Понятие договорной ответственности в теории российского гражданского права

Напротив, теория «выделяемого (необходимого) условия» (Ортман, Бирк-мейстер, Биндинг) отрицает равноценность всех условий и считает возможным выделить из совокупности предшествующих последствию событий одно в качестве причины в тесном смысле слова. Причина ecть одно из условий, к которому надо отнести наступившее последствие. На вопрос же о том, какое же из предшествующих условий имеет решающее значение, авторы этой теории давали различные ответы: ближайшее условие наступившего последствия; то из условий, которое более других содействовало наступлению последствия; положительные условия, взявшие перевес над отрицательными и т.п.⁶⁸

Теории «адекватного причинения» (Криз, Рюмелин, Тон, Трэгер ) основана на типическом ходе событий. Не то важно, что в данном случае событие вызвало ряд последующих, а важно то, способно ли событие приводить к последствиям такого рода, способно ли событие вызываться cooтветствующими условиями. Причинная связь есть, если подобные условия вообще влекут за собой подобные последствия, и ее нет, если получившаяся последовательность нетипична. При такой позиции принимаются во внимание лишь те условия, которые имеют общепризнанное значение. На вопрос о том, какую же точку зрения можно считать общепризнанной, авторы концепции не давали однозначного ответа. В частности, предполагалось исходить uз совокупности условий, какие мог предвидеть сам действовавший перед совершением действия; либо принимать в соображение те условия, которые можно было с объективной точки зрения обнаружить по наступлении вредного последствия; либо учитывать не точку зрения действовавшего, а всякого благоразумного человека, поставленного в его положение перед действием; или точку зрения самого предусмотрительного человека..⁶⁹

 Отечественная юридическая  доктрина в советский период, как правило, отвергала названные «антинаучные идеалистические и механические концепции». Хотя были и исключения. К примеру, М.М. Агарков утверждал: «Суд должен установить, принадлежит ли связь между противоправным действием и вредом к типичным причинным связям, с которыми приходится считаться на практике. Практика считается с тем критерием, которым в конечном счете должен руководствоваться суд»⁷⁰.

В большинстве же своем  в советский период выдвигались  новые концепции причинной связи, которые объединяли базовая методология - марксистско-ленинская философия и стремление исключить из поля исследования всяческие факторы, которые могли быть отнесены к субъективным моментам (видимо, во избежание упреков в «идеалистических представлениях» об объективной реальности).

Задачу «разоблачения  и преодоления буржуазных идеалистических  учений причинности» решала выдвинутая советскими учеными в области  уголовного права (А.А. Пионтковский, Т.Л. Сергеева, М.Д. Шаргородский) и поддержанная некоторыми цивилистами (например, Б.С. Антимонов, Л..A. Лунц, Е.А. Флейшиц) теория необходимой и случайной причинной связи. Согласно этой теории, только необходимая причинная связь между неправомерным поведением и наступившими последствиями может служить основанием ответственности за результат. Если же причинность носит случайный характер, для привлечения к ответственности нет достаточных объективных предпосылок⁷¹. При этом А. А. Пионтковский под необходимой причинностью понимал создание реальной возможности результата,⁷² а Т. Л. Сергеева рассматривала необходимость как понятие, равнозначное действительности .⁷³

Сторонники теории «необходимой причинности» (В.П Грибанов, В.И Кофман), напротив, утверждали, что случайных  причинных связей нет и если одно явление послужило причиной другого, то между ними может существовать только необходимая связь. Так. В. П. Грибанов считал, что «причинность есть та из сторон всеобщей взаимосвязи, которая выражает необходимую связь явлений», а следовательно, совпадает с закономерностью⁷⁴. По мнению В. И. Кофмана, нельзя считать причиной результата поведение, без которого он все равно бы наступил. Причинная связь наличествует там, где неправомерное поведение становится непосредственной причиной результата. Что касается косвенной причинной связи, то она «должна признаваться существенной и учитываться юридической практикой лишь в том случае, когда косвенным причинителем...., создано отклонение от обычных результатов человеческой деятельности»⁷⁵.

Эти взгляды разделяются  и некоторыми современными авторами. Например, Н.Д. Егоров пишет: «Наиболее приемлемой как с теоретической, так и с практической точки зрения представляется теория прямой и косвенной причинной связи. Эта теория опирается на два основных положения, вытекающих из общефилософского учения о причинности. Во-первых, причинность представляет собой объективную связь между явлениями и существует независимо от нашего сознания. В силу этого неправильно при решении вопроса о причинной связи руководствоваться возможностью или степенью предвидения правонарушителем вредоносного результата. Во-вторых, причина и следствие, как таковые, имеют значение лишь применительно к данному отдельному случаю…Противоправное поведение лица только тогда является причиной убытков, когда оно прямо (непосредственно) связано с этими убытками. Наличие же косвенной (опосредованной) связи между противоправным поведением лица и убытками означает, что данное поведение лежит за пределами конкретного случая, а стало быть, и за пределами юридически значимой причинной связи». По мнению Н.Д. Егорова, прямая причинная связь имеет место тогда, когда в цепи последовательно развивающихся событий между противоправным поведением лица и убытками не существует каких-либо обстоятельств, имеющих значение для гражданско-правовой ответственности. В тех же случаях, когда между противоправным поведением лица и убытками присутствуют обстоятельства, которым гражданский закон придает значение в решении вопроса об ответственности: действия третьих лиц, непреодолимая сила и т.д., - налицо косвенная причинная связь.⁷⁶

 Автор теории «возможности и действительности» О. С. Иоффе полагает, что влияние, которое различные обстоятельства оказывают на наступление неправомерных последствий, проявляется в том, что одни из них создают абстрактную возможность, другие - конкретную возможность, а третьи – действительность результата. Если неправомерное поведение играет роль одной только абстрактной возможности, ответственность исключается. Если же оно вызвало конкретную возможность результата или тем более превратило результат из возможного в действительный, на лицо причинная связь, достаточная для привлечения к ответственности. Что же касается критериев разграничения абстрактной и конкретной возможности, а также грани между поведением, создавшим возможность результата и превратившим ее в действительность, то О. С. Иоффе предлагает следующий подход. Если известны все обстоятельства, содействовавшие наступлению результата, то «к числу обстоятельств, превративших возможность в действительность, могут быть отнесены только те, причиняющая сила которых получила выражение в индивидуальных - физических или общественных - особенностях данного результата». И далее: «Возможность конкретна, если  она превращается  в действительность объективно повторяющимися обстоятельствами. Возможность абстрактна, если ее превращение в действительность вызвано объективно неповторяющимися обстоятельствами»⁷⁷

Параграф  4. Вина как условие договорной  ответственности

Вина  причинителя ущерба является субъективным элементом состава гражданского правонарушения.

  Вопрос о том, должно ли гражданское право придавать значение субъективному состоянию причинителя или же не должно, решался в теории гражданского права по-разному. Разногласия издавна сводились к двум основным концепциям, в основе которых лежали различные принципы ответственности: принцип причинения и принцип вины.

  Кратко говоря, сторонники первого  принципа основанием гражданско-правовой  ответственности признавали наличие  только одного факта причинения  ущерба.

 Сторонники принципа  вины основаниями гражданскоправовой  ответственности кроме объективных обстоятельств признают также виновность правонарушителя. Факт причинения ущерба они считают лишь первичным толчком для возникновения деликтной и договорной ответственности, но наличия этого объективного факта еще недостаточно для ее возложения. Ответственность может и не наступить, если будет доказано, что деликт либо неисполнение договора произошли против воли и сознания причинителя. Поэтому причинитель обязан возместить не всякий ущерб, а лишь тот, который является следствием его вины. Только виновное противоправное действие или бездействие причинителя может быть признано достаточным основанием его ответственности. 

 Норма  об ответственности при наличии  вины традиционно включалась  во все отечественные гражданские  кодексы (ГК 1922 г, ГК 1964 г.) Имеется такая норма и в действующем ГК: согласно п. 1 ст. 401 Кодекса, лицо, не исполнившее обязательства либо исполнившее его ненадлежащим образом, несет ответственность при наличии вины (умысла или неосторожности), кроме случаев, когда законом или договором предусмотрены иные основании ответственности.

  Вместе с тем  в отличие от прежних гражданских  кодексов, в которых отсутствовало  определение вины должника, действующий  ГК содержит определение понятия  вины, которое выражено следующей формулой: «Лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства».

  Доктрина гражданского  права по инерции продолжает в основном оставаться на прежних позициях, смысл которых заключается в поиске все новых объяснений необходимости применения в цивилистике уголовно-правовых взглядов на вину как один из элементов cocтава правонарушения, представляющих собой некое гипотетическое психическое отношение правонарушителя к своим действиям и их последствиям.

  Например, в учебнике  гражданского права Санкт-Петербургского  государственного университета, выпущенном  в cвет в 1996 г, находим хорошо знакомые литературе советского периода положения о том, что вина «представляет собой такое психическое отношение лица к своему противоправному поведению, в котором проявляется пренебрежение к интересам общества или отдельных лиц. Такое понятие вины в равной мере применимо как к гражданам, так и к юридическим лицам», что «как субъективное условие гражданско - правовой ответственности вина связана с психическими процессами, происходящими в сознании человека» и т.д ⁷⁸

 Приблизительно с таких же традиционных позиций рассматриваются и иные теоретические вопросы, связанные с применением положений о вине как условии гражданско-правовой ответственности: о формах вины (умысле и неосторожности); о смешанной вине; о презумпции виновности правонарушителя; об ответственности за «невиновное» нарушение обязательства и другие правонарушения.⁷⁹

Так, Г.К. Матвеев определяет вину как «психическое отношение  нарушителя гражданского правопорядка в форме умысла или неосторожности к своим противоправным действиям  и их вредным последствиям»⁸⁰. О.С. Иоффе пишет: «Под виной понимают психическое отношение лица к совершаемому им противоправному действию или бездействию, а также к наступающим в связи с этим противоправным последствиям»⁸¹.

Правда, в отличие от Г.К. Матвеева О.С. Иоффе, рассматривая, в частности, вопросы, связанные с различными формами вины, стремится примирить концепцию психического отношения нарушителя к своему поведению и его результату с традиционной цивилистикой. Такой подход он называет объективно-субъективным критерием вины, построенным на учете характера деятельности, конкретной обстановки, в которой она осуществляется, и индивидуальных особенностей самого деятеля. О.С. Иоффе обращает внимание на отличие понятия вины в уголовном и гражданском праве, которое состоит в том, что «вина в праве гражданском служит лишь основанием, но не мерой ответственности за убытки. Это означает, что для привлечения к ответственности нужна вина, но при ее наличии объем ответственности зависит уже не от степени (тяжести) вины, а от размера убытков»⁸².

  Говоря о формах вины, О.С. Иоффе отмечает, что, вина может быть выражена, как в умысле, так и в неосторожности: умысел включает элемент намеренности, а неосторожность - результат несоблюдения требований внимательности, заботливости и осмотрительности, соблюсти которые было необходимо для выполнения обязательства. При неосторожности отсутствует конкретное, но имеется абстрактное предвидение возможности вредных последствий.⁸³

Гражданский кодекс оперирует  понятиями, характеризующими различные  формы вины: «умысел», «неосторожность», «грубая неосторожность», «неосмотрительность», «не знал и не должен был знать», «обстоятельства, которые должник не мог предотвратить и устранение которых от него не зависело».

Анализ всех норм ГК, как  предусматривающих общие положения об ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств, так и устанавливающих меры ответственности, подлежащие применению за различные нарушения конкретных видов обязательств, позволяет сделать вывод о том, что российское гражданское право исходит из наличия двух форм вины: умысла и неосторожности.

 Умышленная вина  заключается в намеренных действиях  либо бездействии должника с  целью неисполнения или ненадлежащего  исполнения обязательства либо  создания невозможности его исполнения.

Вина должника в форме неосторожности наличествует в тех случаях, когда должник при исполнении обязательства не проявляет ту степень заботливости и осмотрительности, какая требовалась от него по характеру обязательства и условиям oборота, и в результате с его стороны не приняты все надлежащие меры для надлежащею исполнения обязательства.

В качестве критерия выделения  такой формы вины, как грубая неосторожность, можно признать не проявление должником  той минимальной степени заботливости и осмотрительности, какую можно было бы ожидать от всякого участника имущественною оборота, окажись он на месте должника, и непринятие должником очевидных (хотя бы элементарных) мер в целях надлежащего исполнения обязательств.

Вину в форме грубой неосторожности практически невозможно отличить от умышленной вины. Во всяком случае ни кредитор, ни суд не в состоянии определить, имел ли должник изначальное намерение не исполнить обязательство или исполнить его ненадлежащим образом либо создать невозможность его исполнения. Поэтому законодатель не случайно ни в одной из норм ГК не предусмотрел в качестве условия ответственности за нарушение обязательства вину должника исключительно в форме умысла. Если законодатель считает необходимым сузить ответственность должника за нарушение тех или иных конкретных обязательств, он устанавливает в качестве необходимого условия ответственности вину в форме умысла или грубой неосторожности. Тем самым законодатель не исключает (но никогда не выдвигает в качестве необходимого условия) изначальное намерение должника нарушить обязательство либо создать невозможность его исполнения.