Религия древних славян и ее связь с восточными культами

Обнаруженные дубы указывали  и на другой пласт верований язычников-славян. Стволы деревьев на высоте нескольких метров (там, где начинали расходиться  ветви) были симметрично и прочно засажены кабаньи челюсти. Наряду с  почитанием дуба днепровские славяне  поклонялись священным животным - диким кабанам-вепрям. Древнерусские  летописи и былины неоднократно повествуют об охоте на вепря и торжественном  поедании кабаньего мяса на княжеских  пирах. Некоторые исследователи  видят в этих "вепревых" угощениях  отголоски обрядового поедания мяса вепря, связанного с древним культом. Здесь мы встречаемся уже с тотемизмом и культом животных.

Тотемизм - это вера в происхождение  человеческого рода от какого-либо вида животных. Появление тотемизма  прежде всего, связано с организацией рода как общественной ячейки существования людей в первобытном обществе. Человек в рамках рода осознает общность происхождения всех его членов. Но возникает вопрос: а как произошел сам род, люди данного рода? Существование анимистических воззрений окружающая природа помогают ответить на него. Разные роды произошли от разных предков, а предки (духи - двойники к тому времени перешли от статического состояния к мобильному, что дало возможность говорить о "переселяемости" и "оборачиваемости") происходят от представителей животного мира, которые наиболее похожи, по мнению тотемистов, на людей. Образ тотемистического первопредка возник как религиозное отражение структуры родового общества, построенного по принципу генеалогического древа. Этот вид первобытно-религиозных верований широко распространен у различных народов мира - от австралийских аборигенов до народностей нашего Крайнего Севера.

Вопрос о тотемистическом  культе у восточных славян довольно сложен. Возможно, что в ряде случаев мы сталкиваемся с трансформацией тотемизма в культ предков в образе животных, отголоски "звериных" культов прослеживается в ранних церковных поучениях. В упоминающемся уже "Хождении Богородицы по мукам" сообщается, что славяне "богаты прозваша" зверей ("тварей"). Отцы церкви неистовствовали, когда новообращенные христиане продолжали соблюдать "бесовские" обряды, при которых их участники "надевали на себя звериные шкуры", плясали, скакали и пели "бесовские" песни. Тотемистические игры в медведя ("комоедица") сохранились в белоруской деревне до второй половины XIX в. Здесь, видимо, можно усмотреть пережиток ритуальных плясок на празднике тотема, который известен и изучен у народов Крайнего Севера и многих других.

Элементы тотемизма прослеживаются и в более позднем, уже земледельческом, обряде "вырывания бороды" - последних  колосьев с поля. При этом поются особые песни, призывающие на помощь волков, лисиц, медведей и других животных. Наиболее ярко подтверждают существование  тотемизма у восточных славян архаические пласты русских народных сказок, прежде всего волшебных и  о животных. Тотемным животным выступает  в сказке чудесная корова, помогающая падчерице. Падчерица не ест мяса коровы и с почетом ее хоронит. В данном случае отношение к корове определяется представлением, что тотем может спасти человека, предупредить его об опасности. Причинением вреда тотему наносит вред и связанному с ним человеку.

Зачастую в сказках  животных называют лисичка-систричка, волк-братик, медведь-дедушка. Это в  определенной мере свидетельствует  о представлении о кровно родственных  связях человека и животных. Интересно, что австралийцы, у которых тотемизм в чистом виде существовал еще  в прошлом веке, называли своих  тотемных животных: "это наш отец", "это наш друг". Глубоко архаические  воззрения о родстве человека и животных донесла до нас сказка "Медведь - Липовая нога" восточнославянского  происхождения. Мужик, повстречавший  медведя, в схватке отрубает ему  лапу и приносит ее домой бабе. Старуха  сдирает с лапы кожу и ставит лапу варить (медвежье мясо), а сама начинает прясть медвежью шерсть. Медведь же, сделав из липы деревянную ногу, идет в  спящее село, вламывается в избу и съедает обидчиков. Медведь  мстит по всем правилам кровнородственной  мести: око за око, зуб за зуб. Раз  его мясо едят, значит, и он ест живых людей.

Здесь прослеживается архаический  мотив нарушения запрета убивать  и употреблять в пищу тотемное животное. Вместе с тем в сказках  описывается и ситуация, когда  зверь преданно следует священной  родственной связи и обязательствам, вытекающим из нее. Так, в сказке об Иване-царевиче и Сером волке вначале волк убивает коня Ивана. А затем клянется царевичу служить "верой и правдой". С точки зрения тотемизма, пишет В.П.Аникин, "понятно, почему сказочный волк, причинив вред человеку, считает себя обязанным возместить урон верной службой. Родственная связь считалась священной, и нарушение ее каралось. Когда поступки шли вразрез с родовой моралью, они требовали возмещения и возмещения самого точного. Волк съел коня, он сам служит герою конем. Он берет на себя обязанность помогать человеку добровольно, без принуждения и для него родственные связи священны. Логика первобытного мышления здесь несомненна".

Тотемический уровень  сознания отражает сюжеты о брачных  отношениях человека и зверя. Психология первобытного человека допускала возможность  брачных союзов между животными  и людьми, а сами животные нередко  воспринимались как непосредственные родственники человека. Всем известны русские сказки, в которых медведь  проживает с бабой, змеи летают по ночам к женщинам, человек может  рождаться от коровы, кабана, собаки, быка, а из яиц могут вылупляться мальчики.

В этой связи показательна сказка восточных славян об Иванушке-Медвежье ушко - сыне человека и медведя. Медведь (медведица) встречает женщину (мужчину) и уводит ее (его) в берлогу. У них  рождается мальчик: "совсем человек, только уши медвежьи" ("до пояса  человек, а от пояса медведь"). Этот персонаж отличается необычайной  и неуемной силой (в шесть лет  выворачивает дуб с корнем из земли  и т.д.). В результате его полузвериного  происхождения у него две силы: человечья и медвежья.

В другой сказке - "Девушка  и медведь" - рассказывается о  побеге трех сестер из медвежьей берлоги, куда их хитростью затащил медведь. Это уже свидетельствует об отражении  в сознании неприятия и стремления избежать брачных связей человека с  животными. Фольклорные рассказы о  похищении девушек или женщин зверем приобретают иной раз неожиданно реалистический характер.

Разновидности культа предков  в облике животных является оборотничество. В русских былинах Вольга охотится в образе сокола, обращается в муравья, когда надо пролезть через подворотню из рыбьего зуба. Русская сказка широко использует мотив превращения  прекрасной девушки-невесты в лебедя, утку, лягушку. "Царевна обернулась белой лебедью и полетела с  корабля"; "Упала, ударилась в  корабль, и превратилась в уточку и улетела"; "А лягушка ночью  выпрыгнула на крыльцо, оземь грянулась и стала царевной-красавицей". У восточных славян интересны поверья о людях-волках - волколаках. Вера в волколаков и рассказы о них были особенно распространены у белорусов и украинцев, а также у великоруссов. Одни рассказы говорят о колдунах, умеющих превращаться в волков, другие - о людях, превращенных в волков. Вера в оборотничество, недостаточно еще изучена наукой, - свидетельство существовавшего поклонения восточных славян животным.

Отрыв духа-"двойника" от объекта, которому он присущ, наряду с тотемизмом порождает веру в  души мертвых, а также культ предков. Вероятно, одной и форм этого культа было почитание Рода и рожаниц, возникшего в связи с разрастанием и усилением родов и укреплением родовой организации. Как полагает известный ленинградский историк В.В.Мавродин, в последнее время была высказана точка зрения, что род был верховным божеством славян до Перуна. Однако вряд ли в условиях политической и экономической разобщенности древних славян, замкнутости славян мог существовать верховный бог, подчиняющий себе всех остальных.

Другим социальным фактором возникновения культа предков послужило  выделение в роде возрастной группы старейшин. Их почитаемость в земной жизни сказывалась на отношении  к ним родичей после смерти. След этой формы культа сохранился в известном образе Чура или Щура. По мнению видного советского этнографа  С.А. Токарева, это был почитаемый предок - родоначальник. Сохранившиеся  сейчас в детских играх восклицания "Чур меня!", "Чур, это мое!" - означали в древности заклинания, призывания Чура на помощь. Что Чур-Щур  был именно предок видно из слова "пращур", прапредок. На культ предков  указывает и сохранившийся обычай поминания умерших родителей  в определенные дни года. Археологи  фиксируют появление культа предков  в курганных и простых захоронениях.

Невидимые духи - души предков  и родичей, двойники фетишизируемых предметов и явлений, объекты  тотемистического культа постепенно "населяют" окружающий древнего славянина мир. Уже не сам предмет является объектом почитания. Поклонение относится к живущему в нем духу, демону. Не сам предмет, а именно они оказывают положительное или отрицательное влияние на ход событий в мире и на судьбы людей.

Язычество восходит на новую  ступень. Эта стадия полидемонизма. Демоны - ранние двойники реальных вещей  и явлений объективного мира, а  также людей, но покинувшие своих  реальных носителей и ставшие  самостоятельными существами. Они приобретают  антропоморфный образ. Теперь и лес, и вода-матушка, и даже жилище - земное и неземное, где находятся души мертвых, становятся обитаемыми, в них поселяются демоны. Именно демонов населяющих то или иное природное пространство, имеет в виду средневековые авторы, когда пишут, что славяне поклоняются водным и лесным стихиям.

Как отмечает византийский писатель VI в. Прокопий Кесарийский, славяне "почитают реки и нимф, и всякие другие божества". Митрополит Иоанн  в "Правеле церковном вкратце" - наставлении для древнерусских  церковников XI в. - как о повальном  явлении сообщает о поклонении болотам, колодцам с живущими там духами: "еже жруть бесов и болотом и кладезем".

Таким образом, стечением  времени духи, первоначально представлявшие однородную массу, начинают различаться. Прежде всего - по месту обитания, становясь "хозяином места". Современные  исследователи различают демонических персонажей сферы "вне дома" (лес, поле, болото и т.д.), сферы "дом", сферы "ниже земли" и "выше земли", а также персонажи, связанные  с определенным периодом времени (полуденица, полуночь и др.). отличаются они и  отношением к человеку: злые и добрые.

В водной стихии, считали  древние славяне, жили берегини и  водяные. Берегини, а позднее вилы и русалки - это женские духи рек, озер, колодцев, прудов и т.д. По народным поверьям, весной русалки выходят  на берег, качаются на ветвях, расчесывают  свои длинные зеленые волосы, поют песни, заманивают прохожих и стараются  защекотать их до смерти. С русалками  связаны также представления о погибших в воде женщинах, девушках, о некрещеных умерших детях. Видимо, здесь на образ русалок наслоились отголоски культа мертвых. Но русалки - и духи растительности: деревьев и трав, цветов и хлебов - ведь они дают растениям жизненную влагу, посылают благодатный дождь на поле. Водяной - косматый, с бородой по колено, злой, проказливый и мстительный старик, живет на дне рек и озер, в омутах.

На полях в высокой  траве или в высоких колосьях живут полевики - козлообразные существа. Возникновение их образа говорит  нам о развитии земледелия. Полевики могли быть мужского и женского пола.

В жилище "хозяил" домовой - маленький горбатенький старикашка. Он - покровитель дома, домашнего  хозяйства. В зависимости от конкретного "местоприбывания" его называли дворовым, овинником, гуменником, банником. Если о нем заботиться, то он помогает в хозяйстве. "Царь хозяюшка дворовой! Царица хозяюшка дворовица! И дарую  я цебе и хлебом и солью и  низким поклоном, а што сам ем, пью, тем цебе дарю; а ты, хозяюшка-бацюшка  и хозяюшка-матушка, мене береги и  скоцину блюдзи", - говаривали в  старину. Если же его не кормить, то он душит кур, беспокоит своей  возней ночью. Тогда он превращается в проклятого "беса хоромо-жителя", так называли домового церковнослужители ("Слово св.Василия о посте" - памятник XIV в.)