Толкование норм права

Так, согласно ч. 5 ст. 125, Конституционный Суд РФ по запросам Президента РФ, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства РФ, органов законодательной власти субъектов РФ дает толкование Конституции РФ.

Верховный Суд РФ, Высший Арбитражный Суд РФ дают разъяснения по вопросам судебной практики в рамках своей юрисдикции (ст. ст. 126,127 Конституции РФ). Толкование актов Правительства РФ осуществляется им самим в рамках его компетенции. Министерства и ведомств» могут сами толковать свои акты.

Генеральный прокурор РФ дает толкование юридических норм в своих приказах, инструкциях, письмах только для подчиненных ему прокуроров.

Казуальное толкование – официальное обязательное разъяснение норма права применительно к конкретному казусу (случаю)41.

Такое толкование обязательно только для решения дела, в отношении которого дано. В связи с этим их ни в коем случае нельзя механически распространять на другие однородные дела, поскольку каждое из них имеет индивидуальные особенности. Все органы, применяющие нормы права, могут давать казуальное толкование. Чаще всего это такое толкование норм права, которое дается судебными и иными компетентными органами по рассматриваемым и разрешаемым юридическим делам. Приговор, решение суда, мотивирующие применение той или иной нормы права, являются казуальным толкованием закона. Для других дел, которые будут решаться в дальнейшем на основе данной статьи закона, это толкование уже не будет иметь силы.

Однако стоит согласиться с мнением некоторых ученых, согласно которого действительное значение такого толкования гораздо шире: эти акты выступают для нижестоящих органов как образцы понимания и применения закона в качестве своеобразных прецедентов толкования права42.

Официальное толкование закона в некоторых государствах, согласно законодательству осуществляют высшие представительные органы. Однако практика толкования законов парламентами не получила на сегодняшний день большого распространения. В юридическое литературе, в частности, отмечалось, что «парламент и другие субъекты редко используют свое право толкования (разъяснения) законов»43.

Государственная Дума РФ попыталась истолковать нормы законов своими постановлениями, что явилось поводом к рассмотрению вопроса о конституционности этих постановление. Постановлением Конституционного Суда РФ от 17 ноября 1997 года №17-П «По делу о проверке конституционности постановлений Государственной Думы Федерального собрания РФ от 21 июля 1995 г. №1090-1 ГД «О некоторых вопросах применения Федерального закона «О внесении изменений и дополнений в Закон РФ «О статусе судей в Российской Федерации» и от 11 октября 1996 года №682-11 ГД «О порядке применения п.2 ст.855 Гражданского кодекса РФ» эти акты признаны не соответствующими Конституции РФ. Суд указал, что вопросы, связанные с неоднозначным пониманием правоприменителями разъясненных в постановлениях Государственной Думы положений указанных законодательных актов, подлежат урегулированию Федеральным Собранием в порядке, предусмотренном для принятия федеральных законов44.

Верной по этому поводу, на наш взгляд, является мысль М.Н.Карасева: «… для того чтобы смысл тех или иных положений закона стал понятным, субъекты законодательной инициативы вправе вносить предложения об изменении или уточнении законов, нормы которых являются спорными и требуют изменений и дополнений, т.е. когда обнаруживается неточность или неопределенность каких-либо терминов, определений, необходимо отказаться от официального толкования, непосредственно внося изменения в закон»45.

Судебное толкование, как это видно из сочетания слов, осуществляется судебными органами, и, прежде всего, Верховным Судом РФ, его Пленумом. Оно может быть как нормативным, так и казуальным. Однако чаще всего судебное толкование норм права осуществляется в процессе разрешения конкретных дел. В данном случае речь будет идти о казуальном толковании закона судебными органами.

При этом судебные органы в ходе толкования создают в отдельных случаях обязательные для всех заинтересованных лиц судебные прецеденты, выступающие уже источником права. Заметим, что судебный прецедент не признан у нас официально в качестве источника права. Однако многие российские правоведы, ученые и практики, уже давно выступают за то, чтобы его узаконить. Более того, например М.В. Баглай, допускает возможность судебного правотворчества: «Совершено очевидно, - полагает он, - что судейское усмотрение часто проявляет себя как форма правотворчества... Выбирая из нескольких законных вариантов решения дела один и устанавливая этот вариант в качестве единого обязывающего образца, судья тем самым создает новое право»46. Мнение, хотя и не бесспорное, но заслуживающее внимания, особенно применительно к деятельности Конституционного Суда, где большую роль играет судебное усмотрение.

С другой стороны, говоря об отнесении толкование права высшими судебными органами к источникам права, отметим, что критические замечания в адрес разъяснений законодательства, даваемых в нормативных постановлениях высших судов общей юрисдикции, не раз выносились на страницы юридической печати. В них, в частности, отмечалось, что некоторые разъяснения представляются необоснованными как с теоретических, так и с практических позиций.

Например, А.Рарог в свое время подверг критическому анализу Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» от 27 мая 1998 года №9 (в настоящее время утратило силу), в котором в пункте 14 говорилось, что «под склонением к потреблению наркотических средств или психотропных веществ следует понимать любые умышленные действия, направленные на возбуждение у другого лица желания к их потреблению (уговоры, предложения, дача советов и т.п.), а также обман, психическое или физическое насилие, ограничение свободы и другие действия с целью принуждения к приему наркотических средств или психотропных веществ лица, на которое оказывается воздействие. Для признания преступления оконченным не требуется, чтобы склоняемое лицо фактически потребило наркотическое средство или психотропное вещество»47.

Указывая на недостатки данного толкования, А.Рарог правильно отмечал, что склонение к совершению правонарушения есть не что иное, как специальный вид подстрекательства. А подстрекателем в соответствии с законом признается лицо, склонившее (а не склонявшее) другое лицо к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом (ч.4 ст.33 Уголовного кодекса РФ). Поэтому действия, направленные на склонение другого лица к потреблению наркотических средств или психотропных веществ, не оказавшиеся безуспешной попыткой, следует квалифицировать как покушение на данное преступление48.

Не углубляясь в споры о возможности признания толкования высшими судебными органами норм права источниками права, заметим, что со времени начала большой гражданско-правовой кодификации, вероятно, со времени прусского пандентного права 1794 года, и, конечно, со времени французского Гражданского кодекса 1804 года и по сегодняшний день проблематика толкования норм права и развития права судами занимает одно из центральных и все же еще весьма оспариваемых мест в юридической методологии и практике. Бесспорно и то, что законодательство многих государств с переходной экономикой смотрит на толкование с определенным недоверием и некоторой отстраненностью. И все-таки следует, по нашему мнению, согласить с теми учеными, которые считают, что «законодательство удивительно великодушно позволяет судьям заполнять пробелы в законе посредством аналогии закона и права, хотя это заполнение заходит гораздо дальше, чем толкование, и затрагивает более деликатные проблемы разграничения компетенции законодательной и судебной властей»49.

В юридической литературе поднимался вопрос о возможности использования результатов толкования закона, выраженных в нормативных постановлениях высших судов, при комментировании аналогичных норм других законов. Так, А.Рыжаков, отмечая, что в гражданском процессе запрещено использовать по аналогии уголовно-процессуальные нормы, в то же время указывает, что ряд положений в уголовном и гражданском процессах не только имеют одинаковое название, но и урегулированы с использованием одинаковых сочетаний. При этом некоторые нормы уголовно-процессуального права разъяснены Верховным Судом РФ, а гражданско-процессуального – нет50. Данное обстоятельство позволило А.Рыжакову предложить использование при комментировании гражданско-процессуальных норм официальные разъяснения Верховного Суда РФ, сделанные в отношении одноименных уголовно-процессуальных норм.

Неофициальное толкование предполагает разъяснение смысла права, которое осуществляется неуполномоченными на это органами и лицами, и не имеет обязательного характера. Оно не порождает обязательных юридических последствий и производится адвокатами, учеными, отдельными гражданами. Его значение определяется авторитетом субъектов, их специальными знаниями и убедительностью формы, в которой толкование осуществляется. Не являясь обязательным, т. е. не обладая юридической силой, неофициальное толкование оказывает большое воздействие на формирование общественного и индивидуального правосознания и поведение конкретных субъектов.

Примером здесь могут служить комментарии к кодексам, которые разрабатываются учеными-юристами и пользуются особым авторитетом у следователей и судей.

Неофициальное толкование может быть:

а) доктринальным;

б) профессиональным;

в) обыденным.

Доктринальное толкование осуществляется специалистами в области права и имеет научный характер. Такое толкование объективизируется в научных статьях, монографиях, комментариях к кодексам, устных выступлениях перед населением ученых-правоведов.

Ценность доктринального толкования - в аргументированности, доказательности, обоснованности. Типичным примером такого толкования являются периодически издаваемые научные комментарии к действующим российским Кодексам - уголовному, гражданскому, трудовому и др. В этих комментариях, а также в различных статьях, докладах, монографиях специалисты разъясняют, толкуют соответствующие положения, нормы, статьи - как их надо понимать и использовать. И хотя мнения ученых не обязательны для официальных лиц и органов (судей, прокуроров, следователей, адвокатов), тем не менее их взгляды и рекомендации могут оказать и действительно оказывают существенную помощь правоприменительной практике, влияют на нее. Чем выше авторитет ученого, тем весомее его мнение.

Профессиональное толкование исходит от юристов-практиков.

Профессиональное толкование, как это видно из его названия, дается юристами-профессионалами - судьями, прокурорами, следователями, адвокатами, другими специалистами, вообще лицами с высшим юридическим образованием, хорошо знающими действующее законодательство и практику его применения. Такое толкование может быть как устным (в виде консультации, ответов на конкретные вопросы), так и письменным (в форме справки, заключения, выступления в печати). Ценность профессионального толкования - в глубоких знаниях и компетенции толкующих лиц.

Обыденное толкование выражается в разъяснении права гражданами, не являющимися специалистами в юриспруденции.

Обыденное толкование - это первичный, житейский уровень понимания права, его интерпретация рядовыми гражданами. Такое толкование отражает правосознание основной массы населения. Его характерной чертой является то, что оно может быть неверным, чисто эмоциональным. Тем не менее, подобное правоощущение имеет важное значение при совершении гражданами юридически значимых действий, осуществлении ими своих прав и обязанностей, соблюдении законов, правопорядка, юридических норм. Разумеется, никакого внешнего (письменного) выражения обыденное толкование не получает.

Как справедливо отмечается в литературе, научное (неофициальное) толкование нельзя противопоставлять официальному как ненаучному. Официальное толкование, особенно разъяснения высших судебных органов, тоже базируется на научной основе. К разработке наиболее важных правотолкующих документов, например постановлений Пленума Верховного Суда, обычно привлекаются крупные ученые. Разница лишь в том, что в этих документах (актах толкования) содержатся в основном лишь итоговые выводы и установки, в то время как сугубо доктринальное (неофициальное) толкование предполагает развернутые доказательства, анализ, раскрытие смысла тех или иных юридических положений, воли законодателя.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2.2 Способы толкования  права

Понимание толкования как процесса уяснения смысла норм права, т. е. установления воли законодателя, выраженной в правовых предписаниях, раскрывается через рассмотрение способов толкования права.

Последние понимаются как совокупность однородных приемов и правил, с помощью которых анализируется текст правовых предписаний и раскрывается смысл всех составных элементов норм права и нормативно-правового акта в целом51.

Имеются и иные определения понятия способа толкования права. Например, В.В.Лазарев, под способами толкования понимает относительно обособленные совокупности приемов анализа правовых актов52.

С.А.Комаров выделяет следующие способы толкования: а) грамматический; б) логический; в) систематический; г) исторический; д) специально-юридический53.

Некоторые ученые наряду с общепринятыми выделяют еще социологический54, функциональный55 и телеологический56 способы толкования права.

Грамматический способ толкования, будучи уяснением буквального содержания, выраженный в нормативном акте государственной воли, состоит в выяснении смысла употребленных в нормативном акте слов, терминов, так и установлении между ними связей.

Иными словами, грамматический способ толкования заключается в грамматическом анализе текста правовой нормы и в уяснении лексического значения отдельных терминов, словосочетаний, оценочных признаков, а также смыслового соотношения различных частей нормы в рамках синтаксической конструкции. Например, в нормативных постановлениях высших судов общей юрисдикции, где осуществляется разъяснение законодательства, часто дается толкование оценочных понятий и фраз.

 

Данный способ имеет и иные названия - языковой, текстовой, филологический, словесный.