Рыцарство в период своего расцвета

3. На главном дворе замка на площади перед крыльцом резиденции сеньора, рядом с построенным войском, оруженосец представал перед человеком, который должен был посвятить его в рыцари. Священник благословлял меч. Посвящающий застегивал на поясе нового рыцаря перевязь с мечом, а затем надевал на его ноги шпоры, которые у наиболее состоятельных были золотыми. Помощники, или вторые «крестные», завершали облачение рыцаря, надев на него кольчугу и шлем, а на шею ему вешали щит. Во время того, как оруженосец получал рыцарское вооружение, он по настоянию священника или человека, проводившего церемонию, клялся уважать законы рыцарства и произносил какую-нибудь молитву вроде той, что мы находим в церемониале, датированном 1293–1295 гг., у епископа Гильома Дюрана, которую Марк Блок прекрасно перевел и прокомментировал: «О, пресвятой Господь, Отец всемогущий, Ты позволил на земле использовать меч, чтобы обуздать злобу дурных людей и отстоять справедливость, для защиты народа пожелал создать орден рыцарства, склонив его сердце к добру; сделай же так, чтобы Твой слуга, находящийся здесь, не применял никогда этот или иной меч с целью нанести несправедливую обиду человеку, но чтобы он всегда служил для защиты справедливости и права».

После завершения размеренной процедуры снаряжения и произнесения благочестивой молитвы  проводящий церемонию ударял посвящаемого в основание шеи кулаком или  ладонью, окончательно превращая оруженосца в рыцаря, который отныне мог гордиться  своими новыми правами и должен был  подчиняться всем рыцарским обязанностям.

4. За церемонией посвящения, особенно когда она совершалась над всем выпуском питомцев, следовали празднества, которые могли продлиться несколько дней. Они начинались сразу же по окончании посвящения с демонстрации ловкости новых рыцарей. Новопосвященный доказывал свою ловкость, одним прыжком вскочив на своего коня, стараясь не коснуться ногой стремени (что являлось настоящим достижением, учитывая тяжесть оборонительного и наступательного вооружения), получив ясеневое копье с наконечником из стали, сражаясь с квинтинами – так называли насаженные на столб, покрытые крепким щитом чучела, внешне напоминавшие воинов. Настоящим искусством в этой забаве было пронзить чучело копьем с первого удара. Иногда квинтины насаживались на ось. Они свободно вращались вокруг своей оси, обе их руки заканчивались тяжелыми дубинками, и если удар не поражал их щит в самую середину, то неудачник получал по затылку или спине сильнейший удар, который иногда калечил его или же часто, к его стыду, выбивал из седла.

Вслед за этими  первыми упражнениями новоиспеченных рыцарей начинался турнир, сопровождаемый обильным пиршеством и трюками акробатов. Поздно ночью собравшиеся долго  и стрепетом слушали песни  о деяниях.

б) Посвящающий и посвящаемый в рыцари

Кто мог проводить  церемонию посвящения оруженосца в  рыцари? Мы уже сказали: любой рыцарь был вправе возвести оруженосца в  рыцарское звание. Такое правило, хотя с ним боролись власти, просуществует  дольше, чем само рыцарство. Однако оно будет ограничено если не юридически, то на практике. Движимый вполне понятным стремлением питомец всегда искал  себе в покровители богатого и  могущественного человека. В этом стремлении есть нечто от выбора крестных для крещения в современную эпоху. Как это свойственно человеческой натуре – выбирать себе в родственники самых состоятельных и высокопоставленных персон, которые позже смогут оказать материальную поддержку своему крестнику – при этом особо не заботясь о христианской сути крещения (или посвящения в рыцари), тогда как крестный отец должен был бы оказать лишь одну относившуюся к области веры помощь, если возникла на то потребность.

Церемонии посвящения также часто являлись исключительным правом, которым обладали, конечно  кроме отца посвящаемого, высокородные сеньоры. Более того, ритуал «colée»  часто проходил на полях сражений, и военачальники – которые, впрочем, почти всегда были могущественными  сеньорами, – часто сами проводили  церемонию посвящения в рыцарство.

Выбор государей  на роль посвящающего в рыцари должен был укрепить их во мнении не соглашаться  с открытым доступом в рыцарские  ряды: раз каждый оруженосец мечтал иметь «крестным отцом» суверена, значит, лишь одни правители могли  посвящать в рыцари надлежащим образом. И хотя императорам и королям  так и не удалось закрепить  за собой исключительное право посвящать  в рыцари (Франциск I был произведен в рыцари Байаром^[6] после битвы при Мариньяно в 1515 г. – дата, которая может означать закат рыцарства), тем не менее подобная политика привела к тому, что ни один претендент не мог стать рыцарем без согласия правителя.

Мы не будем  возвращаться к вопросу кто мог  стать рыцарем. Он рассмотрен нами в  параграфе о доступе в рыцарские  ряды. Повторим лишь, что в принципе вплоть до XII в. любой христианин мужского пола в Западной Европе мог быть посвящен в рыцари, какое бы социальное положение он ни занимал, но в реальности рыцари почти всегда происходили из воинского сословия. Поэтому вспомним, что нужно делать различие между воинами, державшими участок земли (fieffés, или chasés), и простыми бойцами. Если в ордене рыцарства они занимали равное положение, то первым постепенно удастся сделать так, чтобы их потомки сохранили привилегии занимаемого ими положения (земля «облагородит» их), в то время как сыновья вторых, не владевшие землей, очень часто исчезали в неизвестности.

в) Место и время проведения ритуала

Где проводили  церемонию? Как мы уже сказали, в  мирное время на главном дворе  замка на площади перед крыльцом княжеской резиденции, на главной  городской площади или густой траве луга. Иногда, чтобы придать  церемонии больший блеск, воздвигали помост, покрытый дорогим ковром. Так  простой люд, в то время бывший более жадным, чем нынче, до публичных  зрелищ, мог ничего не пропустить в  спектакле, за которым, как он знал, часто следовали милостыни от человека, проводящего церемонию, и  посвящаемых в рыцари. Наконец, эти  действа происходили и в церквях, без всякого сомнения по просьбе оруженосца, чья набожность была глубже, чем у остальных кандидатов в рыцари.

Во время войны  местом для посвящения, как можно  догадаться, обычно служило поле боя. Тогда церемония сводилась к  вручению освященного, если среди бойцов находился капеллан, что не было исключением, меча и удару по шее  или плечу. Согласно песням о деяниях, представляется бесспорным тот факт, что в таких военных посвящениях, воскресивших всю былую чистоту  первых церемоний, предпочтение отдавалось средневековым солдатам, чьей передаваемой по наследству обязанностью было воевать.

Когда проводили  церемонию? В военное время –  как перед битвой, так и после  победы. До – чтобы побудить нововозведенных  превзойти друг друга. У Фруассара  имеется один очень яркий текст  – он приведен ниже. Король Хуан Португальский  незадолго до битвы при Альжубаротте в 1385 г. посвятил в рыцари шестьдесят человек. Поместив их в первый ряд боевого строя, он обратился к ним с речью, являвшейся, по сути дела, ничем не завуалированным предупреждением: «Добрые сеньоры, рыцарский орден столь благороден и высок, что ни одно доброе сердце, будучи рыцарским, не должно думать ни о низости, ни о гнусности; аки лев, он должен быть гордым и смелым, когда у него бацинет на голове и он идет на своих врагов. И поэтому я желаю, чтобы сегодня вы явили смелость там, где это требуется. Я отправляю вас и назначаю всех в первые ряды сражения. Так сделайте все, чтобы быть достойными почестей, в противном случае – вы недостойны своих золотых шпор». Таким же образом ради известного ничтожного результата перед началом битвы при Азенкуре^[7] в рыцари было произведено около пятисот человек.

После участия  в рукопашной схватке, особенно на стороне  победителей, посвящения в рыцари являлись естественным вознаграждением тех  из оруженосцев, кто смело вел  себя в сражении. Очевидно, эти церемонии  после удачной битвы были самыми славными и поэтому самыми желанными. Известно, и мы отметили это выше, что Франциск I, которого уже современники называли «король-рыцарь», стремился именно к такому посвящению. Церемония состоялась на поле боя при Мариньяно, а провел ее весьма примечательный человек – рыцарь, Пьер Террайль, сеньор де Байар. «Байар, мой друг, – сказал король, – сегодня я желаю, чтобы вы посвятили меня в рыцари; потому что вы, сражаясь пешим и на коне, выделились между остальными и заслужили репутацию самого достойного рыцаря».

А в мирное время? Леон Готье, несколько преувеличивающий мистицизм рыцарей и их современников, думал, что церемонии посвящения происходили главным образом  во время значительных литургических  праздников: Рождество, Пасха, Вознесение, Троица и день Иоанна Крестителя. Излишне  многословный и даже болтливый автор  «Рыцарства» утверждает, что такие  выводы ему позволило сделать  изучение наших старинных поэм . В действительности время, выбираемое для церемонии посвящения всего выпуска питомцев, как правило, приходилось на какое-нибудь празднество. Это мог быть не только церковный праздник, но и светское торжество. Восшествие на престол нового государя, его свадьба, рождение наследника, одержанная в далеких землях победа, подписание мирного договора, визит иностранного монарха – все это являлось естественным поводом для проведения коллективной церемонии, после чего личные пиры новоиспеченных рыцарей сливались с общим празднеством. Лакюрн де Сент-Палей в своих «Записках о старинном рыцарстве» вспоминает, что такого рода посвящения проводились, и в большом количестве, во время свадеб двух братьев французского короля Людовика IX Святого: Робера в 1238 г. и Альфонса в 1241 г.

* * *

Еще раз оговоримся: мы не будем слишком настаивать на том, что, неизбежно схематизируя, мы только что изложили. Вступление в  рыцарские ряды, о котором мы рассказали, остается процессом, подчиненным ритуалу  в большей или меньшей степени, отчасти оторванному от действительности. Никогда рыцарство не соблюдало  в точности строгие правила, отклонение от которых должно было сделать незаконной любую церемонию посвящения. Наоборот, ритуал посвящений в рыцари изменялся  сообразно с желаниями их участников. И можно было бы утверждать, не ожидая возражений, что каждый обряд, каждое рыцарское посвящение по своей форме  являлось уникальным явлением.

Мы опять повторим, что рыцарство, прежде всего, означало состояние души. Нравственное содержание добровольного рыцарского обета  было единым для всех рыцарей или, по крайней мере, должно было таковым  являться; обещание, данное перед Богом  и клириком, Его представителем на земле, соблюдать кодекс ордена рыцарства, насколько это было возможно для  грешного и часто оступающегося  человека. Именно его – кодекс, это  сердце рыцарства, мы рассмотрим ниже.

IV. РЫЦАРСКИЙ ИДЕАЛ

Жонглеры вместе со своими учеными животными ушли к другому замку и иным дарам. Певцы умолкли, закончив последнюю  поэму. Лишенные своего снаряжения, чучела для тренировок перед резиденцией  короля опять стали простыми пугалами для птиц. Праздник окончен, и вчерашний  оруженосец остается один на один со своим  новым званием рыцаря. Что оно  ему принесет? Чего потребует? Проще  говоря: каковы отныне его права  и обязанности? (Речь здесь идет, само собой разумеется, о правах и обязанностях, принадлежавших исключительно  рыцарям, между тем как привилегии и обязательства того класса, который  развивался все быстрее и затем  превратился в современную аристократию, очень часто тесно переплетались  с рыцарскими, и, таким образом, порой  довольно сложно отделить их друг от друга.)

Итак, мы последовательно  рассмотрим:

а) Права рыцаря.

б) Обязанности рыцаря.

а) Права рыцаря

Рыцарь –  долгое время рыцарство было личным, не передающимся по наследству достоинством – теоретически не обладал никаким  правом, ни одной особой привилегией, возносившей его над другими  представителями воинского класса. Для примера – положение рыцаря было таким же, как в наши дни  у солдата элитного полка: он ничем  не отличается от других военных, разве  что солдаты обычных полков и  гражданские люди оказывают ему  уважение (одни это делают с завистью, другие со страхом).

Однако это  равенство было лишь видимостью. Фактически рыцарь почти всегда занимал пост военачальника. Часто невысокого ранга  – он служил только с двумя или  тремя слугами, двумя или тремя  оруженосцами, – но тем паче ревностно  он относился к занимаемому посту  командира. В завершение можно утверждать, что со времени, когда рыцарство  как институт выделилось из средневекового сословия военных, к нему уже принадлежал  каждый военачальник.

Этот тесный союз рыцарства и военного командования достаточно быстро дал первому полномочия, которые, по правде, являлись собственностью второго. Яркий пример этому можно  найти в исследовании о геральдическом праве около в 1200 г. Поль Адам-Эвен («Печати оруженосцев в XIII в.» в «Швейцарском геральдическом архиве», 1951) прекрасно показал, что герб – знак, позволявший узнать командира среди сражающихся, лица которых были закрыты, – первоначально являлся исключительной привилегией рыцарей. Это ограничение на право обладать гербом появилось, когда хартии стали скрепляться печатью. Лишь рыцари могли украшать печать своим геральдическим знаком (blason). Оруженосцы использовали простую печатку (signet). Когда, наконец, оруженосец проходил посвящение и становился рыцарем, акты ему надлежало скреплять гербовой печатью. Но данная привилегия рыцарей, исчезнувшая, когда этот социальный институт объединился со знатью, и ставшая собственностью последней, произошла не от рыцарского звания, а первоначально принадлежала командиру небольшого отряда, ведшего в рукопашный бой тяжеловооруженных воинов.

Кроме того, некоторые  из прав, которые, как можно было бы полагать, являлись собственностью рыцарства, на самом деле были ему  дарованы, ведь частично оно набиралось из воинского класса держателей фьефа (но не полностью, ибо на протяжении всего существования рыцарства  в нем присутствовали воины, не имевшие  земли; и возможно, они являлись самыми образцовыми рыцарями). Права и  обязанности вассала, со временем передававшиеся по наследству, таким образом, будут  принадлежать большинству рыцарей, хотя при этом они не являлись исключительно  рыцарской привилегией.