Последствия не соблюдения формы сделки и пути совершенствования института формы сделки

Поскольку воля - понятие психологическое, уделим некоторое внимание взглядам на это понятие психологической науки. Крупнейший советский психолог С.Л. Рубинштейн писал, что любое психическое явление - это и отражение действительности, и звено в регуляции деятельности; при этом воля является высшей (как побудительной, так и распорядительной) формой психической регуляции[2]. И.М. Сеченов называл волю деятельной стороной разума и морального чувства. В волевых действиях реализуется активность личности; при этом в психологии принято считать, что волевые действия характеризуются физическими и психическими условиями, вызванными преодолением значительных трудностей и препятствий: «Волей называется способность человека сознательно управлять собой в деятельности с труднодостижимыми целями»[3]. Волевое усилие определяется как «форма эмоционального стресса, мобилизующего внутренние ресурсы человека (память, мышление, воображение и др.), создающего дополнительные мотивы к действию, которые отсутствуют или недостаточны, и переживаемого как состояние значительного напряжения»[4]. О воле как механизме, направленном на преодоление препятствий, писали такие ученые-психологи, как К.Н. Корнилов, Б.Н. Смирнов, П.А. Рудик, П.В. Симонов и др.

Действие волевого усилия означает внутреннее усиление влияния одних мотивов и затормаживание влияния других. «Воля - это не только умение чего-то пожелать и добиться, но и умение заставить себя отказаться от чего-то. Воля - не просто желание и его удовлетворение, но и желание и отказ одновременно»[5]. Таким образом, воля проявляется в осуществлении побудительной и тормозной функций; иначе говоря, в психической деятельности воля выполняет две взаимосвязанные функции - активизирующую и тормозящую. Побудительная функция определяется проявлениями активности человеческого сознания; в единстве с побудительной выступает тормозящая функция, состоящая в сдерживании нежелательных проявлений активности. На рассмотренных психологических категориях базируется теория внутренней сущности как действительных, так и недействительных сделок; воля на совершение последних формируется при недостаточной активности тормозящей функции.

С.Л. Рубинштейн считал, что зачатки воли заключены в потребностях как исходных побуждениях человека к действию. На связь воли с потребностями обращал внимание и П.В. Симонов: «Для исследования психофизиологии воли чрезвычайно существенна ее обязательная приуроченность к какой-либо из многочисленных человеческих потребностей. Вот почему мы не продвинемся ни на шаг в разработке проблемы воли без уточнения вопроса о потребностях и мотивах: их количестве, качестве, классификации, иерархии, их «факториальном весе» в структуре данной личности»[1]. В психологии волю рассматривают в ряду побудителей поведения, зачастую отождествляя ее с желаниями субъекта; нередко подчеркивается «внутреннее родство воли с потребностями, мотивами, целями человека»[2]. Как отмечает В.А. Иванников, основным механизмом волевого поведения «является изменение или создание дополнительного смысла действия, когда действие выполняется уже не только ради мотива, по которому действие было принято к осуществлению, но и ради личностных ценностей человека или других мотивов, привлеченных к заданному действию»[3].

Отметим очень интересное направление, сформировавшееся в психологии в последнее время. Это направление представляет собой отрицание воли. Так, в 1991 г. В.А. Иванников, рассматривая различные (и выдвигая собственную) позиции по вопросам механизмов волевого поведения, приходит к следующему выводу: «Обилие гипотез при отсутствии заметного прогресса в выделении психической реальности, соотносимой с термином «воля», вряд ли является случайным. Дело скорее всего в том, что такой особой реальности просто не существует, а намеренное изменение побуждения к заданному действию достигается через совместную работу известных психических процессов или, точнее, в результате совместной работы мозга и психики». А уже в 1998 г. Иванников называет волю понятием, лишенным реального содержания, введенным в психологию не как обозначение каких-то психических реальностей, а как теоретическое допущение: «мы должны вернуться к тем явлениям и реальностям поведения человека, которые заставили нас ввести понятие воли. То есть мы должны найти психологический механизм (механизмы), обеспечивающий регуляцию действий, а не пытаться догадаться - что есть воля». Известный российский психолог Е.П. Ильин считает, что неверно «понимание воли как какого-то обособленного психического образования, существующего наряду с разумом, мотивами, эмоциями и выступающего в качестве высшего и самостоятельного детерминатора и регулятора поведения»[1]. Более того, Ильин приходит к выводу: уже в своей «Физиологии нервной системы» И.М. Сеченов, И.П. Павлов, Н.Е. Введенский высказывали мысль о том, что воля как самостоятельный психологический феномен, управляющий поведением человека наряду с разумом и моральными чувствами, не существует.

Процесс формирования воли - вопрос очень важный и интересный как для психологов, так и для юристов. Например, в качестве звеньев волевого акта выделяют принятие решения и его исполнение. В.И. Слободчиков и Е.И. Исаев для понимания психологии воли и ее формирования выделяют этап, на котором происходит непосредственное инициирование деятельности и поддержание ее по ходу осуществления - процесс формирования ситуационного побуждения. «Побуждение является инициирующим началом конкретной деятельности, разворачивающейся в данный момент и в данной ситуации. Возникновение побуждения связано с последовательным становлением отдельных моментов мотивации: установочной готовности к деятельности, ее направленности, выборе средств и способов действия, создания уверенности в успехе и правильности действия»[2].

Необходимо выделить особую категорию - волеобразование. В цивилистике на нее уже обращалось внимание. Так, И.Б. Новицкий писал о соотношении побудительных стимулов деятельности человека и мотивов его воли, которые диктуют выбор способов удовлетворения сформировавшихся определенным образом потребностей[3]. В.С. Толстой выделял три этапа волеобразования (процесса формирования воли человека, направленной на совершение сделки): возникновение потребности и осознание способов ее удовлетворения; выбор конкретного способа удовлетворения потребности; принятие решения совершить сделку[4]. Ю.В. Чуфаровский отмечает, что началом формирования воли у человека служит влечение, которое возникает на базе инстинктов: пищевого, оборонительного, полового и др. Когда влечение оформляется в сознании, выясняются пути и способы его удовлетворения, - это уже является желанием. «В сложном волевом процессе можно выделить ряд этапов. Первый этап - это возникновение побуждения, стремление к достижению определенной цели. Потом появляется сознание ряда возможностей достижения этой цели и сразу же за этим - мотивы, подкрепляющие или опровергающие эти возможности. Дальше начинается борьба мотивов. При этом, взвесив все «за» и «против», рассмотрев различные мотивы, учтя конкретную обстановку, человек принимает решение. Волевое действие заканчивается реализацией решения. Продолжительность каждого из этапов различна и зависит от особенностей личности и объективных условий выполнения принятого решения»[1]. Приведенная цитата позволяет проследить связь между волей и волеизъявлением. Понятие волеизъявление обычно не выделяется и не рассматривается психологами, являясь, следовательно, категорией чисто юридической. «Сначала воля на совершение сделки вызревает изнутри, а затем уже выражается вовне»[2].

При отсутствии волеизъявления воля, безусловно, не оказывает никакого влияния на гражданские правоотношения. «Воля, не проявленная вовне, не имеет юридического значения. Решение лица совершить сделку доводится до сведения других лиц посредством волеизъявления. Естественно, что воля, проявленная вовне, не перестает быть волей, но только таким способом она становится известной другим участникам гражданского оборота и может порождать правовые последствия»[3].

Волеизъявление может рассматриваться как объективный фактор, определяющий характер сделок. Волеизъявление - это выражение, внешнее проявление воли. Многие ученые отмечают, что именно волеизъявление как внешне выраженная (объективированная) воля может быть подвергнуто правовой оценке. В целом с таким мнением можно согласиться, однако надо отметить, что и будучи изъявленной, воля сохраняет свое правовое значение. В ряде случаев это проявляется в необходимости учитывать волю лица наряду с существующим волеизъявлением либо даже несмотря на него.

Именно волеизъявление - фактор, определяющий заключение сделки. Однако иногда для того, чтобы действие стало правовым (имеющим значение для гражданского права), т.е. сделкой, одного волеизъявления недостаточно. В таких (не очень распространенных) случаях помимо волеизъявления необходима еще и передача имущества.

Одно из основных положений теории сделок состоит в том, что воля и волеизъявление должны совпадать. Это совпадение презюмируется действующим ГК РФ. Иначе говоря, при имеющемся волеизъявлении наличие воли предполагается - иное необходимо доказывать. Тем не менее на практике нередки ситуации, когда воля и волеизъявление не совпадают либо совпадают не полностью, либо наличие одного из этих элементов ставится под сомнение. «Может случиться, что воля выражена лицом так неудачно, что внешнее ее выражение (или волеизъявление) оказалось не соответствующим внутреннему решению, тому намерению, которое было у данного лица. Тогда возникают вопросы: чему придать преимущественное значение - воле или ее внешнему выражению, и можно ли признать сделку состоявшейся»[1]. Ведется давняя и интересная дискуссия, связанная с тем, чему необходимо отдавать предпочтение - воле или волеизъявлению. Как отмечают ученые, «борьба между словом и волей стороны проходит через всю классическую юриспруденцию»[2].

В качестве примера ситуации, когда необходимо считать приоритетной либо волю, либо волеизъявление, нередко приводят так называемое дело Курия (causa Curiana), возникшее в римском праве[3]. В завещании субъекта было сказано: «Если у меня родится сын и умрет, не достигнув совершеннолетия, то Курий будет моим наследником». Сын у наследодателя не родился, в результате чего возникли проблемы, связанные с толкованием указанного положения завещания. Согласно тексту (волеизъявлению) имущество должно было перейти к наследникам по закону; по духу завещания (воле наследодателя) имущество должно было перейти к Курию. В качестве еще одного примера можно привести современную ситуацию. Арбитражный суд рассмотрел требование арендатора к арендодателю о внесении изменений в заключенный договор аренды. Требование было основано на несоответствии воли и волеизъявления. Суть дела состояла в том, что согласно п.11 договора арендная плата составляла 1 000 условных единиц в месяц. Арендатор доказывал, что данное положение было внесено в договор ошибочно, так как, во-первых, средняя стоимость аренды подобного имущества равнялась примерно 90-110 условным единицам в месяц; во-вторых, истинная воля сторон (что следовало из деловой переписки) была направлена на установление арендной платы именно в размере 100 условных единиц.

И в первом, и во втором примерах, как и во всех подобных случаях, возможно три варианта решения проблемы: считать предпочтительной волю; считать предпочтительным волеизъявление; считать сделку несостоявшейся на основании отсутствия единства воли и волеизъявления. Корнями все эти позиции уходят в римское право. Древнейшее римское право при толковании договор исходило из того, что выражено вовне; исследование подлинной воли лица не производилось, т.е. предпочтение отдавалось волеизъявлению. В классический период стала преобладать та точка зрения, что внешнее выражение воли (слово, письмо) не должно иметь исключительного значения и вытеснять из поля зрения подлинное намерение, подлинную мысль лица, вступившего в сделку. Отсюда следовал вывод, что при расхождении воли и ее внешнего выражения никакого юридического результата не возникает: то, что стороны выразили (id quod dictum est[1]), не соответствует их подлинным намерениям, а то, что они хотели выразить (id quod actum est[2]), не выражено. Однако затем возобладала другая точка зрения - если воля не соответствует волеизъявлению, а содержание подлинной воли можно установить, договор должен толковаться не по букве, а по скрывающейся за буквой мысли.

В наши дни ученые, исследуя сущность сделок, обосновывают одну из трех названных позиций. Так, Н.В. Рабинович и В.П. Шахматов считают, что при расхождении между волей и волеизъявлением (если сделка признается состоявшейся и истинная воля может быть выяснена) предпочтение должно быть отдано воле[3]. Отметим, что в этом случае должна выясняться истинная воля, существовавшая на момент совершения сделки, а не на момент толкования ее положений. Если стороны не могут представить доказательств существования конкретной воли на момент совершения сделки, необходимо признать, что истинную волю выяснить невозможно.

И.Б. Новицкий, С.В. Занковская отдают преимущество волеизъявлению, так как в сделках «юридические последствия связываются именно с волеизъявлением, благодаря чему и достигается устойчивость сделок и всего гражданского оборота в целом»[1].

Третья позиция состоит в том, что воля и волеизъявление равнозначны. Эта точка зрения обосновывается такими учеными, как М.М. Агарков, О.А. Красавчиков, О.С. Иоффе, В.А. Мусин, А.М. Белякова, Ф.С. Хейфец. Они обращают внимание на то, что условием действительности сделки закон считает совпадающие волю и волеизъявление, следовательно, в случаях несовпадения воли и волеизъявления или упречности воли возникает необходимость признания сделки недействительной. «Оба эти элемента совершенно необходимы и равнозначны. Только в их единстве заложена сущность сделки. Отсутствие любого из этих элементов означает отсутствие сделки»[2].

Такая позиция не может не вызвать некоторые возражения. С одной стороны, действительно, воля и волеизъявление не должны противопоставляться, должны полностью совпадать, быть едиными. С другой стороны, если они все-таки не совпадают, считать сделку на этом основании несостоявшейся представляется не вполне обоснованным. Ф.С. Хейфец полагает, что при доказанности несоответствия волеизъявления внутренней воле неизбежно возникает вопрос о недействительности сделки – «и никакие соображения устойчивости гражданско-правовых связей не могут обусловить необходимость считаться с тем, что было выражено вовне. В тех случаях, когда содержание волеизъявления не соответствует внутренней воле субъекта, закон (ст.178 и 179 ГК РФ) предоставляет возможность признавать такие сделки недействительными»[3].

Между тем такие сделки могут быть признаны недействительными, только если об этом прямо сказано в законе. ГК РФ перечисляет ситуации, в которых (и только в которых) несоответствие воли и волеизъявления влияет на действительность сделки: совершение сделки без цели создать правоотношения либо с целью создать иные правоотношения, нежели те, о которых сказано в волеизъявлении (ст.170); совершение сделки под влиянием заблуждения (ст.178); под влиянием обмана, насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной, стечения тяжелых обстоятельств (ст.179). В других ситуациях, когда воля и волеизъявление не совпадают (в частности, в приведенных выше примерах с causa Curiana[1] и договором аренды), одного факта несовпадения для признания сделки недействительной недостаточно.

Приоритет воли представляется наиболее целесообразным только в тех ситуациях, когда ее изъявление не позволяет сделать какие-либо разумные выводы о намерении сторон (например, в одном экземпляре договора сказано, что должно быть поставлено 450 т товара, в другом - 2 450 т). Подчеркнем, именно такова позиция действующего закона применительно к толкованию договора (как основной разновидности сделки). Статья 431 ГК РФ устанавливает, что при толковании судом условий договора должно приниматься во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений, которое устанавливается в случае неясности путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом. Таким образом, при несоответствии (неясности соответствия) воли и волеизъявления договор является действительным, приоритет отдается волеизъявлению. И только если путем буквального толкования (изучения волеизъявления) определить содержание договора невозможно, подлежит выяснению воля сторон с учетом цели договора. То есть только в этом случае принимаются во внимание все возможные обстоятельства, позволяющие выяснить истинную волю, включая переговоры, предшествовавшие заключению договора, деловую переписку, практику взаимоотношений сторон, обычаи делового оборота, последующее поведение сторон. В указанном примере с арендной платой суд правомерно учел именно волеизъявление, а не истинную волю (наличие которой было доказано), а вот в ситуации с количеством подлежащего поставке товара (когда в экземплярах договора были указаны разные цифры) суд обратился к выяснению воли сторон, следовавшей из практики взаимоотношений субъектов.