Сновидение по К Юнгу

Карл Густав Юнг не разделял концепцию Зигмунда Фрейда, обрисованную в трактате «Толкование сновидений», что сновидения являются «шифром», кодирующим запретные импульсы полового влечения, репрезентацией неосуществленных желаний, считая такой взгляд упрощенным и наивным. На самом деле сновидение, писал Юнг, является «прямой манифестацией бессознательного» и только «незнание его языка мешает понять его послание».

В целях толкования сновидений, в отличие от Фрейда, Юнг призывал сновидца не «убегать в свободные ассоциации», но сосредоточиться на конкретном образе сновидения и дать ему как можно больше аналогий. Юнг считал, что метод свободных ассоциаций позволяет выявлять лишь личные (индивидуальные) ассоциации сновидца, группирующиеся вокруг комплексов (что Юнг доказал экспериментально)^[1], но не дает приблизиться к смыслу самого сновидения.

По  Юнгу, смысловое поле сновидения гораздо  шире этих индивидуальных рамок и отражает богатство и сложность  всей сферы бессознательного - как индивидуального, так и коллективного. Одна из идей Юнга заключается в том, что душа как саморегулирующийся организм компенсирует установку сознания противоположной бессознательной установкой.^[2] Поэтому помощь в интерпретации сновидения способна оказать мифология, поскольку сновидения говорят на мифологическом языке символов, объединяющих противоположные установки в целостные смысловые категории. Только непонимание языка символов ставит интерпретатора в положение «француза, который оказавшись на улицах Лондона убеждён что все окружающие издеваются над ним, либо пытаются что-то скрыть».

Юнг считал сновидение средством  наладить связь между сознанием и подсознанием и видел в сновидении функцию компенсации позиции Эго. Также он особо выделял «большие» сновидения, то есть сны, сопряженные с нуминозным чувством восторга и ужаса. В этих сновидениях Юнг видел высшее духовное руководство, которое исходит из центра человеческого (а возможно и всякого) бытия — Самости.

Юнг разработал два основных подхода к анализу материала сновидений: объективный и субъективный.^[3] В объективном подходе каждый персонаж сна относится к реальному человеку: мать - это мать, подруга - подруга и т.д. В субъективном подходе каждый персонаж сна представляет аспект самого сновидца. Юнг считал, что хотя сновидцу может быть сперва сложно принять субъективный подход, но в процессе работы над сновидением он сможет опознать в персонажах сна свои черты и неведомые ранее аспекты своей личности. Так, например, если человеку снится, что на него нападает сумасшедший убийца, то сновидец может осознать свои убийственные импульсы. Этот подход расширен гештальт-терапевтами: они считают, что даже неодушевленные объекты во сне могут рассматриваться как воплощения аспектов личности сновидца.

Юнг считал, что архетипы (Анимус, Анима, Тень и др.) проявляют себя в снах через символы или персонажей. Это может быть старик, молодая девушка или огромный паук, участвующие в сюжете. Каждый воплощает бессознательную установку, по большей части скрытую от сознания. Даже являясь неотъемлемой частью психики сновидца, они зачастую существуют автономно и воспринимаются сновидцем как внешние фигуры. Знакомство с архетипами, проявляющимися в символах сновидений, позволяют человеку лучше осознавать свои бессознательные установки, интегрировать ранее отщепленные части личности и включаться в процесс целостного понимания своей Самости, что Юнг считал главной задачей аналитической работы^[2].

Юнг считал, что материал, подавляемый сознанием (к чему Фрейд и сводил бессознательные содержания вообще), подобен тому, что в его концепции именуется Тенью, и составляет лишь некоторую часть бессознательного.

Юнг предостерегал от слепого приписывания символам сна определенных значений без ясного понимания личной ситуации сновидца. Он описывал два подхода к символам сновидения: причинный подход и финалистический подход.^[4] В причинном подходе символ редуцирован до определенных базовых тенденций. Таким образом, меч может символизировать пенис, змея - тоже. В финалистическом подходе интерпретатор сновидения спрашивает: "Почему именно этот символ, а не иной?". Тогда меч может репрезентировать пенис за счет своих качеств: он твердый, острый, неодушевленный и разрушительный. А змея, репрезентируя пенис, указывает на другие качества: нечто живое, опасное, возможно, ядовитое и скользкое. Финалистический подход раскрывает дополнительные нюансы смысла установки, в которой находится сновидец.

В отношении техники  работы со сновидениями Юнг рекомендовал разбирать каждую деталь сна в отдельности, а потом выявлять суть сна для сновидца. Такой подход является адаптацией процедуры, описанной Вильгельмом Штекелем, который советовал обдумывать сон, как статью в газете, и придумывать для нее заголовок.^[5] Гарри Стэк Салливан также описывает подобные процессы "дистилляции сна".^[6]

Хотя  Юнг настаивал  на универсальности  архетипических символов, его точка зрения противоположна пониманию  знака – образа, который имеет однозначно определенное значение. Его подход заключался в том, чтобы распознавать динамику и текучесть, которые существуют между символом и его значением. Символы должны исследоваться как источники индивидуального значения для пациентов, а не сводиться к предопределенным концепциям. Это убережет интерпретатора сновидения от скатывания к теоретическим и догматическим упражнениям, которые уводят процесс от психологического состояния пациента. В поддержку этой идеи он подчеркивал, что очень важно «прилипнуть к сновидению» - раскрывать глубину его смысла через ассоциации клиента к отдельному образу. Такой подход совершенно противоположен свободным ассоциациям Фрейда, уводящим от черт образа. Он описывал, например, образ «деревянный стол». Может быть, у сновидца нашлись бы какие-то ассоциации с этим образом или, напротив, отсутствовали бы какие-либо личные смыслы (что вызвало бы подозрения в особой значимости образа). Юнг же просит пациента представить себе этот образ как можно более живо и рассказать о нем так, как если бы собеседник никогда не видел деревянных столов.

Юнг подчеркивал важность контекста в понимании  сновидения. Он считал, что сновидение надо понимать не просто как сложную загадку, изобретенную бессознательным, которую надо расшифровать для раскрытия каузальных факторов, стоящих за ней. Сновидения не могут служить детекторами лжи, которые раскрывали бы нечестность сознательной установки. Сновидения, как само бессознательное, говорят на собственном языке. Будучи репрезентациями бессознательного, образы сновидений самодостаточны и обладают собственной логикой. Юнг полагал, что сновидения могут содержать важные сообщения, философские идеи, иллюзии, дикие фантазии, воспоминания, планы, иррациональные переживания и даже телепатические прозрения.^[7]

Сознательная, или «дневная»  жизнь души дополнена  бессознательной, «ночной» стороной, которую  мы воспринимаем как фантазию. Юнг считал, что несмотря на очевидную важность нашей сознательной жизни, нельзя недооценивать важность бессознательной жизни в сновидениях.

 
Автор: procyon, дата: вс, 15/04/2007 - 19:07

Работа  с пациентом и с его сновидениями играет важную роль в Юнгианском анализе. Юнг никогда не оформлял свои мысли  по поводу сновидений в общую теорию, но все же он дал очень ясно понять, как он относится к снам и сновидениям. Вполне естественно, что некоторые идеи Юнга выражены в форме разногласия с Фрейдом. Это отражает признание как заслуги Фрейда, так и ограничений, которые он находил в использовании подхода Фрейда.

ОСНОВНЫЕ  ПРИНЦИПЫ

Говоря  кратко, основное разногласие Юнга с Фрейдом относилось к явному и скрытому содержанию сновидений. Юнг не рассматривал сновидение как потенциально обманное сообщение, которое требует тщательной расшифровки. Он писал: 
"Я принимаю сновидение за то, чем оно является на самом деле. Сновидение — это такая сложная и трудная вещь, что я не решаюсь делать никаких заключений относительно его возможных хитростей и склонности к обману. Сновидение — это естественное явление, и нет никаких оснований полагать, что это хитроумное изобретение, призванное сбить нас с толку" (CW If, para. 41). 
Юнг рассматривал сновидения и содержание сновидений как психические факты (CW 13, para. 54). Но его утверждению о том, что сновидения можно принимать такими, какими они являются, мы должны противопоставить проведенную огромную работу по структуре, языку и значению сновидений. Было бы ошибкой, как указывал Маттун, полагать, что Юнг "работал" меньше со снами пациентов, чем Фрейд (1981, с. 24 . Он конечно же интерпретировал сновидения, но не таким способом, который Маттун определяет как "одностороннее представление", с относительно фиксированным значением и вскрытием сексуального конфликта (там же). Согласно Юнгу, Фрейд не работал с символами, он скорее работал со знаками, которые, в отличие от символов, не указывают путь и не выражают сложную ситуацию уникальным образом, но скорее относятся к чему-то уже известному (пенис, отец, мать). Поэтому знак "всегда меньше того понятия, которое он представляет, а символ всегда представляет нечто большее, чем его явное и непосредственное значение" (Jung, 1964, с. 41). 
Я не уверен, что более разработанный метод интерпретации сновидений у Фрейда был таким негибким. Следовательно, насколько отмежевание Юнга от Фрейда следует рассматривать как собственную разработку Юнга? Например, есть достаточно данных о том, что агрессия фигурировала в интерпретациях Фрейда в той же степени, что и сексуальность (ср. Jung, 1963, с. 182-3, где Юнг сообщает, что Фрейд интерпретировал его сновидение через желание смерти). С другой стороны, постфрейдистская психоаналитическая работа со сновидениями действительно, видимо, отошла от исходной точки Фрейда и приблизилась к Юнгу (напр., Rycroft, 1979; Gill, 1982). Это могло произойти только в том случае, если отсутствие гибкости действительно имело место. Значит, принимая все это во внимание, можно сказать, что подход Юнга достаточно сильно отличался от подхода Фрейда. 
Нам также следует иметь в виду, что у аналитической психологии есть свои проблемы, связанные с фиксированной интерпретацией, основанной на уже существующем символическом лексиконе. До сих пор принято говорить о "фигуре анимы", если в сновидении мужчины есть женщина, еще до сколько-нибудь реального проникновения в сновидение. Тем не менее, в общих чертах аналитическая психология приняла положение Юнга о том, что: 
"Сновидение ~ это маленькая скрытая дверь, ведущая к самым потаенным и глубоко зарытым тайникам души, открывающаяся навстречу той космической ночи, которой была психика задолго до возникновения какого-либо эго-сознания, и которой останется психика независимо от того, как далеко пойдет наше эго-сознание" (CW 10, para. 304). 
Есть некоторая натянутость между этой открытостью и методом "прямой ассоциации" Юнга (когда внимание человека, которому снился сон, привлекается к важным элементам в сновидении, в отличие от свободных ассоциаций у Фрейда). 
Против понятия исполнения желаний у Фрейда Юнг выдвигает собственную теорию компенсации для объяснения функции сновидений. Здесь есть два аспекта. Во-первых, Юнг указывает, что: 
"сновидение — это спонтанное само-изображение в символической форме реальной ситуации в бессознательном" (CW 8, para. 505). 
Во-вторых: 
"Сновидение проясняет ситуацию. Оно дает материал, которого не хватало, и тем самым улучшает состояние пациента. Поэтому нам при терапии необходим анализ сновидений" (CW 8, para. 482). 
"Каждый процесс, который заходит слишком далеко, немедленно и неизбежно вызывает компенсацию... Теория компенсации — это основной закон психического поведения... Когда мы начинаем интерпретировать сновидение, всегда полезно спросить: Какую сознательную позицию оно компенсирует? " (CW 16, para. 330). 
Читатель должен отметить логику этого положения: если сновидение и указывает на ситуацию в бессознательном, и является компенсацией (т.е. в определенном смысле, чем-то противоположным) сознательного, значит, Юнг говорит о том, что сознательная позиция, с одной стороны, и бессознательное в том виде, в каком оно проявляется в сновидениях, с другой, всегда находятся в отношениях дополнения. Мы скоро увидим, как это заключение логически вытекает из предпосылок Юнга, было признано неприемлемым некоторыми постъюнгианцами (например, Dieckmann, Hillman, см. ниже). 
Одно из следствий, которые возникают из полярности сознательного-бессознательного у Юнга, состоит в том, что становится крайне важным хорошо знать положение в сознательном в данный момент. Сновидение наполнено "материалом, который . сознательная позиция сосредоточила в бессознательном". Не зная личностной ситуации, "невозможно интерпретировать сновидение правильно, если исключить случаи слепого везения" (CW 8, para. 477). Нам действительно необходимо иметь в виду внимание, которое Юнг уделял ситуациям в сознательном, когда мы рассматриваем амплификацию сновидений, и ниже, когда мы будем говорить о модификациях подхода Юнга по-стьюнгианскими аналитическими психологами. 
Помимо акцента на компенсаторной природе снов и сновидений, Юнг также полагал, что его синтетический подход к такому психологическому материалу, как сновидения, более уместен, чем подавление у Фрейда. Мы видели ранее, что граница . между синтетической ориентацией и ориентацией на подавление несколько размыта (см. выше, с. 219 и след. ). Сейчас мы можем отметить, что Юнг соглашался с тем, что синтетист и редукционист могут видеть одни и те же причины сна, но критерии, с помощью которых они его понимают, различны. Юнг хочет знать: 
"В чем цель этого сна? Какое действие он должен произвести? Эти вопросы не произвольны, поскольку их можно применить к любой психической деятельности. Везде можно задать вопросы "почему" и "куда", поскольку любая органическая структура состоит из сложной сети целевых функций, и каждая из этих функций может найти разрешение в серии отдельных фактов с целевой ориентацией" (CW 8, para. 462). 
Последняя область разногласий с Фрейдом касается того, следует ли рассматривать сновидения с "субъективной" или "объективной" точки зрения. Если рассматривать их с первой точки зрения, то все элементы сна принимаются как нечто, относящееся к человеку, который видит сновидение или к частям его собственной психики (хотя это не обязательно так, в том случае, если возникает образ реального человека, хорошо знакомого тому, кто видит сновидение). С точки зрения объективной перспективы, фигуры во сне принимаются как нечто, обозначающее, например, реальных людей или их отношение к жизни того, кто видит сновидение, или в жизненной ситуации, с которой он сталкивается. Дело не в том, что Юнг просто принял субъективную точку зрения, отдав ей предпочтение перед объективной, но в том, что он использовал обе — и считал, что Фрейд ограничивался только объективной методологией.

ИНТЕРПРЕТАЦИЯ СНОВИДЕНИЙ

Юнг чувствовал, что сновидения имеют  типическую структуру, и что, обращая  внимание на то, как отдельное сновидение соответствует этой структуре или  отклоняется от нее, аналитик с большей вероятностью не пропустит важный элемент в сновидении. Четыре раздела в структуре сновидения — это экспозиция, развитие, кульминация и разрешение (CW 8, para. 560). 
Экспозиция включает указание на место, на основных участников, исходную ситуацию, намек на вопросы, которые будут подняты в сновидении. Развитие предполагает усложнение сюжета и "возникает определенное напряжение, поскольку человек не знает, что произойдет" (там же, para. 562). В кульминации происходит нечто совершенно определенное, либо меняется ситуация. Не у всех сновидений есть разрешение, но если есть, то это финальная ситуация (финальная в повествовательном смысле, поскольку ничто реально разрешиться не может). 
Можно применить эту структуру к сновидению, который увидела пациентка с анорексией М. Ее мать с отцом расстались, когда ей было пятнадцать месяцев, и ее отец затем отказался от нее. Ее отчим умер, когда она была подростком. В то время, когда ей приснился этот сон, у М. не было мужчин (и до этого у нее не было сколько-нибудь долгих связей, и ее сексуальный опыт был минимален). Ей было 28 лет, и в силу явно веских причин она работала в той же организации и в той же должности, что и ее мать. Она услышала интервью со мной по радио по поводу сновидений и нашла меня, что, как мы увидим, возможно, было важно. 
Я разделил сновидение в соответствии со схемой Юнга: 
Экспозиция: Я в больнице, и мне должны делать операцию на бедре. Подходит медсестра и говорит, что произошла ошибка. 
Развитие: Теперь у меня рак из-за этой ошибки. 
Кульминация: Я очень огорчена и сердита, но решаю ничего не делать и не говорить. 
Разрешение: Потому что я не хочу расстраивать медсестру 
Далее Юнг работает со сном как через ассоциации, так и через амплификацию с помощью архетипических параллелей. Для нашего дальнейшего описания совершенно необходимо помнить, что Юнг занят амплификацией обоих этих уровней: 
"всегда спрашивайте пациента, что он чувствует относительно образов из своего сновидения. Ибо сновидения всегда связаны с какой-то особой проблемой человека, о которой он на сознательном уровне судит неверно" (CW 18, para. 123). 
"Мы вместе с пациентом обращаемся к 2 000 000 - летнему человеку, который есть в каждом из нас. В современном анализе наши трудности по большей части происходят в результате потери контакта с нашими инстинктами, с древней незабытой мудростью, хранящейся в нас. А когда мы устанавливаем контакт с этим старым человеком в нас? В наших сновидениях" (Jung, 1978, с. 100). 
Я не думаю, что Юнг говорит о том, что архетипическое не является лично релевантным, скорее он говорит о том, что такой материал не возникает из личной ситуации сновидящего. Действительно, задача аналитика состоит в том, чтобы использовать "старую незабытую мудрость, хранящуюся в нас" в нашей нынешней ситуации. 
В только что описанном сне М. фигура сестры была определена пациенткой "как" ее мать, а рак — как результат их отношений. В более широком плане ее дальнейшие ассоциации включали: ошибки, которые делались в больницах, односторонность современной медицины и возможные связи между психикой и соматикой. Она не упомянула меня в связи с этим сновидением в тот момент. 
Классический юнгианец мог бы далее начать работать с метафорами из наследия коллективного бессознательного, как например, метафорой раненого целителя, где рана — это его ошибки. Фактически из-за того, что я знал историю пациентки и прежде всего поскольку ранее было восстановлено ее детское ощущение ранимости матери от какой-либо критики или возражений, я интерпретировал сновидение объективно. Тогда медсестра, которую нельзя было обидеть, несмотря на ее профессиональный статус, символизировала мать, а не более субъективного "уязвимого внутреннего целителя". 
Пациентка рассказала мне на следующем сеансе, что когда она пришла домой в тот вечер, она испытала взрыв гнева и колотила по кровати в ярости. Это было для нее нетипичным поведением. Я сказал ей, что она смогла (едва-едва) сдержать сильное чувство за пределами нашего сеанса. Может быть, она кроме того, не доверяет мне? Или чувствует, что я выбрал неверную линию? "Нет, не неверную", — сказала она, но вообще-то она сомневается, что я смогу помочь ей — и она беспокоится о том, что говоря об этом, она может задеть мои чувства. Затем мы смогли обсудить этот относящийся к переносу аспект ее сновидения. 
Как ни странно, интерпретация сновидения, о которой я подумал, но которую не высказал (о том, что медсестра представляет уязвимого внутреннего целителя) становилась все более релевантной. Оказалось, что я хочу, чтобы она сама себе помогла, и мы вместе рассмотрели, почему она не может проявлять активность в разрешении своих проблем и какую скрытую пользу она извлекает из своей беспомощности. Итак, со временем сестра "стала" матерью, аналитиком, уязвимым внутренним целителем и даже медсестрой (см. ниже, с. 377). 
Юнг подчеркивал, что к сновидению и к его амплификации следует подходить без предвзятости: 
«Искусству интерпретации сновидения нельзя научится по книгам. Методы и правила хороши только тогда, когда мы можем обойтись без них. Только человек, который все равно может сделать это, обладает действительным умением, только человек с понимнаием реально понимает. 
Но в то же время "необходимы широкие знания, такие, какими должен обладать специалист" (там же). Эти знания должны быть "живыми" и "пережитыми человеком, который использует их" (там же). Если мы соединим это с общим отношением Юнга к терапевтическому взаимодействию, мы увидим, что интерпретация сновидений требует полной эмоциональной отдачи со стороны аналитика. 
Часто бывает важно увидеть, является ли сновидение частью серии, и если да, то как развивался тематический материал или же он не развивался. Кроме того, Юнг придавал важное значение исходным сновидениям в том виде, в каком они предстают в анализе. Эти сновидения часто обобщают ситуацию, давая как бы диагноз и прогноз. Не все сновидения компенсаторны; некоторые обладают свойствами оракула или пророчества, и Юнг говорит, что мы предвосхищаем будущие события. 
Юнг гибко подходил к наличию "правильных" интерпретаций сновидений. Несмотря на то, что он все же использует это слово, он также как бы принимает свою интерпретацию- как гипотезу, которую необходимо проверить по отношению кo всей жизни сновидящего, и при необходимости модифицировать. Интерпретация сновидений для Юнга, видимо, представляет в некотором смысле творческое явление, несмотря на то, что он выступает против эстетического подхода к психологическому материалу (1963, с. 210). 
Для тех, кто хочет больше узнать о Классическом Юнгианском подходе к сновидениям, могут быть полезны имеющиеся в настоящее время подробные описания (Hall, 1977; Mattoon, 197 , но они практически не отличаются от позиции Юнга. Мне хотелось бы рассмотреть три значительные модификации тезисов Юнга, которые были предложены. Это: (а) больший акцент на роли эго сновидения; (б) внимание к тому, чтобы анализировался пациент, а не просто сновидение; (в) установление различия между ночным миром сновидений и дневным миром сознания.