Педагогические взгляды Н.И. Пирогова

В 1846 году было утверждено предложение Бэра, Зейдлица и Н.И. Пирогова об открытии особого анатомического института. Н.И. Пирогов был назначен его директором. В феврале 1846 года он совершил поездку в Германию, Францию и Италию, откуда привез приборы и инструменты для института, а главное — микроскопы, которых прежде в академии не было. Он пригласил на должность главного прозектора института доктора Грубера, занимавшего аналогичную должность в Праге.

«Анатомический институт, основанный Н.И. Пироговым, скоро стяжал себе громкую научную известность и получил значение истинной научной школы, давшей России целую плеяду анатомов и хирургов» (Флоринский).

Н.И. Пирогов открыл музей патологической анатомии, куда передал 200 собственных препаратов, а также протоколы о 12 тысячах вскрытий, лично им проведенных.

В новом институте Н.И. Пирогов прежде всего занялся экспериментальными исследованиями анестезии при помощи эфирного и хлороформного наркоза.

Н.И. Пирогов изучал действие эфира на животных, затем на здоровых людях, а потом провел 50 операций под эфирным наркозом. Помимо вдыхания он предложил введение паров эфира через прямую кишку. Он придумал приборы для обоих способов. Н.И. Пирогов возымел мысль применить наркоз в военно-полевой хирургии. 8 июля 1847 года он уезжает на Кавказ в действующую армию. В Пятигорске и в военном госпитале в Темирхан-Шуре он изложил собравшимся врачам и начальникам способы этеризации и провел ряд показательных операций. В Оглах он вел эти операции в присутствии других раненых, а также здоровых солдат, чтобы убедить их в преимуществах и болеутоляющем действии нового способа. В Самурском отряде возле аула Салты он организовал полевой лазарет из шалашей. На большом камне вместо стола он делал операции, работая во время штурмов по 12 часов в сутки и провел 100 операций с эфирным наркозом.

Как военно-полевой хирург, он настаивал на ампутациях, говоря, что только так зачастую можно спасти жизнь раненому. Он внедрил алжирские «сиделки» и «лежаки» для транспортировки раненых лошадьми. Он подробно изучил искусство местных врачей, га- кимов, лечить огнестрельные ранения.

Свои исследования и наблюдения в кавказской экспедиции профессор изложил в нескольких статьях и трактатах, рассмотрев лечение огнестрельных ран, проведение ампутаций, использование наркоза. К этому времени сам Н.И. Пирогов провел 400 операций с эфирным наркозом и 300 — под хлороформом.

Приехав в Петербург, Н.И. Пирогов поспешил к военному министру, чтобы доложить об успешных результатах командировки на Кавказ. Но сразу же получил выговор от генерал-адъютанта Анненкова, нового попечителя академии, за то, что был одет не по форме. С ним от расстройства случился истерический припадок со слезами и рыданием. После этого он решил подать в отставку. Но его пригласила Великая княгиня Елена Павловна, беседа с которой возвратила ему бодрость духа и успокоила своей заинтересованностью состоянием медицины в Кавказской армии.

В 1848 году Н. И. Пирогов принялся за изучение вспыхнувшей в Петербурге холеры. Он устроил в своей клинике особое холерное отделение, где провел вскрытие 800 трупов больных, умерших от холеры. За солидный труд «Патологическая анатомия азиатской холеры», изданный в 1849-1850 годах на русском и французском языках, Н.И. Пирогову была присуждена Академией наук полная Демидовская премия.

Помимо колоссальной работы в Медицинской академии и госпитальной клинике Н.И. Пирогов состоял консультантом Обуховской, Марии Магдалины, Петропавловской и Максимилиановской больниц Петербурга. Кроме указанных трудов он написал «Курс прикладной анатомии человеческого тела» и предназначенные судебным врачам «Анатомические изображения наружного вида и положения органов, заключающихся в трех главных полостях человеческого тела». Но капитальным трудом его является знаменитая «Топографическая анатомия по распилам замороженных трупов» в 4 томах таблиц и рисунков и 4 тетрадях текста. Н.И. Пирогов ввел в практику новый вид препарирования — распил замороженных трупов. При этом сохраняется нормальное положение органов и соотношение частей. Из трудов по хирургии на первом месте стоит «Клиническая хирургия» на немецком языке. Там описаны диагностика и два хирургических метода, носящие ныне его имя, — операция вылущения стопы и гипсовая повязка Н.И. Пирогова.

В 1856 году Н.И. Пирогов ушел из Медикохирургической академии.

В октябре 1853 года разразилась Крымская война. Против России выступили объединенные силы Англии, Франции, Турции и Сардинского королевства. Все русское общество обратило взоры на Севастополь. Н.И. Пирогов объявил себя «готовым употребить все свои силы и познания для пользы армии на боевом поле». Но прошение первого хирурга страны месяцами ходило по высшим канцеляриям. И вдруг его опять пригласила Великая княгиня Елена Павловна. Она взяла на свою ответственность разрешение ему ехать в Севастополь. Кроме того, она предложила свой замечательный план — организовать женскую помощь раненым и больным на поле битвы.

Женский уход в больницах тогда уже существовал. Но о привлечении сестер милосердия в полевые лазареты и на перевязочные пункты никто не помышлял. Великая княгиня склонила Николая I дать разрешение и обратилась с воззванием к патриотизму русских женщин. Для примера она сама наложила повязку раненому в госпитальной клинике. Была основана «Крестовоздвиженская община сестер попечения о раненых и больных». Противниками выступили круги, ведавшие вопросами администрирования госпиталей. Ведь наличие честных милосердных сестер сразу же сокращало возможности для их воровства. Они стали обвинять Н.И. Пирогова в неприличности этого предприятия — женщины среди солдат, как можно!

Преодолевая все дрязги, в октябре 1854 года Н.И. Пирогов с отрядом врачей выехал в Крым. Вслед за ним был послан отряд сестер милосердия из 28 человек с начальницей Стахович.

В Крыму Н.И. Пирогов обнаружил полную неразбериху. Всю массу раненых отправляли из Севастополя в Симферополь, повозок и помещений не хватало, несчастные валялись на полу, в грязи, людей для ухода недоставало. Н.И. Пирогов оставил в Симферополе первую партию сестер для госпитального ухода.

В Севастополе он занялся разборкой раненных под Инкерманом, которых насчитывалось до 1500 человек. С успехом он стал применять гипсовые повязки, спасавшие от ампутаций. Главный перевязочный пункт был устроен в здании Дворянского собрания, здесь были хорошие операционные. Преодолев сопротивление продажных администраторов, Н.И. Пирогов наладил уход за ранеными и поручил это женскому персоналу под руководством К. М. Бакуниной, которая добилась бесперебойного снабжения раненых всем положенным.

Н.И. Пирогов создал систему сортировки раненых, разделив их на 4 категории. Эффективность медицинской помощи раненым значительно возросла.

В феврале 1855 года главнокомандующего князя Меньшикова сменил князь Горчаков. Н.И. Пирогов тотчас подал ему записку, в которой просил эвакуировать госпитали из Севастополя, устроить в безопасном месте на Северной стороне госпитальные палатки, привел факты необеспеченности раненых лекарствами, теплыми шубами и пр.

Н.И. Пирогов работал под выстрелами врагов, однажды бомба пробила крышу его дома. Затем он вообще со своими помощниками переехал жить в Дворянское собрание, в главный перевязочный пункт. Через его руки проходили тысячи раненых. Несмотря на все его усилия, руководство не обеспечивало лазареты всем необходимым, опять раненые умирали в грязи, под дождем, даже без палаток. А тут еще военное ведомство порицало Н.И. Пирогова за большое число ампутаций.

1 июня 1855 года  больной, измученный физически и  нравственно, Н.И. Пирогов уехал из Севастополя в Петербург. После ряда штурмов и гибели многих защитников 28 августа город был оставлен русскими войсками. В сентябре Н.И Пирогов сюда вернулся. Множество раненых лежали в палатках на Северной стороне, другие находились в Симферополе (13 тысяч) и Бахчисарае — в дощатых бараках, без удобств, в холоде и под дождем. Так же плохи были квартиры для сестер и врачей. Госпитальная администрация, возглавляемая генералом Остроградским, неохотно отпускала дрова, теплую одежду и горячую пищу.

Н.И. Пирогов неустанно жаловался обо всех безобразиях, а начальство обвиняло его в обидности выражений. За выражение «имею честь представить на вид» Н.И. Пирогов получил выговор от князя Горчакова вместо дров, которые просил для отопления бараков.

Раненых приходилось транспортировать за 400-700 верст в другие города Таврии и Малороссии — Перекоп, Екатеринослав и Берислав. Лишенные ухода и тепла, они отмораживали конечности и умирали в пути от холода. Н.И. Пирогов создал особое транспортное отделение из сестер для ухода за ранеными в пути.

Крымская война легла мрачной и гнетущей тучей на отзывчивую душу Н.И. Пирогова. Десять лет понадобилось ему, чтобы пережить все ужасное и поделиться своими наблюдениями и богатым запасом опыта Севастополя. Речь идет о «Началах военно-полевой хирургии». Помимо всего прочего Н.И. Пирогов считал неблагоприятным скопление большого числа больных и раненых вблизи театра военных действий. Необходимо было их рассредоточивать как можно скорее в близлежащих деревнях и городах. За год до Женевской конференции он призвал сделать медицину во время войны нейтральной, даже разрешая врачам обеих сторон общаться друг с другом и помогать по медицинским вопросам.

По возвращении из Крыма он оставил кафедру хирургии в Медико-хирургической академии. Но он тотчас откликнулся на приглашение Красного Креста посетить военносанитарные учреждения во франко-прусскую войну 1870 года и осмотреть перед русско-турецкой войной военно-санитарные учреждения нашей армии.

Н.И. Пирогов вел постоянную войну, часто бесплодную, с реакционной администрацией. Он был и желал быть хирургом, но не умел и не желал быть чиновником медицины. Он был человек научного кабинета, а не салона. Он подводил итоги севастопольской драмы не только с точки зрения хирургии. Он задумывался над язвами нравственного организма русского общества. Врач уступил в нем место патриоту и мыслителю, он искал самопожертвенных людей, а находил бездушных чиновников.

После Крымской войны наступило время обновления общества. Лучшие люди не могли молчать. Не молчал и Н.И. Пирогов. С отрывками из рукописи «Вопросы жизни» выступил и Н.И. Пирогов. В Севастопольской трагедии он видел недостатки нашей системы воспитания.

В XIX веке общество оказалось несостоятельным перед вопросами жизни, потому что соответственно так было воспитано. Масса жила по инерции, индивидуальная жизнь не совпадала с направлением среды. По Н.И. Пирогову, в обществе имелись следующие 8 взглядов на жизнь. Одни советовали много не думать, не задумываться ни над чем. Другие, наоборот, предлагали много читать и учиться, а уж ум подсказал бы, как быть. Далее следовал взгляд старообрядческий, рекомендующий строгое соблюдение постов и молитв. Был взгляд практический, когда можно жить без убеждений, лишь бы иметь полный карман. Другой практический — уживайся с людьми и пусть каждый думает, что хочет. Пессимистический взгляд говорил, что, не зная, откуда взялся, человек умрет, не зная, зачем жил. Был взгляд беспечный — живи и пользуйся настоящим. Наконец, был взгляд «благоразумный» — выбери себе выгодную и подходящую роль и живи, не задаваясь никакими теоретическими стремлениями.

Обычно, вступающие в жизнь примыкают к какому-нибудь из этих взглядов и на этом успокаиваются, утрачивая с летами «всякую наклонность переменить или перевоспитать себя». Если бы так было, то общество оставалось бы застывшей массой. Однако есть люди, родившиеся «с притязаниями на ум и чувство». Они ищут новые пути. В свою очередь, и сами взгляды, руководящие обществом, допускают всевозможные дальнейшие вариации. Все это не служит к единению. Из этого положения можно выйти тремя путями: согласовать воспитание с направлением общества; переменить направление общества; приготовить воспитанием к неравной жизненной борьбе. Первый путь Н.И. Пирогов отрицает, называя его иезуитским. Второй — дело будущего. Остается третий, который должен сделать из нас людей, а не моряков, купцов, юристов, солдат и т. д. Больше всего возмущает Н.И. Пирогова, что реальное воспитание прилагается в самом детском возрасте. Он пишет: «Все должны сначала научиться быть людьми. Все до известного периода жизни, в котором ясно обозначаются их склонности и их таланты, должны пользоваться плодами одного и того же нравственно-научного просвещения».

Статья Пирогова обратила на себя внимание министра народного просвещения Норова, который в сентябре 1856 года предложил ему место попечителя Одесского учебного округа.

В Одессе Пирогов застал применение розог в младших классах, кулачные расправы, физические издевательства учителей. Он начал обходить школы и гимназии, просиживая целые уроки в классах, глубоко вникая в ход преподавания, беседовал с учителями и учениками. Он вел себя скромно, без всякого генеральского высокомерия. Он организовал литературные беседы в гимназиях, приучая будущих студентов к самостоятельной учебной работе. На литературные вечера-диспуты приходили даже профессора лицея.

Особое внимание Н.И. Пирогов обратил на Ришельевский лицей. Он задумал преобразовать его в университет и убедил совет лицея в необходимости улучшения заведения для этой цели. Для закупки физических и химических приборов, минералов и прочего был послан за границу профессор химии Гассгаген. Специализированные кабинеты — физический, астрономо-геодезический, зоологический и другие были значительно улучшены. Местная газета «Одесский вестник» его стараниями перешла в заведование лицея, превратившись в почтенный литературный орган, редакторами были избраны профессоры Георгиевский и Богдановский. Н.И. Пирогов считал их задачей способствование единению разноплеменного населения края и города, не раз печатал там свои статьи и даже конфликтовал с цензорами. Писал он статьи и на педагогические темы, поднимая вопросы воспитания детей. Большую роль сыграла его статья, название которой говорит о ее содержании: «Нужно ли сечь детей и сечь в присутствии других детей».