Государственная идеология периода сталинизма

 Небольшая  Библиотека 

 ПОСЛЕСЛОВИЕ 

Сталинизм это политическое и идейное течение, стоящее вне  ленинизма. И своим теоретическим  пониманием социалистической революции  и социалистического общества и  своей практикой строительства  социализма сталинизм чужд и противостоит ленинизму, извращает основы ленинизма  и изгоняет ленинизм из мировой борьбы за социализм и из дел русской  социалистической революции. Нас здесь  не интересуют враги и противники коммунизма и социалистической революции, для которых отрицание такого утверждения и та или иная форма  отождествления сталинизма с ленинизмом служит аргументом в пользу капитализма  или реформистского социализма. Но факт существования сталинизма как  течения отличного от ленинизма  отрицают также сталинисты (и в их числе — неосталинисты), говорящие от имени коммунизма; что же они противопоставляют установлению этого факта и как они ведут его отрицание? С самого начала формирования сталинизма и по сию пору их отрицания идут в обоих руслах лжетолкования, друг друга дополняющих и обуславливающих и друг с другом переплетающихся - в русле исследования фактов истории и в русле подачи литературных свидетельств об этих фактах И на том следует коротко остановиться 

350 

В первом русле аргументация строится на игнорировании и отклонении самого вопроса, которому посвящен наш  очерк, - вопроса о том, возможно ли уже в ленинский период русской  социалистической революции в политических идеях и политическом поведении  Сталина (и его окружения) обнаружить истоки идеологии и политики сталинского  периода советской истории? Вместо этого вопроса, на который мы получили положительный ответ, ставится другой вопрос: не имелись ли среди конкретных явлений советской действительности ленинского периода, получавших санкцию и поощрение Ленина, такие, которые могут быть представлены как определяющие и неотъемлемые элементы партийной и государственной идеологии и политики, коими при Сталине создавалось и на коих держалось лослеленинское советское общество "полного социализма"? Положительный ответ на этот вопрос призван доказать, что послеленинская деятельность Сталина и его "полный социализм" не есть отход от Ленина, а что, напротив, они преемственно связаны с ленинизмом и осуществляют его Генеральную линию", — словом, что в коренных проблемах идеологи и политики Сталин был "верным ленинцем". 

Но правомерна ли, имеет ли рациональный смысл сама замена вопроса? Не является ли она, напротив, порочной подменой научною подхода  апологетическим? В самом деле, констатировав существование в те или иные моменты, в тех или иных обстоятельствах при Ленине и с согласия Ленина таких явлений, как приостановка действия демократических свобод, милитарный режим в партии, унификация общественной мысли, цензура на печать и литературу, ограничение деятельности церкви и религиозных общин, чрезвычайные меры насилия и принуждения, судебные функции органов государственной безопасности, массовый террор и т. д делают затем вывод, что тоталитаризм, попирание своих же законов, произвол и злодейства времен Сталина восходят к временам Ленина, что в зародышевой, а то и в начальной форме все это возникло и насаждалось при Ленине, и, стало быть, входит в существо Октябрьской революции и социализма, этой революцией принесенного Однако, дело не толь 

351 

ко в том, что и здесь действует закон диалектического перехода количества в качество. Дело прежде всего в том, что при Ленине это были временные меры и эксцессы начальной стадии перехода к социализму, вызванные чрезвычайной ситуацией гражданской войны, контрреволюционных заговоров и восстаний, острой враждебности свергнутых классов и их приспешников, экономического развала и, от прошлого унаследованной культурной отсталости народных масс, пришедших к власти. При Ленине все такие меры понимались и объяснялись именно и только как временно допущенные нарушения социалистических норм — вводились и применялись как чрезвычайные. Господствовало убеждение и считалось непреложной истиной, что это продукт и выражение незрелости социалистических отношений и что при социализме (и при приближении к социализму) необходимость в этих временных мерах исчезнет (1). Сталинисты не вправе ссылаться здесь на Ленина, ибо временные и чрезвычайные меры первых лет революции сталинизм, в прямом противоречии с Лениным, возвел в ранг постоянных и органических — более того, конституирующих — элементов своего общества "полного социализма", в закон и канон социализма. 

Вторым руслом, которым  сталинисты, ради апологии сталинизма, пользуются, чтобы изобразить его осуществлением и развитием ленинизма, служат приемы подачи и толкования партийной литературы ленинских годов революции. Эти приемы, образующие сложную систему фальсификации и сокрытия документов, начало которой положил и в совершенствовании которой участвовал сам Сталин, достаточно подробно прошли перед читателем настоящего очерка и о них можно здесь не распространяться. Подчеркнем лишь: предприятие облегчалось тем, что при жизни Ленина, когда партийные дискуссии были свободны, а у Сталина были коренные расхождения с Лениным и даже интриги против Ленина, он публично ни разу не выступал против Ленина. И строилось оно на том, что и после Ленина все, что Сталин делал, он маскировал именем Ленина, именуя это ленинизмом и, скрывая от народа подлинного Ленина, подлинный 

352 

 ленинизм и  подлинную историю большевистской  партии (2), афишировал себя верным  учеником Ленина, ни на шаг  не отступающим от учения и  заветов учителя, разоблачающим  и изничтожающим врагов ленинизма.  Само собой разумеется, вся эта  система фальсификаций и утаиваний была бы невозможна, не будь в нашей стране монополии партийного аппарата на печать, — монополии, под угрозой политических кар и уголовного наказания охраняемой аппаратом тоталитарного государства. 

Итак, искать истоки и корни сталинизма в Ленине —  ложно. Длительная и затяжная эпоха  сталинизма войдет в историю как  разрыв с кратковременной могучей  эпохой ленинизма. Но для коммунистов  — и для исторической науки! —  не может быть сомнений, что ленинизм принадлежит к числу тех великих  творений человеческого гения, о  которых у поэта было сказано: они "минуя внуков, к правнукам  уйдут..." (3) Вернемся же к теме нашего очерка. 

Теория и практика сталинизма непосредственно воплотились  в так называемом "полном социализме", построенном в Советском Союзе  по идеям, методами и под государственным  правлением Сталина и представляющем собой отход от представлений  Маркса—Ленина о социализме как  первой фазе коммунизма. Но исторически ряд исходных и неотъемлемых элементов сталинизма зародился и складывался уже в 1918—23 годах внутри большевистской партии, созданной и почти до конца этого времени руководимой Лениным, зародился и складывался в открытом или скрытом противопоставлении Ленину (а в последний год — ленинской традиции), — и выявление и описание этих истоков сталинизма составило предмет настоящего очерка. Тема эта естественным образом, встала перед автором при работе над книгой о социализме и строительстве социализма в понимании В.И. Ленина. Возникла необходимость уделить ей в книге отдельную главу — экскурс. Однако, разработка темы истоков сталинизма потребовала привлечения такого обилия материалов и сами эти материалы должны представлять для сегодняшнего читателя столь острый интерес, что намечавшаяся глава разрослась в самостоятельный очерк, сам со- 

353 

держащий пять глав. Но и в таком разросшемся виде предлагаемый очерк ограничивается тем, чтобы по возможности компактно и связно изложить фактическую сторону дела, избегая давать исторические и теоретические объяснения и заключения. Читатель, надеемся, поймет и не осудит такое самоограничение автора. Отчасти оно неизбежно при соблюдении хронологических рамок очерка, отчасти же подсказано тем, что объяснения фактов, собранных в очерке, и научно-обоснованные выводы из них возможны лишь в ином контексте — в контексте широкого социологического  анализа существа и генезиса, а также тенденций и перспектив сталинского общества "полного социализма". 

В годы, которыми занимается наш очерк, зарождавшийся сталинизм  проявлялся в несогласии Сталина  с линией Ленина в ряде программных, стратегических и тактических вопросов социалистической революции и в  попытках провести свою  линию вопреки  Ленину или нарушая линию Ленина. Кульминационной точки период этого  несогласия и этих попыток достиг в 1923 году — в противопоставлении XII партсъезда ленинской идее предпринять ряд перемен в нашем политическом строе. Однако, в известном смысле можно сказать, что в целом это был период сталинистских ошибок, но еще не сталинистских преступлений и сталинистских злодеяний. Правда, уже в эти годы зарождения сталинизма строптивость, властолюбие и макиавеллизм Сталина часто не позволяют провести грань между ошибкой и преступлением и даже злодейством. Куда, например, отнести царицынскую баржу 1918 года, или предательство Варшавской операции 1920 года, или грузинские безобразия 1922 года, или сокрытие от партсъезда писем Ленина, предназначенных для съезда, или вообще махинации на XII и XIII съездах и вокруг этих съездов (а также сообщенные Микояном факты внутрипартийных заговорщицких интриг перед XI съездом) и т. д.? Что это - ошибки или преступления? Ошибки, переросшие в преступления и злодеяния, или преступления и злодеяния, ныне маскируемые под ошибки? В одних случаях будет убедительнее звучать первый ответ, в других — второй. Ибо, как правило, ошибки Сталина были таковы, что, по 

354 

самому своему существу, они несли в себе возможность  и тенденцию приводить к преступлениям  против социалистической революции  и к злодействам против народа, тенденцию  вылиться в такие преступления и злодейства. Но в годы, о которых  рассказывает наш очерк, каналы для  реализации этой возможности и этой тенденции были разрозненными и  возникали спорадически, частота  и степень их реализации могли  быть лишь незначительными, а формы  реализации были еще неопределенными  и неявными. Для нашей темы, охватывающей 1918-23 гг., представлялось поэтому достаточным (и целесообразным) ограничиться рассмотрением сталинских извращений линии социалистической революции как (тогда еще раздельных) звеньев в идейно-политическом процессе генезиса сталинизма. 

К 1923 году, которым  оканчивается рассматриваемый нами период, эти раздельные звенья будущей  идейно-политической системы сталинизма, правда, уже начинают связываться  в систему — именно в ходе борьбы за дискредитацию и изоляцию Троцкого, — но теоретический и пропагандистский стержень системы в этот эмбриональный  период сталинизма еще не нащупан. Поэтому, строго говоря, в настоящем очерке, показывающем некоторые важнейшие  истоки и генетические линии сталинизма, генезис даже только идейно-политического  содержания сталинизма мог быть дан  лишь в незаконченном виде. В самом деле, сердцевину завершенного сталинизма, так сказать, фокус, от которого исходят и к которому сходятся все его теоретические и практические линии, основу, на которой, в конечном счете, строится вся и всякая его позитивная и полемическая аргументация и вся его политика, составляет положение о возможности построения полного социалистического общества в одной, отдельно взятой стране. Но этого положения, в котором резюмируется разрыв Сталина с принципиальными представлениями Маркса и Ленина о социализме (4), не существовало в известных нам выступлениях (да и помыслах!) Сталина 1918-23 годов и даже первой половины 1924 года. Цитированные в предыдущей сноске "Заметки публициста" Ленина, в которых невозможность достижения социализма 

355 

усилиями одной  страны, называется "азбучной истиной  марксизма", были напечатаны в "Правде" и в "Известиях ВЦИК" 16 апреля 1924 г., а через месяц, в мае 1924 года, в Комвузе им. Свердлова, Сталин читает цикл лекций "Об основах ленинизма". До этого Сталин был в глазах партии практиком — авторитетным практиком, но далеким от теории — и затеянные им лекции представляли для него как бы экзамен на право быть включенным в число теоретиков партии. И желая в эти критические для него месяцы прослыть в глазах партии верным учеником Ленина, Сталин (как водится на экзамене) даже формулировку азбучной истины заученно повторяет вслед за учителем. Он говорит: "Главная задача социализма - организация социалистического производства - остается еще впереди. Можно ли разрешить эту задачу, можно ли добиться окончательной победы социализма в одной стране, без совместных усилий пролетариев нескольких передовых стран? Нет невозможно. Для свержения буржуазии достаточно усилий одной страны - об этом говорит нам история нашей революции. Для окончательной победы социализма, для организации социалистического производства, усилий одной страны, особенно такой крестьянской страны, как Россия, уже недостаточно, — для этого необходимы усилия пролетариата нескольких передовых стран" (5). Только к концу 1924 году Сталин публично выступил с идеей социализма в одной стране, — и этим завершается становление сталинизма как политической идеологии, исподволь формировавшейся в недрах послереволюционной российской коммунистической партии и с первых же шагов своих на исторической арене и вплоть до своих нынешних неосталинистских вариантов извращающей и ниспровергающей ленинизм - под личиной охраны партии от троцкизма (6). 

Настоящий очерк  должен был подвести читателя к проблеме такого завершения, но заниматься ею не входит в нашу тему. Это должно составить  предмет другой работы - о производственных отношениях и историческом месте  общества сталинского "полного социализма", о рождении, о развитии и завершении этого общества. При этом следует 

356 

отдавать себе отчет, что генезис (идейный и социально-политический) сталинизма и сталинского общества "полного социализма" это —  явление совершенно иного,  принципиально  иного порядка, чем генезис марксистско-ленинского понимания социализма как первой фазы коммунизма. У Маркса и Ленина идея социализма и представления о переходе к нему росли из философских, социологических и экономических исследований и размышлений, из теоретического осмысления человеческой истории — ее движущих сил, тенденций, содержания ее современного этапа, - теоретического осмысления, которое в общих и решающих чертах было завершено еще до того, как Октябрь сделал строительство социалистического общества практической задачей. Ленинское строительство первой фазы коммунизма было осуществлением и разработкой предвидений и велений науки в конкретно-исторических условиях нашей страны. Иначе обстояло дело с идейным содержанием сталинского "полного социализма". Фактически противостоя первой фаза коммунизма и отвергая ее основополагающие идеи и требования, оно, однако, возникло и складывалось не как предвиденная и, уж конечно, не как задуманная и продуманная альтернатива социализму как первой фазе коммунизма, но в результате прагматически нараставшего ухода от начатого Лениным движения к такому  социализму. Вначале то были, возможно, неосознанные, спорадически внешне одно с другим не связанные отступления и отклонения от методов построения социализма как первой стадии коммунизма, а потом (и уж очень скоро) это движение все более рассчитано, связно и систематически извращалось и подменялось насаждением несоциалистических и антисоциалистических отношений и норм по всему организму общества. Естественно, что подмена строительства первой фазы коммунизма построением сталинского "полного социализма" должна была иметь свою внутреннюю логику, свои закономерности и закономерные этапы. 

И действительно, хотя в существе своем строительство  сталинского "социализма" было на протяжении всей его истории (да и  предыстории) одним и тем же —  по идее, политике,  

357 

морали, социальному  содержанию, - но на пути к своему полному  самоопределению и завершению оно  прошло три последовательных этапа. Первый этап. Формулирование и мотивирование теории социализма в одной стране и, в соответствии с этим, идейное и практически-политическое переориентирование партии (а через нее рабочего класса и всего советского народа) с социализма как дела "совместных усилий рабочих нескольких передовых стран" (Ленин), дела "мировой революции", на социализм как дело российского рабочего класса в своей одной, отдельно взятой, стране, как самостоятельное, национальное дело русской революции.  Второй этап: Строительство социализма в одной стране понимается как его строительство в одном государстве и, в соответствии с этим, происходит практически-политическое переориентирование социализма с марксо-ленинской первой стадии коммунизма, постепенно изживающей приоритет государства и все больше освобождающей общество от связанности с государством и государством. Переориентирование на сталинский "полный социализм", который опирается на государство и все больше усиливает его роль во всех сферах общественной жизни, все больше растворяет идеологию социализма в культе государства, а мораль социалистического равенства в морали чиновной и частнособственнической иерархии, — и который тем самым неизбежно все глубже вбирает в себя национальную ограниченность государства, все непоправимее отравляясь ею. Третий этап Этот национально -ограниченный государственный "полный социализм", это подчинение социализма государству и утопление социалистичности в государственности оснащается и пронизывается националистическими интересами и устремлениями, традициями и амбициями — и мифологией именно российского государства, унаследованными от капиталистического (если бы только капиталистического!) прошлого. В соответствии с этим, происходит практически-политическое переориентирование с социализма как цели, достижению которой призвано служить строительство советского типа государства, на такой "социализм", который мог бы служить средством для строительства великой национальной держа-