Женская благотворительность и милосердие в конце 19 начале 20 века

     Первое - это городское убежище для  сирот. Сначала оно задумывалось как своеобразная компенсация детям, осиротевшим в результате катастрофы на Ходынском поле по случаю коронации Николая II, но уже в процессе строительства решено было расширить контингент принимаемых детей. Наталья Петровна передала под убежище участок земли на Красносельской улице стоимостью в 250 тыс. руб., а город, в свою очередь, построил здание. Сделанное пожертвование было настолько существенным, что в названии этого убежища так и закрепилась фраза „на земле бывшей Геер". Отцы города понимали, что „таким образом это пожертвование отчасти возмещало для Городской Управы затраты принадлежащего ему земельного фонда". [28, с. 29-34]

     Разрешение  на присвоение имени новому заведению  полагалось получить на „самом верху", и в апреле 1895 года последовало  высочайшее соизволение на присвоение убежищу, учреждаемому Городской Управой „ на жертвуемой госпожою Геер в собственность г. Москве земле, наименования по имени мужа жертвовательницы Иосифа Николаевича Геер". Убежище для сирот было открыто через год и находилось под покровительством императрицы Александры Федоровны. Поступали в него мальчики и девочки в возрасте от трех лет до восьми, родители которых прожили в Москве не менее двух лет. Старшие дети ходили в городскую школу, а малыши учились грамоте и ручному труду под руководством воспитательниц. [15, с. 65]

     Через три года Наталья Петровна дарит городу богадельню. Престарелых мужчин и женщин принимали в нее по распоряжению Городской Управы. Учитывая особенности пациентов, в богадельне был предусмотрен лазарет, и постоянно дежурила фельдшерица. Новая обитель милосердия тоже стала носить имя И. Н. Геер.

     12 августа 1911 года стало событием  для Москвы, хотя в благих начинаниях  она и так была признанным  лидером. В этот день состоялось  торжественное открытие нового  благотворительного учреждения  на Шаболовке - „Убежища им. Ст. и Ан. Тарасовых для бедных престарелых лиц обоего пола и православного вероисповедания". Вдова бывшего городского головы Анна Павловна Тарасова завещала городу более 900 тыс. руб. Постройка трехэтажного здания и оборудование помещений обошлись в 230 тыс. руб., остальное отводилось на содержание заведения. Каждому подопечному полагалась небольшая отдельная комната, при желании он мог пользоваться библиотекой, а при необходимости посещать кабинет врача и аптеку. Во всех жилых помещениях были паркетные полы. Здание имело высокий уровень технического оснащения: центральное отопление с „притоком вентилируемого воздуха" и электрическое освещение. На открытии убежища им. Тарасовых присутствовал городской голова Н. И. Гучков и члены Городской Управы. [28, с. 29-34]

     Совершая благие дела, кто-то хотел посвятить их памяти супруга, кто-то памяти отца, а самая богатая женщина России, например, учредила в одном из богоугодных заведений койку имени своего сына Саввы Морозова. В каждом случае воля жертвовательницы соблюдалась неукоснительно - так продолжалась жизнь в прямом и переносном смысле в домах, несущих добро людям, а часто и красоту городу.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     2 Женский лик милосердия

     С середины XIX века началось развитие новой  для России формы благотворительности  — сестринского милосердия.

     События Крымской войны 1853-1856 гг. сыграли огромную роль в жизни общества.  С крымской войной связано появление русской санитарной службы. Уже осенью 1853 года на театр военных действий (впервые в истории войн в России!) прибыло несколько десятков «дам высокой души» - медицинских сестер Крестовоздвиженской общины (основанной великой княгиней Еленой Павловной). Аристократки Е. Будберг, сестры Бакунины и Е. Хитрова (внучатые племянницы М. Кутузова) заставили признать, что героическое служение русскому солдату в госпиталях может быть весомым аргументом в пользу женского равноправия, о чем неоднократно впоследствии вспоминали многие участницы данной акции. [37, с. 32]

     Из  донесения профессора Медико-хирургической академии Пирогова из Севастополя: «Нельзя было не дивиться их усердию, истинно стоическому самоотвержению. Малейшее желание страждущих, даже капризы их, исполнялись самым совестливым образом... Из тридцати пяти сестер первой группы две умерли, а четырнадцать лежат больные». Это написано о самых первых, о тех, кто около ста пятидесяти лет тому назад начинал краснокрестное движение. О сестрах милосердия Крымской войны 1853-1856 годов. [3, с. 137-138]

     Ситуация  для нашей армии складывалась тогда довольно сложная. Из-за удаленности  от центра трудности испытывали прежде всего военные медики: сказывалась острая нехватка медикаментов и обученных помощников. Создавшееся положение решила исправить великая княгиня Елена Павловна. Она обратилась к женщинам России и призвала их, представительниц всех сословий, на службу Отечеству. Ее усилиями в это время была учреждена Крестовоздвиженская община сестер милосердия; их предназначение состояло в уходе за ранеными и больными воинами. Прежде чем приступить к своим обязанностям, откликнувшимся на призыв предстояло еще пройти определенный курс подготовки. Дворянки и мещанки, молодые и умудренные опытом прожитого проходили обучение сестринскому делу в клиниках и больницах. После успешной сдачи экзаменов их приводили к присяге. Ну а потом - в путь. [2, с. 34-38]

     Путь  этот был долог, утомителен и опасен для изнеженных горожанок. От Петербурга до Москвы по железной дороге. От Москвы до Тулы и далее: Орел, Курск - на лошадях  в тарантасах, которые, случалось, опрокидывались во время движения. В дороге сестры часто получали серьезные травмы. Затем лошадей заменяли волы. А при выезде из Перекопа сестры восседали уже на верблюдах. И так до самого Симферополя. О прибытии на очередную станцию вспоминает Александра Прунская: „Войдя в саклю, некоторые сестры, в грязных сапогах, все перепачканные грязью, как были в дороге, легли на пол, а я, будучи уже больна лихорадкою, не могла лечь на сырую землю и потому устроилась на скамейке".[29, с. 47-54]

       Вслед за первой группой сестер Крестовоздвиженской общины в Крым отправилась вторая, которая, добравшись до Симферополя, застала предыдущую практически всю в тифозной горячке. Но сестер милосердия ждали там, где шли бои. Поэтому предписание от Николая Ивановича Пирогова - тем, кто в состоянии, тотчас отправляться в Севастополь - было выполнено сразу же по получении.

     А там бомбы и снаряды, которые  не разбирают, где солдатские окопы, а где лазарет. Однако «слабый пол» не дрогнул. Барышни и дамы не только не прятались в минуты опасности, но часто сами проявляли инициативу, спасая раненых. В одном из донесений статский советник Мансуров докладывал о героическом поступке сестры Бакуниной. Во время обстрела в госпитале возникла паника, но сестра отказалась покинуть палаты, пока там останется хоть один больной. Донесение завершалось фразой: „К счастью, сдержала слово и осталась жива". Сестра Линская просила, как милости, позволить ей остаться с ранеными, если не будет возможности их вывезти: Николаевскую батарею, где находился их бастион, могли вот-вот взорвать.[29, с. 47-54]

     В ту военную кампанию Крестовоздвиженская община направила в район боевых действий сто шестьдесят одну сестру, из них умерло от ран и болезней или же погибло - одиннадцать.

     Долго и непросто шли народы к осознанию  себя цивилизованными. Трудно давалось такое чувство, как милосердие к врагу. Уже с конца XVI века отмечались случаи, когда условия содержания больных и раненых во время войн определялись особыми соглашениями, в которые враждующие стороны вносили соответствующие статьи. Но это были разовые акты, заключенные между конкретными государствами. Только Великая французская революция в законодательном порядке ввела принцип, по которому больные и раненые воины, захваченные в плен, должны были получать в госпиталях республики такой же уход, что и французские солдаты.

     Во  второй половине ХIХ века войны не становились милосерднее, напротив, изощренная технология убийства и калечения себе подобных набирала обороты. Крымская война и ее первые сестры милосердия показали всему миру, сколь актуально именно женское участие в положении раненых. Женские по-особому нежные руки причиняли меньше страданий, женское чуткое сердце угадывало малейшее пожелание солдат, ставших вдруг совершенно беспомощными. На эти преимущества сестер милосердия (и в окопах, и в госпиталях, и позднее в поездах), по сравнению с дюжими санитарами, многие очевидцы обращали внимание в официальных докладах и личных воспоминаниях. Тот же знаменитый Пирогов писал о первых сестрах Крымской войны: „... горжусь тем, что руководил их благословенной деятельностью". [29, с. 47-54]

     Однако  общественное мнение оказалось еще  не готовым к такому повороту событий, обозначивших новые аспекты в женском вопросе. «Мысль отправить женщин на театр военных действий была принята в тогдашнем русском обществе с недоверием», - констатировал историк полвека спустя, а далее заключал: «Но ... голоса скептиков и сомневающихся должны были умолкнуть». [3, с. 137-138]

     В стане противника России в той  войне, англичан, происходили аналогичные  события, только носившие сугубо частный  характер. В английских лазаретах, где смертность достигала 60%, ситуация складывалась просто катастрофическая. Тогда на помощь английским солдатам пришла Флоренс Найтингел с тридцатью семью сподвижницами, прибывшими в Крым из далекого Лондона. Имя этой женщины, собственными усилиями создавшей отряд сестер милосердия, стало символом сестринского движения. Ее именем названа медаль, которой с 1912 года награждают особо отличившихся сестер милосердия по всему миру. [29, с. 47-54]

     В современных публикациях по истории  благотворительности тема сестер милосердия встречается очень редко. Однако краснокрестное движение и его основные функционеры наиболее непосредственно, напрямую связаны именно с этим социальным явлением. Они действуют согласно одним и тем же принципам. Благотворительность не может ограничиваться рамками понятия помощи «своему». Благотворительность подразумевает помощь любому, ограничивается ее оказание лишь по признаку актуальности. Сострадание не различает своего солдата и вражеского, если они одинаково беспомощны. Значит, в суровых условиях войны высшее проявление сострадания должно носить характер «Inter arma caritas» (милосердие между армиями - лат.). А это и есть девиз Красного Креста - организации, к образованию которой мир подтолкнула именно Крымская война и стихийно возникшие отряды сестер милосердия.

     В 1864 году шестнадцать государств Европы и Америки подписали Женевскую  конвенцию: отныне каждый, кто отмечен  повязкой с красным крестом, должен был «спасать и охранять всех, чья кровь оросила поле чести, - не различая ни друзей, ни врагов». Так возник международный союз, эмблемой которого стал «Красный крест на белом фоне». Как следствие, повсеместно стали создаваться национальные общества Красного Креста. Инициатива их организации и форма высшего руководства в них соответствовали традициям каждой конкретной страны. Но то, что было общей чертой новых образований - это непосредственное подчинение их военным министрам. [29, с. 47-54]

     Для России подобные социальные институты  были не в новинку. У нас к тому времени уже более полувека действовал особый комитет для оказания помощи раненым, учрежденный Александром I. Инициаторами создания новой организации в России в контексте Женевской конвенции стали близкие к императорскому двору дамы: фрейлина Саблина и баронесса Фредерикс. Только что возникшее Общество попечения о раненых и больных воинах (первоначальное название Российского Общества Красного Креста, сокращенно РОКК) было принято под высокое покровительство императрицы.

     Несмотря  на то, что сестры милосердия получали некоторое вознаграждение за работу (вряд ли оно может идти хоть в какое-то сравнение с опасностью, которой они себя подвергали), тем не менее уже в программных документах Общества попечения указывалось на явный приоритет благотворительных аспектов в его работе, а именно, предписывалось „искать своих деятелей прежде всего не по найму, но по призванию и из лиц, готовых на самоотвержение не по какому-либо минутному увлечению, но по глубокому сознанию нравственного долга, и способных на всевозможные лишения". [29, с. 47-54]

     Будущее Красного Креста было определено надолго  вперед: присутствие сестер милосердия на полях сражений становилось обычным  явлением. Более того, и в мирное время находилась для них работа. В их поле зрения попадали стихийные  бедствия - пожары, голод, эпидемии, наводнения, засухи, землетрясения.

     Работы  было много, много требовалось и  умелых женских рук. Готовить сестер милосердия стали различные организации  и, в первую очередь, так называемые сестринские общины. Это были светские по духу и благотворительные по сути объединения. Одно из правил внутреннего распорядка в такой общине гласило: «Вы перестанете быть сестрами, если даже во время болезни потребуете себе чего-нибудь изысканного».