Соотношение права и языка

 

Поэтому подход к определению  понятия воли как явления исключительно  индивидуально-физиологического порядка  в контексте рассуждений о  воле государства удовлетворительным признан быть не может.

 

Думается, что справедливым для нас будет понимание воли, сформулированное в работе О.А. Крыжановской. Она пишет: "Воля - исключительное достояние человеческого общества. Она есть неотъемлемое свойство социальных субъектов, выступая как порождение и особая форма отражения объективного мира... Воля - сугубо социальное образование. Она имманентно... не присуща индивиду, а тем более коллективному  социальному субъекту, развиваясь в  процессе личной или общественной деятельности, как ее момент и продукт"[23].

 

Действительно, волевые интенции существуют там, где имеет место  разумная, осознанная и целенаправленная деятельность. Изъявление воли предшествует деятельному акту, а тот, в свою очередь, может быть расценен как  опредмеченное воление, воплощенная  в результат воля. Здесь абсолютно  был прав Гегель, когда утверждал, что воля есть процесс, посредством  которого субъективная цель через опосредование  деятельности и некоего средства переводится в объективность[24].

 

Понимаемая таким образом, воля перестает быть атрибутом только лишь конкретного индивида. Она свойственна  любому субъекту социальных отношений, способному целеполагать, познавать  и действовать. Таким образом, составляющими любого акта воления, видимо, будут такие элементы, как: (1) цель, (2) полагание этой цели (интенция), (3) осознание цели и путей ее достижения (разумно-познавательный аспект), (4) действие по реализации цели (волеизъявление) и (5) воплощение результатов волеизъявления в субъективном образе - норме (отражение).

 

14

 

Поэтому воля государства  видится как самостоятельный  феномен, присущий государству именно как государству. Воля субъектов  государственной власти в этом смысле может не совпадать с волей  государства в целом, поскольку  воля государства задается и определяется многоуровневыми дискурсами - политическими, историческими, экономическими, теологическими и т.д., которые сами по себе объективны и от воли индивидов не зависят.

 

Основной вид деятельности, которую осуществляет современное  государство с целью реализации своих функций, есть деятельность правотворческая. Результатом этой деятельности выступают  нормы права, т.е. акты волеизъявления государства.

 

Нормы, взятые в их "чистом" виде, имеют идеальную природу. Они - воления государства, исходящие  от него как от коллективного субъекта социальных отношений. С этой точки  зрения правовые нормы представляют собой суждения государства (точнее, суждения, выполненные от имени государства  законодателем[25]) относительно властной оценки тех или иных общественных отношений, специфическую форму  отражения государством окружающей действительности.

 

Нормативное суждение как  результат волеизъявления государства  представляет собою форму мысли  правотворца. В виде нормативных  суждений право существует как "в-себе-бытие". В таком качестве оно не может  быть сообщено другим субъектам, не способно быть познанным, интерпретированным и  примененным. Для того, чтобы норма  права обрела свое наличное бытие  в социуме, чтобы она получила способность служить регулятором  поведения социальных субъектов, необходимо наличие момента воплощения, объективации суждения. Таким моментом является обозначение нормы в знаках того или иного языка. Не случайно еще  Т. Гоббс в "Левиафане" отмечал  следующее: "Гражданским правом являются для каждого подданного те правила, которые государство устно, письменно  или при помощи других достаточно ясных знаков своей воли (выделено мной - Г.П.) предписало ему, дабы он пользовался  ими для различения между правильным и неправильным"[26].

 

Представляется, что язык и мысль находятся в довольно сложных отношениях друг с другом. Понимание языка исключительно  как инструмента, агрегата, при помощи которого сознание только обретает свою форму, было бы достаточно сильным упрощением.

 

Гегель писал, что "именно сила языкового выражения как  такового осуществляет то, что должно быть осуществлено. Ибо язык есть наличное бытие чистой самости как самости; в нем для себя сущая единичность  самосознания как таковая вступает в существование в том смысле, что она есть для других"[27].

 

Существование как наличное бытие любой мысли, любой идеи возможно только как существование  в языке.

 

"Доязыковой" уровень  бытия идеального в человеческом  сознании (в-себе-бытие, для-себя-бытие) - уровень отражения, закрепляющийся  в системе образов, во многом  также детерминирован языком, общая  структура которого, несомненно, накладывает  отпечаток на некоторые типичные  особенности мышления индивида, принадлежащего к данной группе  носителей языка. Образ, возникающий  в сознании человека, обусловлен  не только чувствами, эмоциями, аффектами, визуальными и кинетическими  воспоминаниями, но и языком, языковой  памятью.

 

Язык - это не просто оболочка мысли, которая придается последней  в момент ее речевого выражения, язык - это еще и структура мысли, неразрывно с ней связанная. Мышление невозможно вне языка, равно как  и язык невозможен без мышления.

 

15

 

Именно поэтому можно  смело утверждать, что свой онтологический, бытийственный статус право приобретает  через язык. Ведь наличное бытие  любого явления возможно только как "со-бытие", оно неосмыслимо  вне связи с другими явлениями (в противном случае его "наличность" становится призрачной). Во взаимодействии налично данного явления с  другими такими явлениями проявляются  его функции, выявив которые, мы можем  сделать вывод и о сущности (субстанциональности) самого явления. Явлениям же идеального мира для вступления в со-бытия необходимо манифестировать  себя в мире вещественном, приобрести некоторую овеществленную, чувственно воспринимаемую форму. Эту форму  они обретают через знаки, т.е. через  язык.

 

Через язык право получает наличное, объективное существование. Мысль, норма воплощается в языке, причем процесс этот распадается  на несколько стадий и осуществляется поэтапно.

 

Этот последовательный процесс  преобразования идеального образа-нормы  в языковой факт можно назвать  процессом объективации права.

 

Полагаем, что процесс  объективации права в языке условно  можно разбить на три основных этапа: 1) предобъективация; 2) объективация в узком смысле этого слова, 3) постобъективация.

 

Предобъективация - это первоначальный этап воплощения нормы в языковых формах. На данном этапе норма еще  точно не выражена и не сформулирована. Существует лишь идея относительно необходимости  данной нормы, но у правотворца отсутствуют  четкие представления о ней. Эта  идея и является "толчком" к  началу воплощения нормы в языковой форме. Фактически, весь правотворческий  процесс представляет собой стадию предобъективации. На этой стадии выбираются соответствующие языковые средства для обозначения конкретного  нормативного суждения, создаются предварительные  формулировки нормы, происходит процесс "шлифовки" этих формулировок.

 

Крайне важную роль на стадии предобъективации играет юридическая  техника, от уровня которой зависит, насколько точно и полно мысль  законодателя будет воплощена в  конкретных языковых формах.

 

Если правотворец в  дальнейшем откажется от идеи разработки данного нормативного акта либо проект этого акта по каким-то причинам не будет принят (издан), то в отношении  конкретных норм процесс объективации завершается уже на стадии предобъективации. Выработанные в этом случае формулировки будут, конечно, считаться языковыми  фактами, но не будут обладать какой-либо нормативностью.

 

Объективация в узком  смысле видится как процесс придания подготовленному проекту соответствующей  юридической силы по определенным процедурам. Когда это свершается, то обозначенные в языке идеи становятся позитивным правом и, помимо языковых характеристик, приобретают и характеристики юридические.

 

Постобъективация - это вторичное  воплощение уже закрепленных в языке  норм в иных текстах. Здесь речь идет как о воспроизведении формулировок одних нормативных актов в  текстах других, так и о цитировании  этих формулировок в правоприменительных  актах, актах официального и неофициального толкования, научных трудах и пр.

 

Благодаря этапу постобъективации конкретная языковая формулировка включается в правовые и иные контексты, в  систему текстов вообще. В результате постобъективации конкретная норма  может продлить себе "жизнь", оставаясь  включенной в тот или иной текст (даже нормативный, что само по себе является нарушением правил юридической техники) уже после своей отмены или утраты первоначальным актом юридической силы.

 

Обозначенное, выраженное в  языке право - это и есть право  как таковое. Представим себе парадоксальную ситуацию. В условном государстве  каким-то образом исчезли абсолютно  все экземпляры текста некоторого закона. Будет ли существовать возможность  для дальнейшего его применения? По-видимому, нет, хотя акт изъявления воли государства

 

16

 

и состоялся. Но утрата чувственно воспринимаемой знаковой формы в  данном случае неизбежно влечет за собой и утрату волеизъявления, поскольку  воля государства не может быть изъявлена  иначе как через знаки.

 

Логическое, идеальное, то, что "в себе", через языковую, знаковую объективацию в определенном смысле отчуждается от породившего мысль  субъекта и становится достоянием иных субъектов. Субъект же, непосредственно  породивший такую мысль, после ее языковой объективации уже лишается "монополии" на нее, т.к., выразившись  в языке, мысль приобретает фактуальность (в неопозитивистском понимании  этого термина) и становится внешним  уже и по отношению к автору. Иное означало бы, что лица, непосредственно  вырабатывающие правовые нормы от имени  государства, не были бы связаны требованиями этих норм.

 

Таким образом, язык следует  признать средством выражения, объективации права, а через это - существования  его в объективном смысле.

 

Воплотившись в языке, правовые нормы, объединенные в тексты, рассматриваются уже не только как  сугубо волевые, юридические явления, но и как явления языковые. На них распространяются практически  все закономерности, присущие данному  языку. Воздействие языка на нормы  выражается через осуществление  им в отношении последних ряда функций.

 

Две, как нам представляется, важнейших функции - онтологическая и гносеологическая - будут предметом  особого рассмотрения в последующих  двух главах этой работы. Наряду с ними специалистами выделяются также  такие функции языка как коммуникативная  и регулятивная, которые, применительно  к нормам права и текстам нормативных  актов, также рассмотрены в диссертации.

 

Субъективная характеристика. В качестве объекта правового  регулирования следует рассматривать  не сам феномен языка по себе, а общественные отношения в сфере  использования субъектами тех или  иных естественных (а в редких случаях, специальное рассмотрение которых  мы упускаем, - и искусственных) языков. Сами же языки, по сути дела, не сводимы  к общественным отношениям, а являются своеобразным объектом таких отношений.

 

В диссертации описываются  семь основных форм, в которых осуществляется правовое регулирование общественных отношений в области использования  естественных языков (закрепление сложившейся  в стране языковой ситуации; установление государственных гарантий функционирования и развития естественных языков, закрепление  прав граждан в области использования  таких языков; закрепление за теми или иными естественными языками  статусов государственного или официального; установление определенных дискриминационных  мер для лиц, не владеющих тем  или иным естественным языком, либо, наоборот, предоставление определенных привилегий лицам, такими языками владеющим; установление санкций за недолжное  использование естественноязыковых  средств; регулирование использования  естетственноязыковых средств в  различных сферах социальной деятельности; установление дискриминационных или  репрессивных мер в отношении  носителей определенных естественных языков).

 

Глава II - «Онтологическая  характеристика отношении «Язык - Право» -посвящена попытке раскрыть одну из двух важнейших функций, осуществляемых языком в отношении права, а именно функцию онтологическую.

 

В первом параграфе главы II - «Понятие и характеристика онтологической функции языка по отношению к  нормам права»- автором предпринимается  попытка сформулировать определение  онтологической функции и объяснить  механизм ее действия.

 

Онтологическая функция  языка, осуществляемая в отношении  права. – это способность языковых знаков обозначать нормативные суждения государства – правовые нормы.

 

17

 

Если отношения между  пропозицией правовой нормы, выражающим его знаком-предложением и смыслом, образующимся в процессе интерпретации  высказывания, представить в виде семантического треугольника, то мы, очевидно, получим следующее:

 

 

 

 Где:

 

I - сама норма-суждение (пропозиция);

 

II - знак-предложение, выражающий  данную норму;

 

III - смысл нормы, т.е.  ее интерпретация.

 

Отношение I-II - есть отношение  обозначения, при которых знак (предложение) обозначает предмет (норму-суждение). В  результате этого отношения и  возникает собственно нормативное  высказывание.

 

Отношение П-Ш - это отношение  выражения, когда интерпретатор  устанавливает смысл знака-предложения  с учетом контекста (смыслового окружения) конкретной нормы.

 

Отношение I-III следует рассматривать  в качестве актуализации концепта денотата (смысла) правовой нормы, т.е. того содержания, которое вкладывал в нее адресант и которое удалось уяснить  адресату.

 

Практически невозможно установить, где "заканчивается" право как  суждение и "начинается" право  как язык. Оба этих составляющих присутствуют в любой норме с  самого начала. Поэтому мы предполагаем, что наиболее удачным понятием, способным  охарактеризовать норму права в  ее наличном бытии, будет понятие  высказывания.

 

Высказывание - чрезвычайно  емкое понятие, используемое в лингвистике, нетрадиционных логиках, методологических исследованиях. Существует довольно много  определений этого понятия; автор  данного исследования присоединяется к следующей трактовке высказывания: «грамматически правильное повествовательное  предложение, взятое вместе с выражаемым им смыслом»[28].

 

Значение нормативного высказывания (само правило) заключено в его  пропозиции. Относительно трактовок  этого понятия единства ни в логике, ни в лингвистике также нет. Видимо, пропозиция - это значение предложения  в целом, не сводимое к сумме значений составляющих это предложение слов. «Пропозиция - это приблизительно то же, что и суждение»[29].