Кросскультурный анализ зоонимов и зооморфизмов

     Домашний  гусь (oie) у русских вызывает  как представление о важности кого-либо: Хорош гусь! Важный гусь! Экий гусь!, так и о ненадежном, плутоватом человеке. Во французском же языке образ гуся ассоциируется только с глупостью: oie blanche – наивная девушка, простушка; bête comme une oie, une oie qui se laisse plumer sans crier – набитый  дурак; глуп как пробка; si tous les fous portaient un bonnet blanc, nous ressemblerions à un troupeau d'oies – дураков  на свете много.

     В русском национальном фольклоре  кот считался символом мудрости, учености, просветительства, умиротворенности, наряду с лукавством и озорством. Отсюда – известные русские пословицы: Убить кота — семь лет удачи не видать, Баба да кошка в избе, мужик да собака на дворе; И днем, и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом… (А.С. Пушкин) В. Гиляровский писал, что когда в начале двадцатого века Государственная Дума решила навести порядок в торговом Охотном ряду, «первым делом было приказано иметь во всех лавках кошек. Но кошки и так были в большинстве лавок. Это был род спорта среди купцов – у кого кот толще. Сытые, огромные коты сидели на прилавках» [5, с. 71].

     И во французской, и в русской культурах  в зооморфизмах подчеркиваются свойства, характерные только для этого  животного: la nuit tous les chats sont gris – le chat ночью все кошки серы; retomber comme un chat sur ses pattes – выйти сухим из воды; chat échaudé craint l'eau froide – обжёгшись на молоке, будешь дуть и на воду, живучий как кошка; а также кот выступает как помощник хозяевам, спасающий их от мышей: parti les souris dansent – без кота мышам масленица, jouer au chat perché – играть в кошки-мышки (букв. играть в загнанного кота, который, как известно, прячется где-нибудь на высоком месте), кошка спит, а мышей видит В переносном смысле образ кота в обоих языках обозначает что-то неопределенное, неизвестное : acheter chat en poche – купить кота в мешке, а во Франции еще имеет отрицательную коннотацию: ingrat comme les chats в высшей степени неблагодарный; écrire comme un chat – писaть, как курица лапой.

     В контекстных реализациях зооморфных фразеологических единиц наибольший процент  примеров с отрицательной оценочной  коннотацией приходится на семиосферу осла. Парадоксальность интерпретации данного образа в русской и французской этнокультуре состоит в том, что в древности у обоих народов осел считался священным животным. Отдельные ритуалы, связанные с прославлением осла, вошли в обиход как католической, так и православной церкви –Il faut se garder du devant d’un boef, du derrière d’un âne et d’un moine de tous côtés; Menez un âne à la Mecque vous n’en rammenerez qu’un âne. В некоторых графствах Великобритании и на западе США до сих пор проводятся конкурсы «ослиной красоты» и «ослиные парады» в память о бегстве Святого Семейства на ослах в Египет. На Руси долго существовал ритуал пасхального объезда Кремля патриархом верхом на осле в память о въезде Христа в Иерусалим. В фольклоре и во фразеологии, однако, осел – символ глупости, упрямства, лени. Русские фразеологические единицы с зоонимом "осел" неизменно имеют отрицательную оценочную коннотацию.

     Французы  осуждают необразованность и неисправимость этого животного – c’est un âne de nature qui ne sait lire son écriture, à laver la tête d’âne on perd sa lessive – дурака учить, что мертвого лечить, bête comme un âne – набитый дурак, faire l’ âne pour avoir du sou –прикидываться дурачком ради выгоды, on frappe sur le sac pour que l’ âne le sente –на чужих ошибках учатся

     Волк – символ леса, в архаических мифах – зооморфный предок предводителя военной дружины, князя. Волк является также воплощением бога войны, о чем свидетельствует сближение древнеримского Марса с волком, волчья маска древнегерманских воинов и т. д.

     В русской культуре и во французской  волк символизирует злого, опасного человека, однако принимаются во внимание и реальные факты из жизни этого  зверя: волка ноги кормят – la faim fait sortir le loup du bois , волк каждый год линяет, а нрав не меняет – le loup perd ses dents, mais non pas sa memoire; с волками жить – по-волчьи выть – il faut hurler avec les loupes ; работа не волк, в лес не убежит, голодный как волк, волком смотреть – иметь угрюмый, недружелюбный вид, хоть волком вой – о тяжёлом, безвыходном положении, отольются волку овечьи слёзки – будет наказан, пострадает за зло.

     Во  французской фразеологии  в образе волка выступает злой, лживый, злопамятный  человек с отрицательным опытом: vieux loup – старый пройдоха, quand on parle du loup on en voit la queue –про волка речь, а волк навстречь, легок на помине, qui se fait brebis le loup le mange – кроткая овца всегда волку по зубам, enfermer le loup dans la bergerie – пустить козла в огород.

     В славянской традиции медведь – «отец», «дед», «лесной человек». Происхождение медведя связано с человеком (человек был переделан в медведя за убийство родных; за отказ в ночлеге спутнику, за то, что месил хлеб ногами и т.д., за попытку обмануть Христа, испугать Бога) [2,с. 21]. Однако  и в русском и во французском языках оцениваются характеристики, которыми медведь обладает в реальности поэтому во фразеологизмах с данным зоонимом можно проследить такую отрицательную коннотацию, как неуклюжесть, неотесанность, дикость: медвежья услуга – le pavé de l’ours, vivre comme un ours – жить бирюком, il ne faut pas vendre la peau de l’ours avant de l’avoir tué – не убив медведя шкуры не делят, медведь на ухо наступил.

     Национальная  специфика зооморфных единиц проявляется  в различных приоритетах человеческой деятельности, свойств характера, предпочитаемых или осуждаемых личностных качеств  мужчин и женщин в различных лингвокультурах, особенностях жизненного уклада, характера трудовой деятельности, системы ценностей, исторических условий формирования языка определённого этноса, а также в том, что одному и тому же животному говорящими на различных языках, могут приписываться различные человеческие качества, или же различные животные могут быть «носителями» одного и того же качества.

     Сравнительный анализ подобных наименований в различных  языках дает основания для вывода о разной степени актуальности одной  и той же реалии в сознании разных народов. Определенную роль в этом играет не только типичность, распространенность денотата, но и отношение к нему со стороны носителей языка, что  детерминировано национальным восприятием  мира, его оценкой, понятием о культурных ценностях. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     3 Этноспецифическое  функционирование  зооморфизмов

     3.1 Зооморфизмы в  русском языке

     Зоофразеологизмы  в русском языке являются прямым отображением этнокультурных условий, в которых формировался лексический  фонд этого языка. В русском языке зооморфизмы  демонстрируют приоритет сельского патриархального уклада жизни, напр.: «закусить удила» (о безрассудстве), «отставной козы барабанщик» (о человеке, не заслуживающем внимания), «барашек в бумажке» (о взятке), «не пришей кобыле хвост» (о чем-то ненужном).

     Известно, например, что в русском языке  почти любое из названий представителей животного мира (домашних животных, диких зверей, птиц, насекомых и  др.) может быть использовано как  оценочная характеристика человека (медведь, лиса, осёл, обезьяна, паук, тюлень, петух и т.д.) Например: белая ворона – «человек, резко выделяющийся чем-либо среди окружающих его людей, отличающийся чем-либо, не похожий на них» и ворона – «о нерасторопном, неловком и рассеянном человеке»; мокрая курица – 1. «о человеке, имеющем жалкий вид», 2. «о безвольном, бесхарактерном человеке»; заблудшая овца (овечка) – «человек, сбившийся с правильного жизненного пути» и овца – «о робком, безответном человеке»; буриданов осёл – «крайне нерешительный человек, колеблющийся в выборе между двумя равноценными решениями и т.п.» и осёл – «о глупом, тупом, упрямом человеке».

     Зооморфизмы выражают оценку состояния человека, оценку  его действий и манеры поведения, а также  некоторые  черты внешнего облика: мокрая курица – «человек нелепого и жалкого внешнего вида», драная кошка – «женщина исключительной худобы, крайне измождённая», слон в посудной лавке – «человек исключительно неповоротливый, неуклюжий», змея в корсете – «человек исключительно тоненький, худенький». Создание отношений сопоставления сем и коммуникаций преследует оценочно-характеристические цели. Одна сема сопоставляется с другой (в рамках одного предложения или в пределах одного словосочетания. Идея этого сопоставления выражается с помощью специального слова-индикатора (сравнительного слова), которое обычно бывает представлено союзом (как будто, словно, что), является языковым выражением этой связи: человек без родины (первая сема) что соловей без песни (вторая сема, оценочно-характеристическая), мать при детках что птица в клетке. Сопоставление идёт чаще всего по какому-либо свойству или действию, которое является общим или сходным для двух предметов, отражённых в двух семах. В этом случае в состав сравнения включается специальное слово (прилагательное или глагол), которое является языковым выражением этой связи: он голоден как волк, он поёт как курский соловей.

     Существует  также комплекс сравнений с константным  компонентом «нужен»: нужен как собаке пятая нога, нужен как рыбе зонтик, нужен как слону перчатки, нужен как мартышке книжки (предмет в сочетании с реально несовместимым с ним предметом ) [3, с. 241 - 242].

       Зооморфизмам русского языка  присуще оценочное значение, т.  е. положительная или отрицательная  характеристика лица или предмета  со стороны его устойчивых, постоянных  свойств.. Устойчивые сравнения позитивной  оценки  в русском языке представлены  как: поэтическими сравнениями  (плывёт как лебедь белая.) так и живописующими сравнениями (воет как волк на морозе, крутится как белка в колесе, плавает как рыба в воде).

       Устойчивые сравнения с экспрессией  отрицательного отношения к чему-либо  или кому-либо характеризуются  неодобрительно-обличительной, иронической  , сатирической окрашенностью. В  них наглядно-образная основа  помогает создать отрицательное,  неодобрительное или резко осуждающее  отношение к объекту сравнения: грязен как свинья, любит как собака палку, труслив как заяц, зверем смотреть, надулся как мышь на крупу, говорит, как лошадь хомут тащит, разговорчив как устрица.

     В русском языке существуют зооморфические глаголы, которые  объединяют объекты  «живая природа» и «люди» типа обезьянничать – подражать, лисить – хитрить. Они входят в разряд славянских субъектных глаголов, предметом наименования которых является не только «сам глагольный признак, но и сопутствующие ему обстоятельства способа, цели, интенсивности действия.»: ишачить – работать тяжело, безропотно; павлиниться – хотеть выглядеть важнее, значительнее ; бычиться –насупившись, хмуриться, быть угрюмым; петушиться – вести  себя задиристо и запальчиво, горячиться.

     Самой активной для зооморфических глаголов является форма повелительного наклонения (не ершись, не петушись и пр.) Зооморфические глаголы выражают в своём большинстве негативные действия и потому нуждаются в системе определённых запретов: не петушись, не обезьянничай.

     В русском языке много метафор  с компонентом-зоонимом. Например, говорят  пустить красного петуха вместо поджечь.

     Такие зооморфизмы образованы в результате переносного употребления словосочетаний и они многочисленны и разнообразны в русском языке, например: птица невысокого полёта, подложить свинью, гора родила мышь, лошадь – человеку крылья, свинья в ермолке, синяя птица, белая ворона, вольная птица, гусь лапчатый, канцелярская крыса, крокодиловы слёзы, лебединая песня, медвежий угол, морской волк, осиное гнездо, стреляный воробей, козёл отпущения, собака на сене

     Если  обратиться к художественной литературе, то можно отметить, что в русских  сказках животные хотя и являются только носителями действия, они действуют  согласно своей природе: лошадь лягается, петух поёт, лиса живёт в норе, медведь медлителен и сонлив. Всё  это придаёт сказкам характер реализма, делает их правдивыми и художественно  убедительными. Мы подсознательно определяем характеры животных по сказкам. Например, представление о лисе, как о  хитром животном. В русском фольклоре  отмечено большое количество сказок о лисе. Русский народ зовет ее Кумушкой, Патрикеевной. Существует много пословиц и поговорок о лисе:  “ Лиса и во сне кур у мужика в хлеве считает!”, “У лисы и во сне ушки – на макушке”,  “Кто попал в чин лисой, будет в чине волком! ”, “У него лисий хвост!”

     Отличительной чертой в русских народных сказках  является реалистическое изображение  человеческого, в частности крестьянского, быта. Русская сказка о животных отличается не только самобытностью  репертуара, но и особым характером. Наши звери живут в берлогах и  производят впечатление большей  свежести и непосредственности, им свойственны такие добродетели, как сострадание, бескорыстная дружба (в типично русской сказке «Кот, петух и лиса» кот, друг петуха, несколько раз спасает петуха из беды).[18]

     Наблюдая  за составом животных, выступающих  в качестве действующих персонажей в сказках, необходимо отметить преобладание в русских сказках лесных животных. Это – лиса, волк, медведь, заяц и  птицы: журавль, цапля, дрозд, дятел, ворона. Гораздо реже выступают домашние животные: собака, кот, козёл, баран, свинья, бык, лошадь и домашние птицы, из которых  чаще других встречается петух.

       В русском языке существует  немало лексем, используемых исключительно  во фразеологии языка. Источником  их являются басни И. А. Крылова.  До Крылова басни создавали  М. В. Ломоносов, А. П. Сумароков,  В. А. Жуковский. Но только  Крылову суждено было поднять  жанр басни на небывалую высоту. Крылов считал, что искоренять пороки человечества можно путем их высмеивания. В баснях Крылова в «лице» животных высмеиваются глупость, жадность, невежество. Высмеиваются начиная с завязки (посредством обрисовки изначально нелепой ситуации, как, например, в «Квартете»), и, наконец, все это подкрепляется моралью. Пословицы, поговорки, сказочные элементы давали возможность баснописцу глубже, разностороннее показывать национальный характер русского народа, его трудолюбие, мудрость. Более того, басенных героев Крылова не спутаешь с героями произведений, скажем, Эзопа или Лафонтена. «Звери у него мыслят и поступают слишком по-русски: в их проделках между собой слышны проделки и обряды производств внутри России… Словом – всюду у него Русь и пахнет Русью …в лучших баснях Крылова нет ни медведей, ни лисиц, хотя эти животные, кажется, и действуют в них, но есть люди, и притом русские люди» (Белинский В.Г.).