Понятие постпозитивизма в философии

2.2. Научные парадигмы радикально отличаются друг от друга. Наука существенно отличается от повседневного здравого смысла. Последний демонстрирует широкое единство и общезначимость, не случайно представители разных народов, даже без знания этнических языков могут понять друг друга. Совсем другое дело – наука. Здесь единицы знания и особенно действия с ними тяготеют к особой специфичности. Специализация и углубление познания дают качественно своеобразные парадигмы, которые невозможно сравнить друг с другом. Получается так, что выбрав разные парадигмы, ученые начинают жить в иных мирах.

Отважимся сравнить парадигмы  Р. Декарта и И. Ньютона. Метафизика первого предполагает природу в виде непрерывной цепи протяженных тел, связанных близкодействием. У Ньютона же дискретное многообразие тел допускает и дальнодействие. Если Декарт начинает строить научную теорию с философской идеи, то Ньютон – с эмпирических обобщений. В мышлении первого господствует дедукция, у второго – индукция. Такие парадигмы нельзя свести к общему знаменателю, они обречены на конкуренцию.

Позиция Куна – это  явный крен в сторону гносеологического  релятивизма. Его критики указывали на то, что при всем разнообразии и специфике в науке есть линия единства и связности. Даже в парадигмах Декарта и Ньютона есть общие элементы: идея божественного патронажа над природой, принцип сохранения сил природы и т.п.

3. Господство парадигмы обеспечивает нормальную науку.

У каждой парадигмы есть свой потенциал, то есть некий горизонт возможных в будущем открытий. Научное сообщество должно выявить  эту перспективу и реализовать  ее. Новые достижения не угрожают содержанию самой парадигмы, оно не подлежит существенным перестройкам. Все успехи связаны с расширением фактуальной области парадигмы и повышением точности фиксации отдельных фактов. Такие проблемы, где речь идет только о наведении порядка внутри парадигмы, Кун назвал «задачами-головоломками». Они трудны как сложные загадки или кроссворды, но имеют гарантию разрешения. Решение всех головоломок сводится к изобретательному применению правил парадигмы. Так, в XVIII веке ньютоновская теория гравитации стала парадигмальной. Когда астрономические наблюдения дали странные отклонения в движении планеты Уран от расчетных, то теория объяснила это влиянием неизвестной планеты. Так были открыты Нептун и позднее Плутон. Подобные находки типичны для нормальной науки.

4. Переход от старой парадигмы к новой парадигме есть научная революция.

По мнению Куна, кумуляция  как непрерывное накопление знаний возможна только в нормальной науке. Новые факты появляются как дополнительные подтверждения парадигмальных правил. Здесь количественный рост не задевает качества теории. Но этому положению рано или поздно приходит конец.

4.1. Проблемы-аномалии как симптомы кризиса парадигмы. Исчерпывание познавательных ресурсов парадигмы проявляется через изменение характера задач. Если раньше они были принципиально решаемыми головоломками, то сейчас они становятся аномалиями. Их неразрешимость пока расценивается в виде временного затруднения. Для таких проблем разрабатываются специальные искусственные объяснения (лат. ad hoc – к данному случаю). Большинство ученых мирится с такими натяжками, ибо продолжает верить в парадигму. Но и они ощущают тяжелые времена конца нормальной науки и наступления кризиса.

Если обратиться к  истории астрономии, то древняя парадигма  представлена здесь геоцентризмом. Кл. Птолемей и другие ученые создали эффективно действующую теорию неба. Но к XVI веку в ней возникло 77 эпициклов, такое количество чисто искусственных кругов вошло в явное противоречие с принципом простоты научной теории («аномалия»). Многие астрономы той эпохи чувствовали это неблагополучие, ситуация кризиса была налицо.

4.2. Группа ученых новаторов в борьбе с традицией утверждает новую парадигму. Старая парадигма не уходит без боя. Ее сторонников еще много, они используют все рычаги традиции (привычку, связь с властями и идеологией, школьное обучение и т.п.). И все же яд сомнения начинает разрушать монолит основ. Находятся отдельные ученые-маргиналы, действующие вне парадигмы. Они публично вопрошают об аномалиях, инициируют дискуссии и постепенно привлекают к себе других исследователей. Чаще всего новая парадигма привлекает молодежь, которая еще не обрела рутинных привычек мысли.

Как известно, пионером гелиоцентрической  астрономии стал Н. Коперник. Идея гелиоцентризма была известна еще Аристарху Самосскому (III в. до н. э.). Научный подвиг польского ученого состоял в том, что он маргинальную идею положил в основу новой теории. В дальнейшем у нее стали появляться немногочисленные сторонники – Г. Галилей, И. Кеплер и другие. Они и утвердили гелиоцентризм в качестве господствующей парадигмы. Так свершилась революция в астрономии.

Имре Лакатос (1922-1974) – английский философ венгерского происхождения, ученик Поппера.

1. Философы могут рационально реконструировать научные открытия.

Если под научными открытиями подразумевать значимые изменения теории, то в терминологии Куна это соответствует научной революции. Поскольку между старой и новой парадигмами нет рациональной соизмеримости, то революционные открытия могут изучать только психология и социология. Их интересуют не концептуальные перемены, а характер убеждений ученых, верящих в парадигму; динамика сомнений; количество ученых участвующих в дискуссиях и т.п. К этой позиции Лакатос отнесся критически. Кун явно преувеличил роль качественных разрывов в бытии научного знания. Здесь существует многообразие связей, которое можно исследовать в рамках философии науки.

2. Научное знание развивается в ходе конкуренции теоретических конструкций.

Логические позитивисты  полагали, что можно найти такие  факты, которые могут дискредитировать любую теорию. Как и Кун, Лакатос в данную дуэль не поверил, он признал жизненность особого «треугольника», который образуют две конкурирующие теории и факты. Чувственные данные суть важные свидетельства изучаемой реальности, но последнее слово остается за теорией. Все своеобразие ее жизни заключается в существовании нескольких точек зрения и такой плюрализм неустраним из-за субъективности ученых. Теории способны вступать в различные союзы, дополнять друг друга, одна концепция может входить в состав другой. Но уже само различие теоретических мнений склоняет их к отношению соперничества в объяснении фактов. Чем лучше та или иная теория объясняет и предсказывает фактуальные явления, тем больше шансов у нее на победу. Стало быть, привилегированное положение определенной теоретической формы диктуется ее особыми достоинствами в сравнении с другими формами.

3. Структура научно-исследовательской программы: твердое ядро – эвристики – защитный пояс.

Перед каждым методологом  стоит сложная проблема выбора значимой модели анализа. Наука здесь представляет основания для самых разных вариантов: факты верифицируют теорию (логические позитивисты); проблема – гипотезы – фальсификация (К. Поппер) и т.д. Лакатос предпочел выстроить модель научно-исследовательской программы (НИП) с целой серией элементов.

3.1. «Твердое ядро». Эта метафора указывает на центральную часть НИП, которая состоит из одной или нескольких теорий. В этом качестве выступает весьма фундаментальное знание глубинных законов изучаемой предметной области. Если даже теория попадает в программу в форме гипотезы, она признается на данный период устойчивой и неопровержимой («твердость»). Так, твердое ядро НИП И. Ньютона было образовано тремя законами динамики и законом всемирного тяготения.

3.2. Эвристики что-то запрещают и что-то разрешают. Сложность научного поиска заключается в том, что путь ученого не имеет должной определенности. А она наступает тогда, когда многое заведомо отвергается и признаются особенные «шаги». Такая двойственность и выражена эвристиками (греч. heureka – нашел), то есть нестрогими правилами, в которых нашла отражение творческая деятельность ученых. Негативная эвристика предостерегает ученого от тех путей, которые следует избегать («не умножай сущности сверх необходимости», «не ищи вечных двигателей» и т.п.). Назначение позитивной эвристики несколько иное, она уже рекомендует предпочтительные пути. Один из советов К. Поппера: «Выдвигай гипотезу, имеющую большее эмпирическое содержание, чем предшествующие предположения». Таким образом, эвристики придают «твердому ядру» активную и гибкую динамику метода.

3.3. «Защитный пояс». У позитивной эвристики есть еще одна важная функция – защита твердого ядра от фактов-аномалий. Когда появляются данные, угрожающие положению ядра НИП, то ее сторонники конкретизируют теоретические законы рядом правил и создают тем самым гипотезы ad hoc. Они обеспечивают твердому ядру временное согласие с аномальными фактами. В астрономии до XVII в. типичной защитой идей круга и геоцентризма были модели эпицикла.

4. Судьба НИП определяется качеством сдвига проблем.

НИП является не просто системой разных содержательных компонентов, через  нее осуществляется активность научного сообщества. Это означает, что на ее основе выдвигаются и решаются проблемы, в таком русле происходит развитие знаний.

4.1. Прогрессивный сдвиг проблем. Основным содержанием проблем выступают факты, их нужно фиксировать, объяснять и предсказывать. Все эти процедуры и помогает осуществлять НИП. Из ее твердого ядра посредством позитивной эвристики производятся дедуктивные следствия, которые и сопоставляются с эмпирическими фактами. Самым сложным актом является предсказание фактов, но как раз он своей силой подтверждения и убеждает в прогрессивности НИП. Если теория гравитация Ньютона успешно предсказала существование планет Нептуна и Урана, до XX века она и была ядром эффективной космологической программы.

4.2. Регрессивный сдвиг проблем. Но вот НИП начинает накапливать нерешенные проблемы – увеличивается число аномалий, растут гипотезы ad hoc, прекращается предсказание новых фактов. Все это симптомы того, что НИП исчерпала свои познавательные ресурсы. Такая ситуация сложилась в астрономии XVI в.: было построено 77 эпициклов, астрономия стала плохо вычислять христианские праздники, успешные предсказания сошли на нет. НИП геоцентризма стала явно регрессивной и ее замена геоцентризмом была необходимостью. Стало быть, регрессивный сдвиг проблем заканчивается опровержением НИП.

Итак, если НИП успешна и прогрессивна, то в ней господствует тактика оправдания и верификации. В случае регрессивности НИП в отношении ее начинает доминировать стиль опровержения и фальсификации. Как видно, Лакатос снял односторонние оценки логического позитивизма и критического рационализма отношения между фактами и теориями. 

1.3. ФИЛОСОФИЯ  ЖИЗНИ

Ф. Ницше—А. Бергсон—В. Дильтей—Г. Зиммель

Философия жизни, родоначальником которой является Фридрих Ницше (1844—1900), сформировалась во второй половине ХІХ века в Германии и Франции К данному направлению относятся В Дильтей, А Бергсон, О. Шпенглер, Г.Зиммель и многие другие философы.

Начальный толчок развитию философии жизни дало осмысление идеи А. Шопенгауэра, изложенных в его  знаменитом сочинении "Мир как  воля и представление". В данной работе предпринималась попытка выйти за рамки панлогизма, классического рационализма и культурно-исторического оптимизма Представления А Шопенгауэра о воле как основе мира, о мире как представлении о жизненной силе как детерминанте человеческого бытия оказали существенное влияние на становление философии жизни. Можно оказать, что для философии жизни отправной точкой мышления были не бог, дух, идеи, но "действующий человек"

В рамках данного направления  была предпринята попытка объяснить мир из человека, из особенностей его экзистенции и ценностных ориентации. Такая установка определила круг проблем, наиболее значимых для философии жизни вопросы антропологии, культурологии философское осмысление жизни в творчества. Ведущими категориями данного направления являются "жизнь" и "воля", которые, фактически, заменяют собой категорию бытия. Жизнь трактуется как первичная реальность, целостный процесс, дальнейшая дифференциация которого дает все разнообразие явлений и событий. При этом в данном философском направлении категория жизни достаточно неопределенна и допускает многочисленные варианты понимания от определения жизни как воли к власти (Ф Ницше), жизненного порыва (А. Бергсон), до ее понимания как потока переживаний (Г. Зиммель). В трактовке категории жизни проявляется одна из особенностей этого направления философии попытка сочетания философской рефлексии с конструктивными идеями естествознания.

Философия жизни изначально была нацелена на критическое переосмысление всей прошлой философии, исходя из примата жизни над истиной. При этом утверждалось, что как нет ни одной безусловно ценной истины, так нет и ни одной безусловно истинной ценности. Истина — лишь

51

одно из средств, ступень  в процессе актуализации ценностей, создаваемых нашей волей. При таком понимании гносеология и онтология обретали смысл лишь в своей соподчиненности с этикой. Интеллект в философии жизни выступает как орудие воли, а познание — как специфическое проявление воли к власти. Конечной целью человека является не истина, польза, красота,благо, а сама жизнь.

Жизнь в данном философском  направлении трактуется как единственная цель воли. При этом идея прогресса, как идея совершенствования жизненных  форм, отвергается, заменяясь идеей  воли к власти, понимаемой в том  числе и как методологический принцип истолкования процессов становления жизни.

Жизнь, являясь творческим процессом, бесконечно разрушает уже  ставшее.

Специфика жизни, как  бесконечно становящегося, исключает  возможность ее адекватного познания. Отсюда антисциентизм представителей философии жизни: научное знание трактуется ими только как практически-утилитарное, рецептурно-целесообразное. Схватить суть жизни можно не при помощи логических рассуждений— понятий, категорий, рассудочной деятельности, а благодаря интуиции, символизации, иррациональным прозрениям. Познать жизнь — значит не объяснить ее, а понять, почувствовать погрузившись в ее становление и изменение. Разум, язык только скрывают истинное звучание жизни. Культура же, связанная с рациональным оформлением жизненной стихии, требует, прежде всего, словесной фиксации, и, следовательно, должна стать предметом критической философской рефлексии, в первую очередь. Такая ориентация ставила в центр интересов данного направления вопросы культурного бытования языка, мифа, символа, что с особой силой проявилось в творчестве Ф.Ницше.