Жизнь и деятельность Ольги Скороходовой

ВВЕДЕНИЕ 

Это история  Ольги Скороходовой, слепоглухонемой  сироты, «дефективного» ребенка, профессора психологии, идеального советского гражданина, слепоглухонемой ученой, педагога и писателя, звезды сталинской «культурной революции». Скороходова потеряла слух, зрение и речь в раннем детстве (в 20-е годы) и постепенно восстановила речь благодаря упорной работе с помощью продвинутых технологий специального образования в 30-е. 

 В  своем реферате я следую скороходовскому  переизобретению языка: настойчивым  усилиям выбраться из Ничего, прежде чем стать Чем-то.  

Это также  история о тяжелой инвалидности, технологиях, языке и письме, об автоматизме  бытия и письма, о «протезировании» хрупкого существования технологиями и о порабощении жизни своими собственными средствами. Таким образом, это история о том, как человеческая жизнь изобретает свои технологии и  как она избегает и сопротивляется их власти. Что означает это двойственное отношение «изобретение/сопротивление» с точки зрения жизни и смерти, с одной стороны, жизни и выживания, с другой? Именно из сочетания этих трех составляющих—жизни, смерти и  выживания —и возникает проблема скудной жизни. Третий вариант —  выживание на грани жизни и  смерти — определяет человека как  парадокс: человеком является тот, кто  может вынести человеческое существование. 

Это идеальный  рассказ о скудной жизни: жизни, чья жизненность в своей основе находится под вопросом, жизни  вне реальности, или, жизни, что не могут увидеть или услышать другие — и мы сами, жизни без свидетелей и тех, кто ее бы запомнил. Это также история о том, как, несмотря на все трудности, эти жизнь работает, обеспечивая возможность того, чтобы хотя бы часть реальности можно было видеть слышать, сделать узнаваемой и незабываемой. Таким образом, оказывается, что наряду с жизнью, смертью и выживанием существует четвертый и решающий член в уравнении того, что является человечностью: бессмертие жизни есть не вечность природного, но отсутствие забвения. 

 «Бессмертие  есть отсутствие забвения (способность  помнить); это признак, по которому  мы узнаем жизнь. Именно жизнь  есть то, что незабываемо, даже  если в ней нет монументов  или мемориалов, или даже завещания  (...) Таким образом, жизнь остается  в памяти, даже если она бесформенна...»  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

1 ИСТОРИЯ ЖИЗНИ  О. СКОРОХОДОВОЙ 

Ольга Скороходова родилась 11 (24) мая 1911 года на Украине, в селе Белозерка (недалеко от Херсона). Ее родители — бедные крестьяне. В автобиографии Ольга Ивановна писала: «Когда отца в 1914 году угнали на войну, мать осталась единственной работницей в семье, состоящей из братьев  и сестер моего отца и больного дедушки. Мать много работала — батрачила  у священника... Но как ни тяжелы были годы моей маленькой жизни, они все  же были моим «золотым детством» до того дня, как я заболела».  

Оля заболела менингитом и полностью потеряла сначала зрение, потом слух и частично речь. Наступили полная тьма и полная тишина... Началась жизнь без звуков и красок. Ночь или день — все  одинаково. Только руки ей «рассказывали» о том, что происходит вокруг. Мать Оли — Мария Тимофеевна — делала все, что могла: возила дочь к врачам в Херсон, но они только сочувствующе гладили девочку по голове да советовали матери не падать духом.  

Потянулись  дни постоянного одиночества (мать была на работе с утра до ночи), беспомощности  и почти полной изолированности  от внешнего мира. В той же автобиографии  Скороходова пишет: «Наступил самый  трудный, голодный для нашего села 1922 год... Слабая и больная мать слегла в постель, незрячей и почти глухой девочке пришлось обслуживать и  себя, и больную мать...».

Существует  некоторая путаница с датами ее рождения, на которую, возможно, и не стоило бы,  обращать внимание, если бы речь шла  не о возрасте, в каком ребенок  потерял слух и зрение. Во всех работах  и самой Скороходовой, и ее учителя  Соколянского написано, что она родилась 24 июля 1914 года, в пять лет заболела менингитом, после чего потеряла полностью  зрение и слух на левое ухо, слух с правой стороны снижался постепенно.  

Как писала сама Ольга Ивановна, болезнь долго  напоминала о себе частыми и сильными головными болями, нарушениями памяти, высокой утомляемостью, страхами. Мать Ольги Ивановны умерла весной 1922 г. от туберкулеза, отец жил в другом месте и не давал о себе знать, а все нормальные контакты с родственниками были очень осложнены из-за слепоглухоты девочки и возобновились значительно  позднее. Сама Ольга Скороходова  отличалась очень невысоким, даже маленьким  ростом и грациозным телосложением, поэтому всегда выглядела моложе своих лет. 

После ее смерти нашлись подлинники документов – выписки из церковной книги - и был уточнен год ее рождения. Стало известно, что родилась она  в 1911 г., и, если заболела в 1919 году, то ей было 8 лет, когда она совсем потеряла зрение и начала постепенно терять слух. Примерно до 11–13 лет слышала  громкую речь на правое ухо, но к 14 годам  совсем оглохла. 

Вот как  сама Ольга Ивановна описывала впоследствии свое состояние после болезни: «Однако, несмотря на это смутное понимание  состояния, в котором я находилась, я также смутно продолжала надеяться  на тот «прекрасный миг», в который  я снова все увижу и услышу…» 

«…Оттого, что я не ощущала рядом с  собой людей, не осматривала того, что меня окружало, мне представлялось, что люди и все предметы находятся  от меня далеко, - гораздо дальше, чем  это бывало в действительности…» 

«…мое одиночество способствовало развитию весьма необузданной фантазии……когда  я долго не видела мать, думала, что  с ней могут произойти какие-нибудь превращения, ведь случилось же со мной что-то, лишившее меня зрения и слуха… Мне начинало казаться, что у матери вдруг исчезли ноги, а вместо рук  выросли крылья. Она летает над  нашим домом, но не может придти ко мне…» 

«Когда  я осознала себя «не такой», то есть поняла, что я слепая и почти  глухая, у меня появилось смутное  представление о каком-то, как  я теперь могу определить, огромном чудовище. И оно никому не видимое, никем не слышимое, не осязаемое, тем  не менее неотступно следовало за мной всюду. 

Мне представлялось (особенно, когда я оставалась одна), что я всегда «ощущаю» дыхание  этого «чудовища» и поэтому знаю о его «присутствии». И даже во сне я его «видела» весьма часто: оно было похоже на громадного –  больше лошади – ежа, с короткими  толстыми лапами, с такой же по форме  как у ежа головой, только большой; но покрыто оно было не колючими иглами, а густой грубой шерстью. И  казалось мне, что именно это «чудовище» откуда-то принесло мне болезнь, а  потом отняло у меня зрение и слух…» 

«Когда  оставалась одна, мать уходила, то страшное «чудовище», которое преследовало меня в начале моей слепоты, теперь стало  еще страшнее, еще огромнее в моем представлении. В том отчаянном  состоянии, в котором я бывала в отсутствии матери, не в меру разыгравшееся  воображение рисовало мне ужасную  картину: «чудовище» вползало в хату через чердак и тихо, медленно двигалось  ко мне… От неописуемого страха я вся  покрывалась испариной, а по голове и спине «бегали мурашки…» 

После смерти матери она некоторое время  жила в семьях родственников, и, наконец, один из них отвез ее в Школу  слепых г. Одессы. Это были голодные годы сразу после окончания гражданской  войны, и школа помогла девочке  выжить. Ее даже отправляли на лечение  в санаторий, откуда она сбежала  снова в школу, так как в  санатории с ней совсем никто  не общался. Заниматься со слепоглухой  девочкой индивидуально в школе  слепых никто не умел, а присутствовать в классе было бесполезно, так как  она совсем не слышала, что говорит  учитель. Как вспоминала потом Ольга  Ивановна, школу слепых постоянно  переводили из одного помещения в  другое, не хватало технического персонала  и слепые дети, все старались делать сами.  

Вместе  с окончательной потерей слуха  появились и вестибулярные нарушения, Ольге стало трудно ходить, у нее  часто кружилась голова. Окружающие же продолжали громко говорить ей на ухо, а она только ощущала их дыхание, не слыша никаких звуков. О девочке  сообщили в Харьков профессору Ивану  Афанасьевичу Соколянскому и, в начале 1925 г., ее привезли в Школу-клинику  слепоглухих, которую он только что  организовал в этом городе при  школе слепых. После того, как  девочка освоилась с новой  обстановкой и привыкла к хорошо организованной жизни в новой  школе, И.А.Соколянский приступил  к восстановлению устной речи Ольги, которая была нарушена после утраты слуха. 

По воспоминаниям  Ольги Ивановны, «в этом учреждении все было настолько благоустроено, настолько соответствовало в  материальном и бытовом отношении  своему прямому назначению, что желать лучшего едва ли было возможно, тем  более, что воспитанников было не так много – от пяти до девяти человек. У каждого воспитанника на все случаи было свое определенное отдельное место, чтобы не мешать друг другу во время занятий с  педагогом, во время самостоятельных  игр. В то же время была и общая  комната для совместных игр, гимнастических упражнений и других развлечений. В  клинике был специальный благоустроенный сад, в котором слепоглухонемые дети могли гулять и в одиночку и группой. В саду были огороженные клумбы, газоны, дорожки и площадка для групповых игр. Летом в саду развешивались гамаки, устанавливались деревянные качели, лодки, столы для настольных игр. По длинным прямым дорожкам ребята катались на детских трехколесных велосипедах». (Приспособление слепоглухонемого к жизни//Специальная школа, 1963, N 1, стр.59) 

И.А.Соколянский, начав работу по обучению Ольги Скороходовой в харьковской школе, поставил перед  собой задачу как можно раньше, хотя бы в самой примитивной форме  получить самонаблюдения самих слепоглухих  воспитанников, научить их рассказывать о себе и своих переживаниях. Для  этого, не дожидаясь того, когда девочка  полностью овладеет техникой письма, стали работать над ежедневным описанием  событий ее повседневной жизни. Умение записывать и умение наблюдать развивалось  у Ольги параллельно. Она систематически возвращалась к записям своих  наблюдений и, оставляя нетронутым факт, изменяла литературную редакцию его  описания по мере развития своей письменной речи. Многие факты всплывали из памяти и записывались вновь. Ни один факт не был ей рассказан со стороны. Все наблюдения она вела самостоятельно и только в записанном виде показывала педагогам, но только для ознакомления, а не для исправления. Ее рукопись при опубликовании никогда не подвергалась никаким редакционным правкам, ни при жизни Соколянского, ни после его смерти. Через 17 лет  такой работы над дневниками появился материал для первой книги Ольги  Скороходовой.  

Вот как  сама Ольга Ивановна писала об этом: 

«Вначале  эти записи могли читать только те, кто со мной занимался. Но по мере того, как я овладевала разговорным  языком, мои записи становились все  яснее и понятнее… Когда эти  записи разрослись, встал вопрос об их литературном оформлении, а потом  и об издании». 

«…многие  записанные факты я переоформляла  по 10–20 раз. Ведь одно дело – ощутить, воспринять, «осмотреть» руками предмет, это не так сложно, гораздо труднее  описать этот предмет своими словами  совершенно так, как я его воспринимаю, т.е. дать образ этого предмета». 

«Год  за годом расширялись мои записи, обогащался мой литературный язык. Читатель может верить мне или  не верить – это его воля, - но знаниями и литературной речью я  обязана чтению книг и в первую очередь, художественной литературы. Спасение слепого, глухонемого и особенно слепоглоухонемого – в чтении». Именно для Ольги Скороходовой начал  И.А. Соколянский работу над изобретением уникальной для того времени Читальной  машины, которая должна была сделать  возможным чтение слепым обычного шрифта. 

Как самая  старшая воспитанница в школе  слепоглухих Ольга активно участвовала  и даже руководила некоторыми играми и занятиями младших детей. Особой ее заботой была маленькая слепоглухая  девочка Мария Сокол, которая  поступила в школу в 1935 г.  

По индивидуальной программе Ольга Ивановна закончила  в Харькове курс средней школы  и готовилась к поступлению в  университет. В эти годы она начинает переписываться с известным русским  писателем Максимом Горьким. Но всем радужным планам помешала свершиться Великая Отечественная война  и оккупация всей Украины немцами  до 1944 г. Все это время Ольга  Ивановна прожила в Харькове в  школе слепых и у своих учителей. Сразу после освобождения Харькова там ее нашли родители Марии Сокол, с просьбой продолжить обучение слепоглухой дочери, которая все военное время оставалась с родителями в селе. Мария несколько месяцев жила у Ольги Ивановны с целью обучения и им удалось начать восстановление забытого к этому времени чтения и письма по Брайлю. Но уже в 1944 году Ольга Ивановна переехала в Москву, где тогда уже работал ее учитель И.А. Соколянский (1889–1960) и стала продолжать учиться и работать при Институте Дефектологии.  

В 1947 г. вышла ее первая книга «Как я воспринимаю  окружающий мир». Предисловие к этому  изданию было написано известным  психологом А.Н.Леонтьевым, где он обращал  особое внимание на удивительную тонкость описаний автором различных видов  своей чувствительности – осязания, обоняния, вибрационного чувства, температурных  и вкусовых ощущений, которые заменяли ей слух и зрение. Особенно интересными  он нашел самонаблюдения Ольги Ивановны, характеризующие целостные, сложные  переживания окружающего, которые  дополнялись анализом не только своих  ощущений, но и стремлением понять впечатления других, видящих и  слышащих людей. Самонаблюдения О.И. Скороходовой наглядно показывали как знания, которым  овладевает человек, способны раздвигать границы переживаемого им мира. А.Н. Леонтьев также отмечал, что в  этой книге видна незаурядная  личность автора, раскрывающего перед  читателем процесс духовного  развития слепоглухого человека, наблюдения над собой которой имеют особое значение для психологии.