Государственная идеология периода сталинизма

366 

революцию и приспособив  ее к своим потребностям и возможностям, монополистический капитализм усовершенствовал и укрепил свои экономические  основы и воспользовался этим для  создания и расширения социально-политических и пропагандистских механизмов примирения с рабочим классом и "интегрирования" его в свою, капиталистическую, систему. И вместе в этим жестокая и расточительная цена экономического и технического прогресса в обществе сталинского "полного социализма" отпугивала и отталкивала поднявшиеся и ширящиеся антиимпериалистические революции в колониях и полуколониях Азии, Африки, Латинской Америки и помогала монополистическому капитализму вытравлять из них социалистические устремления и тенденции, рожденные Октябрем, и уводить эти революции в русло капиталистического развития, "интегрируя", таким образом, в мировую систему капитализма и этих, XX веком предуготовленных и исторически естественных соратников и участников мировой социалистической революции. 

Словом, если в человеческой истории видеть не мертвый механический и, стало быть, фаталистический процесс, а ход реальной общественной жизни, совершающийся стремлениями и борьбой  реальных живых людей и реальных социальных институтов, то подлинной  исторической причиной современной  затянувшейся задержки мировой социалистической революции предстает торжество  сталинизма в первой стране строящегося  социализма. Не фаталистически понимаемый ход истории повинен в полувековой  задержке мировой социалистической революции XX века. За эту задержку несет  ответственность сталинизм, который  в решающие десятилетия отнял  у народов марксистско-ленинское  понимание коммунизма и пути к  коммунизму через социализм, как первую его стадию, и шаг за шагом, методически переродил и погубил марксистско-ленинские коммунистические партии — единственно возможный инструмент, созданный человеческой историей для движения по этому пути. А сказать, что путь Сталина был единственно реалистическим путем, значит отождествить реализм с преступностью. В большом плане истории преступление Сталина - двойное преступление : против России 

367 

— что он вырвал ее из мировой социалистической революции, и против человечества — что он погасил и отнял у мировой  революции ленинский маяк русского Октября. Удастся ли исправить это  историческое несчастье — вот  от чего, в буквальном смысле слова, зависит судьба современного человечества. И тем, кто желает участвовать  в трудах и борьбе по такому исправлению, надлежит твердо усвоить: Не "задержку" мировой революции предстоит  теперь истории преодолеть, чтобы  вывести человечество (а значит и  народы Советского Союза) на дорогу к  коммунизму. Истории предстоит преодолеть, рассеять, изжить разочарование в коммунизме, порожденное сталинизмом, а ныне питаемое неосталинистским так наз. "реальным социализмом", очистить и вновь вселить в умы и сердца людей коммунистический идеал и восстановить убеждение в том, что и в наше время ленинский путь мировой социалистической революции остается единственно разумным и человечным путем осуществления этого идеала - разумеется, с учетом тех, исторического масштаба, перемен, которые прошедшие полвека внесли в характер и в соотношения сил капитализма и антикапитализма.

 ПРИМЕЧАНИЯ 

1) Вспомним, что и  в первые годы нашей революции  бедствия и жертвы гражданской  войны и хозяйственного разорения   временами смущали и отпугивали  западный пролетариат. И тогда  об этом говорилось открыто.  В марте 1924 года, напр., председатель  Коминтерна Зиновьев, выступая на торжествен- 

368 

ном заседании Ленинградского Совета, посвященном пятилетию Коминтерна, сказал: Республика Советов в прошедшие 5 лет из базы "превращалась иногда в источник новых затруднений для Коммунистического Интернационала. Ведь ни для кого не секрет, товарищи, что в 1921-22 гг. наша Советская Республика, вместо того, чтобы быть магнитом для рабочих всего мира, временно стала кое-где устрашающим примером". ("Ленинградская правда", 7 марта 1924 г.; см. также: Г. Зиновьев "Сочинения", т. XV, Л., 1924, стр. 283). Насколько же страшнее, грознее, непоправимее этих тягот, выпавших на долю народа, в одиночку вступившего в борьбу с капитализмом, те ужасы, злодейства, массовые убийства, которые совершал над победившим народом Сталин ! 

369

 ПРИЛОЖЕНИЕ 2-е. 

Из дооктябрьской  истории большевистской программы  по национальному вопросу. 

В программе партии, принятой на 2-ом съезде (1903 г.), пункт 9-й, посвященный национальному вопросу, составлял одну коротенькую фразу: "Право на самоопределение за всеми национальностями, входящими  в состав государства" (1). К концу 1912 года национальный вопрос вышел на видное место в политической жизни России, и так как в среде социал-демократии (и не только в ее национальных организациях, но в ее большевистской части) существовали такие толкования этого пункта, которые уводят в сторону от революционной линии большевиков, то Ленину пришлось вплотную заняться теоретической и политической стороной национального вопроса. В результате этих занятий Ленин в 1913 году пришел к заключению, что в условиях империализма, а следовательно, и для империалистической России, эта общая, лапидарная формулировка недостаточна. Он пишет: "§ нашей программы (о самоопределении наций) не может быть толкуем иначе, как в смысле политического самоопределения, т.е. права отделения и образования самостоятельного государства. Для с.-д. России этот пункт с.-д. программы абсолютно необходим." ("Тезисы по национальному вопросу", июнь 1913 года — ПСС, т. 23, стр. 314). И осенью, на Поронинском совещании ЦК с партийными работниками, эта расширенная формулировка включается по докладу Ленина в 
 

370 

резолюцию Совещания, Лениным же написанную (ПСС, т. 24, стр. 58) (2). 

А вскоре пришла мировая  империалистическая война, которая  обнаружила и обострила проблему, непосредственно связав ее с задачей  подготовки революционной борьбы против империализма и колониализма во всем мире. В последние месяцы 1915 г. и  первые 1916 г. Ленин снова много  занимается правом наций на самоопределение  и снова подчеркивает толкование этого права как права на отделение, но уже не в масштабе российских задач, а в общем плане движения мировой истории - в плане мировой  социалистической революции (3). И он поясняет: "Мы требуем свободы самоопределения, т.е. независимости, т.е. свободы отделения угнетенных народов не потому, чтобы мы мечтали о хозяйственном раздроблении или об идеале мелких государств, а, наоборот, потому, что мы хотим крупных государств и сближения, даже слияния, наций, но на истинно демократической, истинно интернационалистской базе, немыслимой без свободы отделения." ("Революционный пролетариат и право наций на самоопределение", октябрь 1915г., ПСС, т. 27, стр. 68) (4). 

Как же это стремление к сохранению и созданию разнонациональных крупных государств сочетать с национальным равноправием, со сближением наций, как построить такие крупные государства на истинно интернационалистской базе? Свобода отделения есть обязательное политическое условие для этого, но ею не исчерпывается решение национального вопроса. И Ленин уже в 1913 г., но в особенности в 1915-1916 гг. намечает два решения, друг друга дополняющие: для тех наций, что не пожелают (или экономически, культурно и т. д. не в состоянии) выделиться в самостоятельное государство, ввести территориальную (областную) автономию, а нациям, которые стали самостоятельными или уже и прежде были самостоятельными, предоставить возможность объединиться в новое государство — в "свободный союз" наций, т.е. в государство с конституционным правом выхода из него (5). В эти годы речь шла о программе по национальному вопросу в условиях современного  

371 

капиталистического (а точнее: империалистического) государства, и Ленин еще предпочитал, по возможности, не пользоваться словом "федерация". В среде старой социал-демократии с этим понятием связывались националистические и сепаратистские тенденции в капиталистических федерациях, и считалось, что принцип федерализма это - буржуазный и, притом, реакционный принцип, идущий вразрез с историческим процессом укрупнения и централизации человеческих обществ, а кроме того федерализация капиталистического государства ведет к федерализации и, следовательно, к разъединению и ослаблению рабочего движения в борьбе против капитала (6). Впрочем Ленин и тогда не отказывался употреблять термин "федерация". Так, в письме С. Шаумяну от 6 декабря 1913 г., заявляя, что "мы в принципе против федерации", он вместе с тем пишет: "Федерация есть союз равных, союз, требующий общего согласия" (ПСС, т. 48, стр. 235). А в тезисах "Социалистическая революция и право наций на самоопределение", январь-февраль 1916 г., опубликованных от имени редакции "Социал-демократа" (ЦО РСДРП), читаем: "Признание самоопределения не равносильно признанию федерации как принципа. Можно быть решительным противником этого принципа и сторонником демократического централизма, но предпочитать федерацию национальному неравноправию, как единственный путь к полному демократическому централизму." (ПСС, т. 27, стр. 255-256). 

Таким образом, с  точностью до терминологии (как сказал бы математик) у Ленина уже в 1913 году, во всяком случае, к началу 1916 года складывалась его концепция решения национального  вопроса при переходе к социализму. Мы сказали "с точностью до терминологии", потому что в термине "федерация" Ленин, в согласии с принятым тогда  у социал-демократов словоупотреблением, усматривает синоним буржуазной федерации. Но если брать существо дела а не терминологию, то уже в это время, еще до февральской революции, а, пожалуй, и до мировой войны, мы находим у Ленина все три главных момента той концепции решения национального вопроса, которая у него сложилась при размышлении над уроками империалистического капитализма, 

372 

т.е. капитализма, приведшего многонациональное человечество к  порогу социалистической революции: право  на отделение, территориальную автономию, свободное объединение равноправных и суверенных национальных государств в разнонациональный добровольный союз. 

И почти сразу  же после февральской революции  в России, весной 1917 года, эти три  момента были Лениным отработаны и связаны в единую программу  национального строительства как  органического элемента строительства  социалистического общества. Так, уже  на Апрельской (VII) конференции РСДРП  Ленин говорил : "Мы хотим братского союза всех народов. Если будет Украинская республика и Российская республика, между ними будет больше связи, больше доверия. Если украинцы увидят, что у нас республика Советов, они не отделятся, а если у нас будет республика Милюкова, они отделятся." (ПСС, т. 31, стр. 436). В начале мая 1917 года, в "Наказе избираемым по заводам и по полкам депутатам в Совет рабочих и солдатских депутатов", Ленин предлагает "предоставить каждому народу решить свободно, всенародным голосованием, хотят ли они жить в отдельном государстве или в союзном государстве с кем угодно" (ПСС т. 32, стр. 41). Тогда же, в проекте новой партийной программы, он следующим образом формулирует пункт 9-й, вместо старой, 1903 года, формулировки, приведенной нами в начале настоящего приложения: "Право на свободное отделение и на образование своего государства за всеми нациями, входящими в состав государства. Республика русского народа должна привлекать к себе другие народы или народности не насилием, а исключительно добровольным соглашением на создание общего государства. Единство и братский союз рабочих всех стран не мирятся ни с прямым, ни с косвенным насилием над другими народностями" (там же, стр. 154). А в речи на 1 Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов 9 (22 н. ст.) июня Ленин сказал :"Не надо бояться отдельных республик. С точки зрения рабочих и крестьян это не страшно. Пусть Россия будет союзом свободных республик" (Там же, стр. 286). 

Таков Ленин до Октября. А Сталин? 

373 

В конце 1912 года, во время  Краковского совещания ЦК с партийными работниками, Ленин беседовал со Сталиным как с человеком, имеющим опыт партработы на многонациональном Кавказе, и после этих бесед поручил Сталину написать статью против сторонников культурно-национальной автономии, федералистов, сепаратистов и прочих противников большевистской линии в национальном вопросе в капиталистическом мире. По совету Ленина Сталин поехал для этого в Вену (там в это время находился молодой Бухарин, который мог помочь Сталину, не знающему языков, в использовании важной для этой темы австрийской литературы). Сталин постарался в доходчивой форме изложить мысли и аргументацию, почерпнутые из бесед с Лениным, — и Ленин остался доволен политически злободневной статьей Сталина "Национальный вопрос и социал-демократия" (7). Когда читаешь эту, в общем неплохую, пропагандистскую статью рядом с глубокими и блестящими произведениями Ленина на ту же тему, написанными в том же 1913 году, она производит впечатление ученической, а в ее теоретической части схоластически-семинаристской (8). И о ней не стоило бы здесь упоминать, если бы не одно обстоятельство, представляющее непосредственный интерес для темы нашего очерка о зачатках сталинизма в годы, когда партией руководил Ленин. Дело в том, что "намечая положительное решение национального вопроса", Сталин называет две из числа трех ленинских главных частей этого решения — право на самоопределение (включая отделение) и областную автономию, — но ни единым словом не упоминает третью часть — свободное объединение суверенно-равных национальных государств в разнонациональный Союз. Такое решение не представляется Сталину "положительным" уже тогда, на заре формирования его концепции национального вопроса. ("Сочинения", т. 2, стр. 359-367). 

После статьи "Национальный вопрос и социал-демократия", напечатанной в марте 1913 г., Сталин замолчал на целых 4 года. Только 28 марта 1917 г., спустя месяц  после февральской революции, появляется его статья, недвусмысленно и даже воинственно озаглавленная "Против федерализма".  

374 

И здесь он без  изменений повторяет свою программу 1913 года. Он пишет: "Решение национального вопроса должно быть настолько же жизненным, насколько радикальным и окончательным, а именно: 1) право на отделение для тех наций, населяющих известные области России, которые не могут, не хотят остаться в рамках целого; 2) политическая автономия в рамках единого (слитного) государства с едиными нормами конституции для областей, отличающихся известным национальным составом и остающихся в рамках целого". И поясняет: "Неразумно добиваться для России федерации, самой жизнью обреченной на исчезновение..." "Федерализм в России не решает и не может решить национального вопроса, он только запутывает и усложняет его донкихотскими потугами повернуть назад колесо истории..." "Федерация не удовлетворяет и не может удовлетворить интересов демократии". ("Сочинения", т. 3, стр. 27-28, 25, 27).