо под моей защитой, а ночью дом я стерегу» («Собака и Лошадь»). Собака – верный друг человеку: «…А человек: к стыду из нас не всякий сравнится в верности с собакой». Но можно встретить и такие выражения как: собаке под хвост, собачья жизнь, усталый как собака, ни одна (каждая) собака, т. е. В русской культуре существует двоякая трактовка этого образа.

       Свиньи в баснях – бескультурные  невежды, свинья – критик, цензор: «Но как же критика Хавроньей не назвать, который, что ни станет разбирать, имеет дар одно худое видеть». И. А. Крылов награждает её эпитетом «свинья свиней», которая «в сору, в навозе извалялась, в помоях по уши, досыта накупалась» («Свинья на панском дворе»).

     Осёл  – символ невежества, сумасбродства  в баснях Крылова: «Чтоб солнце заслонить, ушей ослиных мало» (басня «Осёл»); надменности, хвастовства: «Ослёнок хвастовством весь душит лес: намерен Апеллес писать с меня пегаса»; глупости: «С ослиным ли умом за это дело браться» (Басня «Осёл и Мужик»); плутовства: «Но важный чин на плуте как звонок: звук от него и громок и далёк»[10].

     На  функционирование зоонимов в тексте оказывает влияние экстралингвистический  фактор, т. е. различные мифы, легенды, сказания, которые существуют в культуре носителей того или иного языка. При использовании зоонимов в  художественном тексте, они, благодаря  своей образности, переходят в  зооморфизмы.

     3.2 Зооморфизмы во  французском языке

     Переносные  метафорические лексико-семантические  варианты названий животных - зоонимы - частое явление во французском языке. Причиной возникновения подобных метафор является ассоциативная связь, устанавливаемая языковым коллективом между представлением о животных и представлением о типах человеческих личностей и моделей поведения. В основе этой связи лежит потребность в выражении оценки. Особенность зоонимов заключается в том, что они могут возникать на основании нескольких признаков, реально присущих животным или приписываемых им носителями языка. Зоонимы широко употребляются для обозначения в положительном или отрицательном аспекте моральных, физических, интеллектуальных, социальных и прочих особенностей человека. Например: cheval разг. «лошадь, кобыла» (о нескладной крупной женщине), corbeau разг. «анонимщик», jeune loup «молодой честолюбец, стремящийся к успеху (в какой-либо области)», ours перен. «нелюдим», poulain «новичок (в спорте, литературе и т. п. по отношению к его тренеру, издателю)», tigre «жестокий, кровожадный человек», tigresse «ревнивая женщина», veau разг. «лентяй, олух, тряпка». Многие зоонимы выполняют оценочно-характеризующую функцию и в этом качестве национально-специфичны.

     Национально-культурная семантика  французских фразеологических единиц комплексно отражается в народных сказках: être aussi chanceaux que le chien àBrusquet –везти как утопленнику; contes de Pea d’âne, de la cigogne, de la mère l’oie – сказки ослиной шкуры, аиста, матушки гусыни, небылицы.

     Зооморфизмы во французском языке отражают традиции школьного образования –poisson d’avril – первоапрельская шутка , ètre en bonnet d’âne –оказаться наказанным (из школьных традиций цеплять бумажную рыбку на спину в день 1 апреля, а также надевать провинившимся ученикам колпак с ослиными ушами); влияние католицизма и протестантизма – c’est Saint-Roche et son chien –верные, неразлучные друзья; государственности (денежная система, сословная иерархия, военные традиции, правоохранительная система) – point de pigeon pour une obole –за все надо платить, gentille homme á liévre –обедневший дворянин, hirondelle à roulettes –полицейский на велосипеде.

     Особенный взгляд  французов на мир проявляется  в выделении с помощью зооморфизмов шутливых обозначений наций в  целом –Louis Baboon , Nicholas Frog , исторических личносттей – L’Aigle de Meaux (о Боссюэ), le cygne de Cambrai (о Фенелоне), le cygne de Mantoue (о Вергилии), фактов истории – c’est le chien de Jean de Nivelle… il s’enfuit quand on l’appelle –о человеке, который уходит, когда его пытаются удержать (намек на бегство Жана де Нивель, сына герцога Монморанси); la poue au pot –жизнь в довольстве, сытная жизнь (пожелание, приписываемое Генриху IV). 
 

     Рассмотрим, например, зооним лев, употребляемый  в контексте такого фразеологизма  как coeur de lion – львиное сердце. Бесспорно, влияние некой исторической личности накладывает определенный отпечаток на зооним: он будет употреблен, в первую очередь, для маркирования смелости, величия, могущества. Для последнего также подходит рассмотрение внешнего вида (рelage, crinière – шкура, грива), где данные атрибуты подчеркивают статус «короля зверей». О его смелости говорят и такие сравнения как se battre comme un lion– драться как лев, se défendre comme un lion – защищаться как лев, что вызывает гордость у адресата данного сообщения [21,с.145].

     Но, при более глубоком анализе, заметно  обратное: за данным хищником закреплен  не исключительно образ героя, короля, но и побежденного, вассала. На него может быть объявлена охота, в  рамках которой две силы начинают борьбу, в которой животное не способно победить (сhasse au lion – охота на львов, fosse aux lions – яма, ров, ловушка для львов). Поэтому появляется иная эмоциональная доминанта: страх, смятение, а также ужас от потери контроля над ситуацией и необходимостью терпеть насилие над собой: tourner comme un lion en cage – вертеться как лев в клетке.

     Лев является тем животным, которое способно рычать (rugir comme un lion – рычать как лев, lion qui rugit – лев, который рычит) для достижения своих целей, что может быть расценено не только как нетерпеливость и желание вмешаться силой, но и как привлечение внимание и некое опасение от недовольства сложившейся ситуацией. Более того, повседневная жизнь также ставит свои приоритеты, от чего и появилось такое сравнение как un chien vivant vaut mieux qu'un lion mort-живой пес стоит дороже мертвого льва, где появляется абсурд этого напыщенного величия в реальной, прагматичной жизни людей[22, с. 177].

     Как и в каждом языке, во французском  существуют исконно французские зооморфизмы которые однако заимствуются и другими культурами, например: обрезать крылья , божья коровка, с высоты птичьего полета, покупать кота в мешке, ловить рыбу в мутной воде , синяя птица.

     Также исконно французским считается  фразеологизм âne de Buridan – буриданов осел (о человеке, не решающемся сделать выбор между двумя равноценными предметами, равносильными решениями и т.п.).Французскому философу XIV в. Буридану приписывается рассказ об осле, умершем от голода, так как он не решался сделать выбор между двумя одинаковыми охапками сена. Этот рассказ был якобы приведён Буриданом в качестве примера в рассуждениях о свободе воли.

     Устойчивое  выражение les oies du frère Philippe – женщины произошло из сочинений Лафонтена, заимствовавшего у Боккаччо рассказ о юноше, воспитанном в монастыре и увидевшем впервые женщин. На вопрос «Что это такое?» брат Филипп ответил: «Это гусыни».

     «Басни» Лафонтена отличаются исключительной широтой в охвате французской действительности. Вся Франция второй половины XVII в., начиная от крестьянина-бедняка, добывающего себе пропитание сбором хвороста, и кончая монархом и его аристократическим окружением, проходит перед глазами читателя в баснях Лафонтена. Этот размах поэтического кругозора Лафонтена побудил одного из критиков назвать его «французским Гомером». Сам Лафонтен писал о своих «Баснях», что это «пространная стоактная комедия, разыгрываемая на мировой сцене».

     С басней Лафонтена «Le Singe et le Chat» – «Обезьяна и кот» связано выражение сделать кого-либо своим послушным орудием.

     В басне «Лисица и виноград» certain renard gascon d’autres disent normand некий лис автор прямо указывает национальную принадлежность главного персонажа, внедряя при этом в басенный текст своеобразную культурную коннотацию. Дело в том, что уроженцы различных провинций Франции известны в народе своими специфическими чертами характера и пользуются вполне определенной репутацией. Например, нормандец считается человеком осторожным, сдержанным, себе на уме, который отвечает на вопросы двусмысленно и неопределенно, дабы не попасть впросак. Гасконцы, напротив, считаются хвастунами и врунами.

     Отличительным признаком представителей французской  культуры является рационализм, который  проявляется в том, что французы строят свои действия на фактах и соображениях целесообразности. Эту же склонность они присваивают басенным героям, которые стараются заинтересовать своих противников, ссылаясь на возможность  приобретения или приумножения материальных благ:

     Je vous paierai, lui dit-elle,

     Avant l’out, foi d’animal,

     Intérêt et principal. (басня « Стрекоза и Муравей»)

     Отношения между главными персонажами основываются на сделке:

     Il recontra un héron et lui demanda moyennant salaire d’enlever l’os. (басня «Волк и Журавль»).

     Еще одной отличительной чертой басен  Лафонтена являются такие жизненные  ценности при построении отношений  между животными , как социальный статус, роль в обществе. В басне  «Ворона и лисица» персонажи  уже наделены социальным статусом незнатного происхождения Maître Corbeau и Maître Renard, но, обращаясь к ворону, лис называет его Monsieur du Corbeau , которому безмерно льстит дворянское происхождение, приписанное ему лисом. 
 
 
 

     ЗАКЛЮЧЕНИЕ

     В проведенном исследовании были рассмотрены  некоторые характеристики языковой картины мира, фразеологизмы с  компонентом зоонимом и сопоставлены фрагменты русской и французской  языковых картин мира.

     Совпадения, расхождения и национальные особенности  употребления зооморфизмов для характеристики человека свидетельствуют о том, что в словарном составе каждого  языка существуют особые экспрессивно-оценочные  единицы, являющиеся интерпретацией отображения  языковой картины мира, причем специфичной  для каждого языка.

     Образ человека является важным фрагментом языковой картины мира, и поэтому  является неотъемлемой частью фразеологических единиц с зооморфическим компонентом  и позволяет выделить универсальные  и этноспецифические признаки в  видении мира и отражении его  фрагментов.

     Этноспецифика зависит во многом от того, какие  фрагменты человеческого опыта  были лексически зафиксированы и  с какой степенью детализации представлены данные фрагменты в том или ином языке в виде целостных приоритетов, образов и символов, заложенных во фразеологизмах и текстах малых фольклорных жанров.

     Национально-культурный компонент зооморфической фразеологии  свидетельствует о важности для  национальной языковой картины мира следующих понятий: обычаев и  традиций, сельского уклада жизни  для русского языка, политики, истории  и культуры для французского языка.

     При анализе систем ассоциаций, коннотаций, которые связаны у носителей  каждого из названных языков с  представлением о данном животном в  проекции на человека, в основном были использованы лексикографически закрепленные данные, содержащиеся в толковых, фразеологических, лингвострановедческих словарях. Такого рода единицы анализа показывают уже сформированную языковую картину.

     Параллелизм и расхождение в оценочных зооморфических символах свидетельствует о том, что метафора работает не столько по законам логики, сколько по часто не формулируемым правилам ассоциативного мышления, являющегося специфичным для каждой нации, культуры. Это в итоге и мотивирует расхождения в семантическом развитии зооморфизмов в сравниваемых языках.

     По  результатам данного исследования можно сделать следующие выводы: