Человек как объект управления

Созданная в 80-е годы прошлого столетия концепция «Управление человеческими ресурсами» во многом стремилась решить эти проблемы, однако вряд ли можно сказать, что она стала панацей. Любой креативный работник понимает, что уйдя в собственный бизнес, он получит существенно больше благ (как экономических, так и нематериальных), чем сулит ему работа по найму в корпорации. Это означает, что никакие стимулы, которые УЧР рассматривает как свое основное средство, не способны убедить инноватора остаться в крупной компании. Если в индустриальный период человек, будучи придатком к станку, был напрямую зависим от крупного капитала, то теперь простое увеличение заработной платы, похвала начальства и портрет в рамке «Лучший сотрудник месяца» теряют свою мотивирующую функцию. С ростом глобализации и повышением доступности передвижения по миру все большую важность приобретает тот факт, человек сам является собственником своего человеческого капитала. Это приводит к тому, что уже сейчас «в США средняя продолжительность работы звездного специалиста в области информационно-коммуникационных технологий на одном рабочем месте составляет 13 месяцев»37. То есть такой сотрудник, отработав год и получив годовой бонус, покидает организацию. Удержание талантливых сотрудников стало важнейшей проблемой крупных компаний.

УЧР создавался для развивающейся, высокотехнологичной  промышленности. Не на примитивных  производствах начала ХХ века, а именно на сложных производственных цепочках возникла потребность в человеке как в мыслящем и ответственном работнике. При этом же имело место важнейшее условие: человек привязан к сложной системе кооперации, созданной крупной корпорацией.

Поясним на примере: авиадиспетчер или авиапилот, будучи достаточно квалифицированным кадром, труд которого требует умения действовать  в нестандартной ситуации, привязан к конкретной авиакомпании, к ее самолетам, системе аэропортов и т.п. Даже самый талантливый командир воздушного судна имеет крайне низкие шансы на то, чтобы открыть собственную авиакомпанию. Максимум, что он может сделать, — сменить место работы, выбрав другую авиакомпанию с более высокой оплатой труда. Здесь и возникает потребность в УЧР как системе удержания квалифицированного сотрудника в организации и мотивации его к хорошей работе.

Совсем иначе  обстоят дела в случае труда инженера-проектировщика в авиастроении. Его труд не привязан к крупному капиталу, а значит, работая на открытом рынке как малая инновационная фирма, он заработает гораздо больше, чем может ему предложить любая корпорация. Известно, что в создании самолета Boeing 787 принимает участие около 50 компаний в 9 странах мира. Для того, чтобы привлечь самых высококлассных специалистов в области авиастроения, корпорация The Boeing Company вынуждена прибегать к аутсорсингу со стороны более мелких организаций38.

Т.В. Зайцева в своей работе «Система управления человеческими ресурсами» также обращает внимание на рост экономики знаний в современном мире. Отмечается появление нового типа кооперации — «виртуальных организаций». «Виртуальная организация — это организация, которая создается для выполнения какой-либо работы или реализации возникающей потребности посредством Интернета»39. Такие организации абсолютно не зависят от материального капитала и вся их добавленная стоимость генерируется посредством человеческих ресурсов, если точнее — мыслительных способностей ее членов. Ввиду дальнейшего развития технологии, проблема удержания креативных сотрудников будет только усугубляться.

Таким образом, тезис о человеке как капитале организации теряет актуальность. В качестве исключения можно рассмотреть ситуацию со спортсменами и их привязкой к конкретным клубам, что часто позволяет нам быть свидетелями новостей о продаже игроков из одного клуба в другой. В России данная ситуация стала возможной только после включения в ТК РФ специальной главы, регулирующей отношения между клубами и спортсменами40. Эта глава дает клубам возможность требовать с игроков выплаты существенной компенсации за право досрочно расторгнуть трудовой договор, что фактически закрепощает спортсмена.

Вместе с тем Т.В. Зайцева пишет  следующее: «Российская экономика  до сих в большей степени ориентирована  на добычу и обработку сырья, т.е. представляет собой в большей  степени индустриальную экономику, нежели экономику знаний. По показателю деловой и профессиональной культуры большинство российских предприятий находятся на стадии наведения порядка и налаживания внутренних процессов. Для этой стадии более адекватна система управления человеческими ресурсами»41. Тем самым поднимается важная проблема: отличие российских (постсоветских) экономических реалий от западных, а, следовательно, и специфика УЧР в России.

В первую очередь вызывает сомнение тезис об индустриальной экономике в России. В последние десятилетия отчетливо наблюдается тенденция на деиндустриализацию в России. По всей стране закрываются заводы (пик пришелся на 1990-е годы, однако эти процессы продолжаются по сей день). Отечественная промышленность представляется неконкурентоспособной. Примером аргументации данной точки зрения может быть интервью видного российского экономиста, проректора РЭШ, профессора К.И. Сонина: «Что такое упавшая промышленность? Если «ЗИЛ» и «АЗЛК» — это счастье для всех, что они упали. Причем для тех, кто на них работал. Если есть убыточное предприятие — это значит, что каждый человек платит за это предприятие. Он мог бы больше есть, он мог бы дольше прожить, он мог бы больше отдыхать. Но он этого не делает, потому что он помогает этому «АвтоВАЗ», этому «АЗЛК», этому чему-то. Нужно помнить, что убыточное предприятие — это значит, что каждый человек живет чуть-чуть хуже. Причем хуже по всем параметрам. Потому что для того, чтобы автомобильный завод хорошо работал, нужно, помимо всего прочего, чтобы была какая-то дешевая рабочая сила. Потому что, что такое прибыльность? Это значит, что ты за составляющие заплатил мало, рабочим заплатил мало, а продал задорого. А если предприятие не прибыльное, то это значит, что все скидываются, все живут хуже, чтобы рабочие этого предприятия как-то существовали. Если из него выгоднее сделать что-то другое — он убыточный. Если завод прибыльный, но вместо него прибыльнее построить там автомобильную стоянку, то это значит, что он убыточный, и мы его все время субсидируем. Даже если как бы формально вам кажется, что он какие-то денежки приносит. Но вообще-то он убыточный и все живут хуже, потому что они этот убыток субсидируют»42. Помимо этого, широко известен доклад другого известного российского экономиста Е.Т. Гурвича, который подсчитал, что Россия ежегодно теряет 3% ВВП за счет существования в стране нефтеперерабатывающей промышленности43. Тот факт, что ведущие теоретики либеральных реформ в России убеждены в бесперспективности развития отечественной промышленности, позволяет предположить, что в ближайшее время Россия будет сохранять сырьевой вектор в экономике. А это значит, что потребность в развитии человеческих ресурсов не будет нарастать. Напротив, усилится тенденция на деградацию человеческого капитала в РФ, поскольку он не является основным источником добавленной стоимости. Сырьевая экономика не нуждается ни в большом населении, ни в развитых человеческих ресурсах. Население является реципиентом социальных расходов, выплачиваемых за счет экспортной выручки, а квалифицированная его часть требует высокий уровень заработных плат, при низком влиянии на объем и стоимость экспорта.

В России по-прежнему человек не источник доходов, а одна из статей расходов. Это обстоятельство усиливается  существующей в России фискальной политикой. Налоговая нагрузка на фонд оплаты труда в большинстве случаев составляет в совокупности 43%44. Поэтому отечественные работодатели предпочитают «уводить в тень» своих работников. Широкое обсуждение получило заявление вице-премьера Ольги Голодец о том, что из 86 млн трудоспособного населения РФ ли 48 млн являются официально занятыми. Остальные 38 млн заняты «не понятно где, не понятно чем», то есть работают в теневом секторе рынка труда. Росстат распределяет его объем на две примерно равные части: тех, кто официально занят, но получает заработную плату «в конверте», и занятых не официально. При этом важная деталь заключается в том, что за 2008-2011 гг. занятость на крупных и средних предприятиях сократилась на 7 млн человек, неформальный сектор (индивидуальные предприниматели и занятые у них; оказывающие платные услуги в частном порядке; занятые в крестьянских хозяйствах) увеличился почти на 9 млн человек — до 22 млн, или почти до трети всех занятых в экономике45. Помимо этого, в течение 2012 года в целом по промышлености число уволенных превысило число нанятых на 142 00046. Опираясь на эти цифры, можно сказать, что доля крупного капитала (в том числе промышленного) как работодателя падает, что в свою очередь свидетельствует о деиндустриализации российской экономики.

Таким образом, если в России сохранится тренд на ликвидацию индустриальной промышленности, то УЧР как систему управления персоналом организаций применять будет просто негде. То есть основная проблема УЧР в России — исчезновение крупных организаций. Если говорить об управлении человеческими ресурсами в смысле национальной экономики, то здесь очевиден вывод о том, что в России происходит снижение количества трудовых ресурсов ввиду общего сокращения населения страны, а также деградация человеческого капитала по причине развала сложных производственных комплексов, примитивизации системы разделения труда.

Существуют различные мнения относительно исправления подобной ситуации. Отдельного упоминания заслуживает те точки зрения, согласно которым:

1. падение уровня населения в России связано со снижением уровня благосостояния граждан в 1990-е годы,
2. ключевым инструментом развития человеческого капитала является повышение уровня образованности населения.

Относительно первого пункта достаточно сказать, что наиболее высокий уровень рождаемости имеют как раз страны с низким жизненным уровнем населения (такие как государства Африки и Центральной Азии), а не благополучные государства (западноевропейские страны, напротив, показывают устойчивую тенденцию к снижению населения). Это значит, что стимулирование рождаемости путем повышения благосостояния население невозможно.

Теперь перейдем ко второму пункту. Как пишет Т.В. Зайцева, «уровень образования всеми экономистами обозначается как ключевой фактор накопления и развития человеческого капитала»47.

Если говорить о российских реалиях, то этот тезис выглядит крайне спорно. Обратимся к официальной статистике. По данным Всероссийской переписи населения 2010 года48 27,5 млн россиян имеют послевузовское и высшее профессиональное образование. При сопоставлении с данными за 2002 год (19,4 млн) можно обнаружить рост почти на треть. Также выросли показатели по неполному высшему образованию (с 3,7 млн до 5,4 млн). Численность обучающихся по программам высшего профессионального образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях в 2012/2013 учебном году составила 5 143,8 тыс. человек. В негосударственных высших учебных заведениях обучается 930, 1 тыс. человек. За последние 3 года колебания по этому показателю незначительные. Для сравнения стоит отметить, что в РСФСР в 1990/1991 учебном году студентами являлись 2 824,8 тыс. человек, а в 1980/1981 учебном году — 3 045,7 тыс. человек49. Таким образом, в настоящее время в Российской Федерации количество студентов выросло по сравнению с советским периодом почти в 2 раза. При том, что в 2012 году, по данным Рособранадзора50, из 841 566 участников Единого государственного экзамена лишь 778 324 были выпускниками школ текущего года. Эти цифры, а также их сопоставление с количеством студентов, позволяют сказать, что в настоящее время в России количество поступающих в вузы больше чем количество выпускников школ. Также стоит упомянуть тот факт, что с 1 сентября 2007 года в России введено обязательное полное среднее образование. Следовательно, можно утверждать: уровень образованности россиян в последние годы увеличивался по всем параметрам. Вместе с тем, очевидно, что это обстоятельство никак не влияет на уровень развитости российской экономики, которая одновременно с ростом образованности населения имеет очевидный тренд на деградацию.

Очевидно, что роль формального образования в современном мире совсем не та, что была еще 30 лет назад, не говоря уже о более ранних эпохах. Вот что по этому поводу пишет П.Г. Щедровицкий: «Во времена Коменского образование являлось основным источником формирования мировоззрения, мышления, знаний и компетенций новых поколений. Однако с тех пор оно утратило функцию передачи онтологии (картины мира) и в современных условиях «мировоззренческого плюрализма» выполняет лишь частичную функцию в формировании «человеческого капитала». Более важную роль играет коммуникация, социальная мобильность, опыт участия в деятельности (в том числе в инновационных проектах), научные, философские и инженерные школы, наконец, средства массовой информации. Сами по себе вложения в образование, подготовку и повышение квалификации или в здоровье человека не создают человеческий капитал. Человеческий капитал в отличие от потенциала возникает при употреблении рабочей силы и компетенций человека в системах деятельности. А это требует от нас синхронизации промышленной политики, образовательной политики и политики социальной мобильности. При отсутствии такой синхронизации люди мы столкнемся с неэффективностью инвестиций в «человеческий капитал» и целым рядом нежелательных последствий, например:

• специалисты, подготовленные с учетом требований современных мировых систем разделения труда и не имеющие рабочих мест соответствующего уровня квалификации в родной стране, с высокой вероятностью уедут за границу;
• города, в которых созданы высококвалифицированные рабочие места, но дорогая стоимость аренды жилья, дефицит инфраструктур здравоохранения, социального обеспечения, транспорта, коммуникации и проведения свободного времени, плохая экологическая обстановка и низкая толерантность населения, не смогут привлечь квалифицированных специалистов;
• корпорации, которые создали пилотные проекты с более высоким уровнем разделения труда, чем их конкуренты в данной сфере деятельности в мире, но для подобных проектов система образования не может подготовить специалистов необходимых квалификаций, не смогут их масштабировать»51.

Обобщая позицию данного автора, можно сказать, что, не будучи встроенной в сложную систему деятельности (систему разделения труда), образование само по себе не является средством развития человеческого капитала, а значит и человеческих ресурсов. В Российской Федерации система высшего образования, потеряв связь с промышленностью, стала, по сути, фабрикой по печати и продажи «корочек». По этой причине формальный рост уровня образованности граждан не дает экономического эффекта. Только лишь синхронизация промышленной, образовательной и миграционной политики может исправить ситуацию. Все эти инструменты находятся в рамках национального управления человеческими ресурсами.

Обобщая данную тему, стоит обозначить, что проблемы в области управления персоналом и управления человеческими ресурсами можно разделить на общемировые и внутрироссийские. Главной общемировой проблемой УЧР является то, что человек теряет связь с крупнокапиталистическими объединениями (корпорациями). В связи с этим пересматривается весь арсенал управленческих инструментариев. Внутри России главная проблема УЧР вызвана деградацией советской индустрии и распадом сложных технологических цепочек, в связи с чем сокращается занятость в промышленном секторе и снижается уровень развития человеческого капитала.

3.2 «Управление человеческими ресурсами» и «управление персоналом» в период кризиса 2008—н.в.

Кризис, будучи явлением из области экономики, внес новый пласт проблем, не лежащих до этого в управленческой повестке. Рассмотрение причин и хода экономического кризиса находится за рамами данной работы. Однако стоит указать общие черты кризиса, имеющие влияние на управленческую практику.