Психологические особенности межгруппового взаимодействия

Итак, этноцентризм –  группоцентризм:

1.  Действительно является распространенным способом группового самосознания;

2.  Он не всегда и необязательно проявляется в крайних, острых формах. Экстремальное выражение этно- и группоцентризм приобретают в случаях ущемления групповой гордости и низкой самооценки;

3.  В некоторых ситуациях члены одной группы («Мы») могут даже признавать превосходство другой («Они»). Такое становится возможным в том случае, когда у членов группы «Мы», по крайней мере, имеется не схематичное, а более или менее полное и беспристрастное знание об «Они». 

Если У. Самнер обнаружил  пристрастное  восприятие  своей и  чужих  групп  в  результате наблюдения за этническими общностями, то британский психолог Генри Теджфел и его коллеги пришли  к  аналогичным  выводам,  но  уже  в  ходе  многочисленных  экспериментов  с  так называемыми «минимальными  группами».  Первоначально  испытуемыми  в  экспериментах Теджфела  и  его  коллег (1971)  выступали  дети.  Исследователи  разделяли  их  на  две исключительно  условные,  или  номинальные,  группы,  каждая  их  которых  считалась  якобы поклонницей одного их двух художников-абстракционистов: Пауля Клее и Василия Кандинского.

Понятно,  что  эти  имена  были  малозначащими  для  детей,  поэтому «сторонники»  Кандинского получили № 44, а «приверженцы» Клее № 74. Затем детей просили распределить деньги между членами «своей»  и «чужой»  группы,  используя  составленную  исследователями  матрицу распределения сумм. Все пункты матрицы, за исключением одного, содержали диспропорцию в суммах в пользу либо одной, либо другой группы.  Отметим, что личности получателей денег ни в «своей», ни в «чужой»  группах ребенку, которому  предстояло  делать  выбор,  были  неизвестны.  Кроме  того,  чтобы  лишить  детей корыстной  мотивации  им  сообщали,  что  самим  им  из  распределяемых  сумм  ничего  не перепадет ни при каких условиях. 

Какая  же  тенденция  выявилась  при  дележке  денег  детьми  между  воображаемыми «своими»  и «чужими»?  Исследователи  подчеркивают,  что  хотя  дети  и  старались  быть справедливыми, но тем не менее, стремились распределить большую сумму для получателя из собственной,  а  не  из  чужой  группы.  Причем  их  явно  не  устраивал  реально  справедливый вариант,  где  суммы  действительно  могли  оказаться  равными  как  для «своих»,  так  и  для «чужих».  Более  того,  даже  в  ущерб  интересам  собственного  согруппника,  когда  ему  в абсолютном  выражении  могла  достаться  большая  сумма,  допустим 19,  испытуемые предпочитали  выделить «своему» 11  лишь  затем,  чтобы «чужому»  досталось  еще  меньше – только  9. Что и  говорить, результаты эксперимента получились любопытными. И это при том, что дети были распределены на воображаемые  группы, что они никогда не видели ни «своих», ни «чужих»,  ни  с  кем  из  них  не  общались,  не  имели  никаких  отношений  ни  в  прошлом,  ни  в настоящем. И вместе с тем, испытуемые, без исключения, постоянно выделяли членов «своей», а не «чужой» группы, вознаграждая их более весомо по сравнению с «чужаками».

Таким  образом,  исследования  Г.  Теджфела  убедительно  доказали  наличие внутригруппового фаворитизма и межгрупповой дискриминации во взаимодействиях даже «минимальных»  групп.  Впоследствии  в  нескольких  десятках  исследований,  концептуально воспроизводящих  эксперименты  Теджфела,  проведенных  в  различных  странах  с  участием людей различного пола и возраста были получены аналогичные результаты.

Но еще более существенно то, что исследование реальных, а не «минимальных» групп и в естественных, а не в лабораторных условиях, также выявили межгрупповую дифференциацию и  дискриминацию.  Так,  например,  английский  социальный  психолог  Руперт  Браун,  проводя исследования  на  авиастроительных  заводах,  убедился  в  том,  что  рабочие  бригады предпочитали  даже  потерять  в  собственном  заработке,  лишь  бы  только  зарплата  в  другихбригадах  была  ниже,  чем  в  их  собственной.  Другими  словами, производственные  группы  сравнивали  себя  и  стремились  к  тому,  чтобы  хоть  в  чем-то,  но желательно  в  существенном (например,  в  зарплате) «их»  превосходить.  При  этом  они  не сравнивали  себя  с  группами  другого  уровня,  скажем,  с  администрацией,  чья  зарплата  была очевидно  больше.  Но  членов  производственных  бригад  этот  аспект  мало  интересовал, поскольку  административные  работники –  не  их  уровень  сравнения.  Точно  так  же,  если предположить, что, допустим, одна студенческая группа стала бы вдруг получать большую, чем остальные  группы, стипендию, то это вызвало бы  гнев и возмущение в «обделенных»  группах.

Но студентам не приходит в голову протестовать, например, против того, что их стипендия ниже, чем заработная плата преподавателей, хотя и студенты, и преподаватели заняты в одном и том же учебном процессе. Впрочем, это отдельная проблема и к ней мы еще вернемся в одном из следующих параграфов. Результаты исследований и «минимальных», и реальных групп требовали теоретического объяснения. И надо отметить, недостатка в попытках объяснить внутригрупповой фаворитизм и межгрупповую  дискриминацию  не  было. Сам  Г.  Теджфел  и  его  коллеги (1971)  первоначально искали  причины  межгрупповой  дифференциации  в  нормах  соревновательности,  в  желании одной группы (команды) победить другую. Это объяснение вполне соответствовало выводам М. Шерифа,  которые он сделал в результате своих знаменитых «лагерных» экспериментов (1953, 1955, 1961),  где  столкнулись  интересы  двух  групп,  что  и  вызвало  межгрупповой  конфликт (разговор об этих исследованиях к нас пойдет впереди). Но парадигма исследований Теджфела противоречила  этим  выводам –  в  его  экспериментах  не  было  ситуаций  соперничества, отсутствовали даже сами предпосылки к «одержанию победы». 

Другое  объяснение  причин  межгрупповой  дифференциации  предлагалось  с  позиции анализа  когнитивных  процессов  межгруппового  восприятия.  С  этой  точкой  зрения  мы  уже знакомились,  когда  обсуждали  категориальную  ассиметрию  восприятия «Мы»  и «Они».

Очевидно, что это объяснение неполное, т.к. называет лишь одну из причин, к тому же не самую существенную.  А  существенным  здесь  остается  другой  вопрос –  почему  именно «свои»,  а  не «чужие»  выглядят  лучше  в  межгрупповом  восприятии?  Вот  на  него  то  и  пытается  дать  ответ теория социальной идентичности.

Понятно, что вхождение в «хорошую»  группу и идентификация с ней обеспечивает человеку позитивное представление  о  себе.  И  наоборот,  идентификация  с «плохой»  группой  способна  сделать человека «плохим» в его собственных глазах. 

Но  знание  о  том, «что  такое  хорошо  и  что  такое  плохо»  согласно  теории  социального сравнения Лиона Фестингера, мы  получаем  в процессе социального сравнения. Мы сравниваем не только себя с другими, но и свою группу с чужой.  Например,  свою  семью  мы  сравниваем  с  другими  семьями,  свою  нацию  с  другими нациями.  Если  наша  группа  лучше  или,  по  крайней  мере,  не  хуже  других,  то  это  дает  повод каждому ее члену гордиться не только группой, но и самим собой. Но что самое приятное, сам индивид может не прилагать никаких усилий к успеху или процветанию, славе «своей»  группы.

Вспомним  описанную  Р.  Чалдини  тактику  саморепрезентации «стремления  греться  в отраженной  славе».  Вообще-то  о  такой  тактике  было  известно  еще  со  времен  Древнего Рима. Именно там люмпены, отбросы римского общества с гордостью заявляли о себе «зато я римлянин». 

С тех пор мало что изменилось. Ведь это действительно очень удобно: ничего не делать для преуспевания своей  группы или даже делать все, чтобы дискредитировать ее - и при этом «греться в лучах ее славы». Пусть я лживый, ленивый, подлый, злобный, завистливый, жадный, но  зато  я,  допустим,  американец,  русский,  француз,  украинец,  англичанин  и  т.д.  Кстати, принадлежность  к  национальной  группе –  сама  благодатная  отдушина  для  компенсаторного самоуважения.  Поэтому  известный  афоризм  гласит,  что  патриотизм –  последнее  прибежище мерзавцев.  Именно  поэтому,  видимо,  среди  громогласных, «публичных»  патриотов  больше всего  воров,  взяточников,  самодуров,  проходимцев,  мошенников  и  откровенных  бандитов.

Человек  иногда  так  гордится  своей  национальной  принадлежностью,  что  создается впечатление,  будто  в  его  национальной  принадлежности  имеется  его  заслуга. Одним  словом, под лозунгами «Мы самые лучшие!», «Да здравствуем мы!», «Слава нам!» – обычно собираются самые «сливки общества».

Как  уже  говорилось  раньше,  объективное  сравнение  своей  группы  с  чужой  не  всегда приводит  к позитивной  самооценке. Каким образом в этих  условиях можно  сохранить высокую самооценку, а уж тем более поднять ее?

Теория  социальной  идентичности  полагает,  что  люди  добиваются  этого  посредством межгрупповой дискриминации. Вновь обратимся к экспериментам с «минимальными» группами.

Испытуемые  решали  задачу  улучшения  положения «своей»  группы  очень  просто –  выбирали именно такой вариант вознаграждения, когда мелась диспропорция «в свою пользу», невзирая даже на то, что в фактическом выражении члены «своей» группы получали меньше, чем могли бы  получить.  Ведь  если  бы  им  доставался  максимум  возможного,  тогда  бы «своя»  группа утрачивала преимущества перед «чужой». 

Понятно, что такое проявление внутригруппового фаворитизма - это лишь один из многих возможных  способов  межгрупповой  дискриминации.  Не  будем  забывать,  что  мы  сами  творим свой социальный мир, поэтому в нашем распоряжении весь арсенал психологических средств, позволяющий возвысить свою  группу или принизить чужую. Последнее,  кстати, сделать проще всего  и,  таким  образом,  можно  очень  легко  поднять  собственную  самооценку  на головокружительную  высоту.  Мы  уже  знаем (Раздел 3),  что  и  в  межличностных  отношениях очень  многие  люди  именно  так  и  поступают:  сравнивают  себя  либо  с  теми,  кто  заведомо находится  в  проигрышном  положении,  либо  попросту  придумывают  для  тех,  с  кем  себя сравнивают, несуществующие у них недостатки.

И,  наконец,  необходимо  подчеркнуть,  что  чем  большее  значение  имеет  для  членов группы  их  групповая  принадлежность,  тем  сильнее  они  будут  проявлять  межгрупповую пристрастность. В  этой  связи С.  Хинкл   и Р.  Браун  высказали  предположение,  что  индивиды, принадлежащие  к  коллективистским  культурам,  должны  проявлять  большую  межгрупповую дискриминацию,  чем  члены  индивидуалистических  культур,  поскольку  для  первых  членство  в группе   выступает  важнейшим  фактором  социальной  идентичности.  Эта  гипотеза  нашла подтверждение в целом ряде исследований.

1.2. Способы оптимизации межгруппового взаимодействия

В настоящее время изучение способов оптимизации межгруппового взаимодействия проводится по трем основным направлениям: анализ гипотезы контакта, изучение условий изменения стереотипов и проверка когнитивных моделей межгрупповых отношений (моделей декатегоризации, категоризации и рекатегоризации). В их основе лежат ответы на следующие вопросы: какова роль в улучшении межгрупповых отношений непосредственного контакта между членами групп-участниц? каков механизм влияния контакта, каким образом он связан с ауто- и гетеростереотипами участников? существуют ли условия изменения этих стереотипов, помимо непосредственного контакта?

В  курсовой работе мы подробно остановимся на гипотезе контакта и когнитивных моделях. Краткость описания последнего пункта никак не связана с его незначительной важностью или неразработанностью в американской и европейской психологии. Напротив, условия изменения стереотипов являются одной из наиболее практически и теоретически востребованных тем. Однако за выделением таких условий часто не стоят определенные теоретические основания, а ограничения полученных результатов связаны, в основном, с особенностью используемых в экспериментах методик. Вместе с тем гипотеза контакта и особенно когнитивные модели представляют собой целостные концепции, в состав которых входит представление о процессе формирования образа «другого» и его эмоциональном сопровождении. Эмпирическая проверка и гипотезы контакта, и каждой из трех моделей идет уже не одно десятилетие, она продемонстрировала как сильные, так и слабые стороны этих концепций.

Гипотеза контакта, предложенная Г. Олпортом, гласит, что контакт между членами разных социальных групп способствует снижению враждебности в их отношениях. Она основана на предположении, что негативные стереотипы относительно членов аутгруппы возникают из-за недостатка контакта с ними поскольку точность их восприятия членами ингруппы прямо пропорционально зависит от интенсивности межличностного взаимодействия между члена ми разных социальных групп. Формирование неточных и, как правило, негативных стереотипов членов аутгруппы приводит к появлению аутгрупповой дискриминации по отношению к ним со стороны носителей этих стереотипов. Повторные контакты между членами разных групп приводят к формированию ими более полного представления друг о друге. Чем более сложными будут представления членов социальных групп о своих оппонентах, тем менее негативными будут суждения о них, тем меньше вероятность возникновения межгруппового конфликта. Таким образом, в рамках этого направления существует интерес как к когнитивной, так и к поведенческой составляющим межгруппового взаимодействия.

За годы, прошедшие с возникновения гипотезы контакта, были получено три блока подтверждающих ее данных. К первому блоку относятся результаты социологических опросов, в которых взрослых респондентов просили вспомнить, насколько гетерогенна по расовому составу была та школа, в которой они учились, к какой расовой группе принадлежали их соседи, а также указать, представители какой расы в данный момент являются их друзьями, в какой организации и на какой должности они сами работают, есть ли среди их коллег представители расовых аутгрупп и т.д. Результаты подобных исследований позволили выявить несколько закономерностей, которые характерны для людей, обучавшихся в смешанных по расовому составу американских школах. К их числу относятся, например, следующие: