Удмуртский фольклор

Ыжгон тугон вуже вал, / У  меня была шерстобитная струна,

Жын-жан гынэ шуэ вал; / Звонко, звонко била она;

Ми ке тугим, ӟеч тугом / Если мы будем бить (шерстъ), хорошо собьем,

Коть мар но ужез ӝот каром. / Хоть какую работу успешно выполним.

Песни обряда Гырыны потон

Обряд «гырыны потон» имел иную направленность. Он символизировал начало сева и был обращен к  земле, семенам и плугу. Это отражено в его названиях: «гырыны потон» — выезд на пашню, «геры поттон»  — вывоз плуга, «кидыс поттон»  — вывоз семян.

«Гырыны потон» состоял из целого ряда церемоний, которые были связаны с народным искусством. В  обряде «гырыны потон» широко представлено народное искусство игры, слова, небольших  театрализованных сценок, символизирующих  будущий труд. В этом обряде бытовали специальные традиционные песни, исполняемые  пожилыми мужчинами во время приношения Му-Кылдысину, и песни, исполняемые  молодежью во время хождения по домам. Являясь самым значительным народным праздником, гырыны потон включал  в себя произведения народного музыкального творчества широкой тематики, пронизанные  светлым, праздничным колоритом: это  плясовые, гостевые, игровые, хороводные, шуточные песни.

1.

Песни обряда «гырыны потон», исполняемые в поле, имели торжественный  характер. Они наиболее полно выражали основную мысль, основное содержание всего  праздника: заботу о хорошем урожае.

Ойдолэ но мыноме кыр доры йыбырттыны, / Давайте да пойдем к полю, поклонимся ему,

Ойдолэ но мыноме кыр доры йыбырттыны. / Давайте да пойдем к полю, поклонимся ему.

Кизьылэм но ю-няньмы небытгес, бадӟым мед будоз, / Посеянный да хлеб пусть вырастет густой и высокий,

Шуныт-небыт ой но, но, ой но юоссэ. / Пусть будет теплый, мягкий ой, да, да, ой да хлеб.

В содержании обрядовых полевых  песен «гырыны потон» упоминаются  восход солнца, крик жаворонка среди  поля, весенний дождь и хорошее  лето для посеянных хлебов.

Ой кырӟалэ но вералэ, яратон эшъёсы! / На своем языке ведь поем,

Кырӟаны но вераны шуса (й) ӧз-а лэзьылэ? / По дедовским обычаям ходим,

Асьме сямен асьмиёс кырӟаса(й) ук миёс

Вай (й) али, сётэлэ, ог сюмык  суръёстэс. / Подайте же, подайте  одну чарочку пива.

Ойдолэ но мыноме витё кукей  вайыны / Пойдемте, принесем по пять яичек каждый.

Витё кукей ӧм шедьтэ, берытском, ой бертылом / Если по пять яичек не соберем, повернемся, ой пойдем домой.

Приведенные песенные тексты имеют ряд особенностей: повторность  стихотворных строк, обращения, включение  большого числа междометий («Ой да,» и др.)^[14]. Повторы и призывные обращения усиливают эмоциональную сторону удмуртских песен, а элементы прозаической речи («наверное, кажется») смягчают звучание стиха ^[15].

Слоговая норма стиха  колеблется от 11 до 14 слогов. Не одинаковы  и строфы. Они могут в календарных  песнях состоять из 2-3 стихов, а могут  дойти до 9-10. Все это говорит  о принадлежности к раннему песенному  слою. Песни праздника «гырыны  потон» торжественны и гимничны. Песенные мелодии лаконичны, имеют узкий  диапазон.

Несколько иной характер свойствен  обрядовым песням праздника «гырыны  потон», исполняемым молодежью во время хождения по домам и катания. Они звучат мягче, светлее. По содержанию они близки к песням, исполняемым  в поле, но мысли об урожае соединены  в них с мыслями о праздничном  угощении и благодарением хозяев^[14].

Исполнение песен этого  цикла и их место в празднике  такое же, как в обряде «быдӟым  нунал»^[16]. Катающиеся заезжают во двор, приветствуют хозяйку, принимают из ее рук угощение, благодарят и выезжают со двора с песней. Одна из песен этого цикла «Аргар ке, аргар мед луоз» («Урожай, так урожай пусть будет») наиболее полно отражает характер обряда «гырыны потон». Ее тема — забота о всходе и росте овса, о последующем урожае. Исполняется песня на импровизированный текст: сохраняются лишь основной образ и его действие, остальное досказывается в процессе пения. Праздничные песни обряда «гырыны потон» поются не только катающейся на верховых лошадях молодежью, они звучат в каждом доме, где собрались гости и где хозяин не скуп на угощение. Вечером молодежь собира

Приведенные песенные тексты имеют ряд особенностей: повторность  стихотворных строк, обращения, включение  большого числа междометий («Ой да,» и др.)^[14]. Повторы и призывные обращения усиливают эмоциональную сторону удмуртских песен, а элементы прозаической речи («наверное, кажется») смягчают звучание стиха ^[15].

Слоговая норма  стиха колеблется от 11 до 14 слогов. Не одинаковы и строфы. Они могут  в календарных песнях состоять из 2-3 стихов, а могут дойти до 9-10. Все это говорит о принадлежности к раннему песенному слою. Песни  праздника «гырыны потон» торжественны и гимничны. Песенные мелодии лаконичны, имеют узкий диапазон.

Несколько иной характер свойствен обрядовым песням праздника  «гырыны потон», исполняемым молодежью  во время хождения по домам и катания. Они звучат мягче, светлее. По содержанию они близки к песням, исполняемым  в поле, но мысли об урожае соединены  в них с мыслями о праздничном  угощении и благодарением хозяев^[14].

Исполнение песен  этого цикла и их место в  празднике такое же, как в обряде «быдӟым нунал»^[16]. Катающиеся заезжают во двор, приветствуют хозяйку, принимают из ее рук угощение, благодарят и выезжают со двора с песней. Одна из песен этого цикла «Аргар ке, аргар мед луоз» («Урожай, так урожай пусть будет») наиболее полно отражает характер обряда «гырыны потон». Ее тема — забота о всходе и росте овса, о последующем урожае. Исполняется песня на импровизированный текст: сохраняются лишь основной образ и его действие, остальное досказывается в процессе пения. Праздничные песни обряда «гырыны потон» поются не только катающейся на верховых лошадях молодежью, они звучат в каждом доме, где собрались гости и где хозяин не скуп на угощение. Вечером молодежь собирается на площади для игр и хороводов. Песни «гырыны потона», исполняемые во время хороводов, тематически не всегда связаны с обрядом. Это в большинстве случаев лирические, шуточные, игровые песни, такие, как «Самовардэ пукты али» («Поставьте самовар»), «Э, ӟазеге» («Эх, гусь») и т. д.

Однако, в некоторых  хороводных песнях, исполняемых в  дни «гырыны потона», трудовая земледельческая  тема раскрывается в своеобразной игровой  форме. Например, в песне «Корка берад  кеносэд» («За избой стоит амбар»):

Эй! шу, жингыр! шу,

Корка берад кеносэд 

Корка берад кеносэд 

Корка берад бакчаед 

Эй, шу, жингыр, шу

Корка берад бакчаед 

Бакча берад кенеред 

Эй, шу, жингыр, шу,

Бакча берад кенеред 

Кенер берад бусыед

Эй, шу, жингыр, шу,

Кенер берад бусыед

Бусы берад анаэд 

Эй, шу, жингыр, шу,

Бусы берад анаэд 

Типичное здесь  — раскрытие основного художественного  образа путем последовательного  перечисления различных предметов, окружающих человека. Характерны также  повторность идущая от повторов народных плясовых наигрышей) и лаконизм песенного текста, связанный с лаконизмом музыкального ритма плясовой и игровой удмуртской песни^[14].

Песни обряда Тулыс сур

Специальных песен  «тулыс сура» не зафиксировано ^[17]. Во время «тулыс сура» поются просто весенние лирические песни «Вож-вож гинэ ӝужалоз», («Зеленым-зелено расцветет»), «Юг-юг ӝужалоз» («Белым-бело расцветет»), которые исполняются и во время других обрядов. Это песни более позднего происхождения, песни-размышления о закономерностях смены времен года и жизни человека, о связи природы с трудовыми процессами ^[18].

Юг-юг ӝужалоз 

Льӧмпу сяськаед — 

Соку тодад лыктоз

Гужем вуэмед.

Вож-вож ӝужалоз 

Мултан дурын  вож турын — 

Соку тодад лыктоз

Турнаны потонэд.

Лыз-лыз ӝужалоз 

Бусы дуре лыз  сяська — 

Соку тодад лыктоз

Араны потонэд.

Они содержат обращения  к почитаемым божествам: Инмару, Кылдысину  и многочисленные «прошения», изложенные в повествовательной форме. Стилистические особенности куриськонов определяются структурой фраз, основанных на перечислениях  предметов, явлений природы, животных и т. д. «Благослови... Хранитель-Питатель! Сам своих людей храни, питай; избавь от всякого зла, несчастия, бедствия. Вот мы теперь отсеялись, исправили  изгороди; старый хлеб съедаем, пусть  новый уродится хорошо... Хлеб был  бы с тридцатью стебельками на одном корне, с двенадцать-коленной соломой, с серебряным колоском, с золотым зерном; могли бы по ниве бегать векша, ребячик... Дай, Инмаре, дождя, хорошую погоду; избави нивы от града, червя, ржавчины и проч. Жили бы мы весело, богато, мирно, согласно; были бы довольны хлебом, скотиной, детьми...»^[17]. Куриськоны сказываются, читаются нараспев, поются.

Художественные  произведения «тулыс сура» (куриськоны и песни) обладают композиционным своеобразием. Они исполняются вместе, составляя  своеобразный дуэт, состоящий из унылой, монотонной молитвы вӧсяся и песен  женщин^[14].

Песни обряда Гербер

Значительным праздником удмуртов был «гербер», проходивший  в самый разгар лета, перед началом  сенокоса. Он отмечался в конце  июня, в день христианского праздника  Петрова дня и продолжался 3—4 дня до конца страды, завершаясь вязанием веников и пробным выходом  на сенокос^[14].

Во время праздничного гулянья пели песню покчи мудор  гур, но после каши её уже нельзя было петь. Гулянье могло длиться  до 12 часов дня, поэтому скоро  расходились по своим деревням. Тут  уже можно бытю петь любые песни, в том числе плясовые».

В один из дней праздника  на юге Удмуртии соблюдался интересный обычай устраивать Бусы сюан (свадьбу  поля), или Зег сюан (свадьбу ржи). Молодые незамужние девушки собирались группами человек по 12-15 и шли  к ржаному полю. Там разыгрывали  некое подобие свадьбы. Одна из девушек  выполняла роль невесты, остальные её сопровождали, дарили ей подарки - ленты, платочки, лоскуты ситца.

«Свадьба» проходила  каждый год на новом месте, но непременно возле большого дерева, растущего  у края ржаного поля -липы, ели, дуба. Деревья почитались как участники свадебного обряда, их называли сватами (кудо), украшали лентами, лоскутками материи. В некоторых деревнях имитация свадьбы происходила ещё более выразительно. Молодёжь делилась на две группы, как на настоящей свадьбе, - сюанчи (поезжане со стороны жениха) и бӧрысьчи (поезжане со стороны невесты). Таким образом людской обряд проецировался на мир растений, побуждая их к плодоношению. Девушки приносили с собой еду - табани, яйца, пироги, яичные лепёшки курегпуз табань, а также квас или бражку. Придя на место, молились, говоря: «Йӧ зоръёс но секыт зоръёс тэль вылтӥ но ву вылтӥ мед кошкозы. Кизем ю-нянь ӟеч мед кисьмалоз, ӟечкын кие мед сюроз» («Град и ливни над лесом, над водой, мимо полей пусть пройдут. Посеянные хлеба пусть хорошо вызреют, пусть в руки хорошо дадутся»). Помолившись, ели, пили принесённые напитки. Перед тем как попить, каждый выливал немного своего напитка к корням ржи, «чтобы лучше росла». «Невесте»дарили подарки. Во время церемонии пели особую песню, называемую гужем юон гур (песня летнего пира) или ӟег сюан гур (песня свадьбы ржи). В некоторых традициях эту песню пели на мелодию местной свадебной песни сюан гур. После совершения ритуальных действий начинали петь любые другие песни, плясать, играть. Вечером девушки возвращались с поля и ходили в гости в дома тех подруг, которые участвовали в обряде. При этом пели всё ту же песню гужем юон гур ^[3].

Из произведений «гербера» так же выделяют сенокосные песни «Ой бен но шуи э...» («Ой  да сказал»), «Шунды весяк, ой да меда но» («Солнышко, ой да, пусть светит»), «Яй, яй, яй, яй, шуи э гинэ» («Яй, яй, яй, яй, сказал только»), «Та турынэз  турнаны» («Эту траву косить»). Музыкальные  особенности песен «гербера», исполняемых  на припевные слова, определяются прежде всего распевностью и многоголосием. По-видимому, они, развивались лишь в мелодическом отношении, в то время как их поэтический строй сохранил след древности^[14].

Песни праздника Пукро

В конце сентября, до Покрова, девушки собирались в чьей-нибудь куале. Они приносили с собой овощи - репу, морковь, картошку, семечки, огурцы - кто что может. Причём овощи полагалось украсть с чужих огородов. Разжигали очаг, варили картошку, занимались рукодельем. Овощи съедали. А впоследствии, гуляя по домам во время Покрова, признавались хозяевам в своих грехах, т. е. в краже.

Огпол но лушкам вал сема кайёстэс - / Один раз украла я ваши семечки -

Кайта но мед луоз сезьы кадесь ик; / И на будущий год пусть будут как овёс;

Огпол но лушкам вал картопкадэс но -/ Один раз украла я вашу картошку -

Кайта но мед луоз мульы кадесь ик. / И на будущий год пусть будет как ядрёный орех.

Овощи были обязательным угощением участников этого обряда. Если овощей не было у хозяев на столе, то их выпрашивали также в песне, делая вместе с тем непристойные намёки:

Кияр но пукылё сиеме потэ, / Обрубок огурца съесть хочется,

Губи но няпа сиеме потэ, / Грибную ножку съесть хочется,

Ягмульы коколё сиеме  потэ. / Брусничный хохолок съесть хочется.

Тексты песен  пронизывались идеей оплодотворения, многие образы в них имели зашифрованный  смысл. В одной из песен, например, обращаясь к хозяевам, намекали на их половые признаки:

Усьты но (и) усьты, пасе тукыле. / Открывай, открывай, дырявая сватья.

Усьты но (й) усьты, ныдо кудое! / Открывай, открывай, сват с черенком!

Во многих песнях упоминается беременная сноха:

Сэндра качъёс качо но, лэся./ Карниз ваших полатей расписной, оказывается.

Ваёно кенды ӝушо но, лэся. / А невеста ваша беременная, оказывается.

Для обхода дворов во время праздника существовал  типовой напев пукро гур^[3].

Песни обряда Пӧртмаськон

Большим событием в жизни удмуртской общины был  календарный обрядовый праздник «пӧртмаськон». Количество песен, исполняемых по правилам проведения обряда,— от 15 до 35. Так же, как в свадебном обряде, они исполняются в строгой последовательности, по определенному порядку: сначала звучат привтствия хозяину и хозяйке, затем — песни об угощении и после этого — песни, где высказывается благодарность за угощение и пожелания ^[19].

К числу песен, поющихся во время захода в дом, относится  «Лыктӥськом, лыктӥськом» («Приходим, приходим»).

Лыктӥськом, лыктӥськом, кудое.

Куать арес ошъёсыдлэсь  сьӧд вирзэ 

Поттӥськом, кудое.

Со кудое, кудокаез дыръя 

Поттылэ но, кудое.

Юатэк пыримы шуыса  гинэ,

Вождэс ик эн вае, кудое.

Песня «пӧртмаськона» «Чагыр изьыосын» («В голубых шапках») повествует об исполнении песен девушками, надевшими во время праздника непривычный маскарадный наряд и, видимо, изменившими свои голоса.