Стратегия непрямых действий в новом облике

Исторические аналогии не всегда уместны. И все же нельзя не отдать должное русским, советским  полководцам: они находили выходы из самых, казалось бы, безнадежных положений, могли переломить ход военных  событий, навязать свою волю сильному противнику. Так, в условиях стабильного позиционного фронта в Первую мировую войну при равном соотношении в силах и средствах с противником командующий Юго-Западным фронтом генерал А.А. Брусилов в 1916 году добился внезапности нанесения удара применением новых форм оперативного маневра, благодаря чему был успешно осуществлен прорыв укрепленных позиций путем одновременного наступления на широком фронте "со штурмом четырех участков общим протяжением 60–80 верст" (Стратегический очерк войны 1914–1918 гг. ч. V. С. 109). Глубина продвижения фронта составила около 100 км.

Особенно высокое полководческое мастерство потребовалось от советских  военачальников во время Великой  Отечественной войны, чтобы остановить вал фашистской агрессии, докатившийся до берегов Волги, и добиться разгрома сильнейшего врага. Ставка немецко-фашистского  командования на "танковую мобильность", "шлиффеновские канны" приносила немцам стратегический результат, пока не была выработана соответствующая контрстратегия активных наступательных действий советской стороной. Рефлективное управление поведением противника достигалось проведением советским командованием комплекса взаимосвязанных по цели, месту и времени мероприятий, направленных на то, чтобы сорвать планы противника, дезинформацией, маскировкой и обманом, ложными демонстративными действиями, сохранением в тайне замыслов на проведение операции навязать врагу свою волю.

Такое искусство постигалось  далеко не сразу. В начальный период войны (1941–42), чтобы ввести противника в заблуждение, фронты обычно наносили большое число дробящих ударов (в Смоленском сражении: Западный фронт – четыре – шесть, Резервный – три-четыре, Брянский – четыре-пять удара; в контрнаступлении под Москвой: Калининский фронт – три-пять, правое крыло Юго-Западного фронта – три–четыре, Западный фронт – до 10 ударов). Однако это приводило к обратному результату – распылению сил и средств, и противнику часто удавалось раскрывать замысел операции.

Положение изменилось после  выхода директивного письма Ставки ВГК  от 10 января 1942 года. Число ударов в  наступательных операциях фронтов  сократилось: летом и осенью 1942 года – до двух–трех, а в 1943 году –  до одного–двух ударов. Например, в  контрнаступлении под Курском Западный, Центральный и Степной фронты наносили по одному удару, Брянский и  Воронежский фронты – по два удара.

В операциях 1944–1945 годов  фронты наносили обычно один–два, а  иногда (1-й Белорусский фронт  в Висло-Одерской и Берлинской операциях) – три удара. При прорыве обороны на двух-трех направлениях форма оперативного прорыва представляла собой фронтальные удары с последующим двухсторонним охватом и обходом определенной группировки противника и развитием удара частью сил или главными силами в глубину (Бобруйская, Львовско-Сандомирская операции) либо фронтальные удары на всю оперативную глубину в целях дробления противостоящей группировки противника (1-й Белорусский фронт в Висло-Одерской операции).

В стратегических наступательных операциях, проводимых группой фронтов, как правило, одновременно наносилась серия ударов (Сталинградской –  семь, Белорусской – шесть, Висло-Одерской – четыре, Берлинской – шесть). Серия сильных ударов затрудняла противнику не только парирование их имеющимися резервами, но и определение места и значения каждого из них. Опыт войны показал, что сокрушение фронта обороны противника на стратегическом направлении достигалось в полосе 450–700 км и более при нанесении нескольких мощных ударов, которыми захватывалось от 15 до 30% активного фронта вооруженной борьбы, что не давало врагу маневрировать. Разгром крупной группировки противника на одном из стратегических направлений вел к овладению его силами на других, что позволяло успешно проводить ряд последовательных операций, сокрушая тем самым огромную часть и даже весь стратегический фронт обороны врага.

Безусловно, вооруженные  силы США ныне достигли такого уровня развития, что способны решать задачи глобального размаха. И все же в их стремлении диктовать свою волю везде и всюду содержатся элементы стратегического авантюризма, направленного  на устрашение вероятного противника. Расчет делается по аналогии с проведением  двух противоиракских военных кампаний, где другая сторона была технически обессилена длительной изоляцией и блокадой. Но в мире есть государства, обладающие немалым военным потенциалом и способностью мобилизовать свои оборонные усилия, чтобы достойно противостоять сильному противнику, как это не раз бывало в прошлом.

                                                             Вывод

В заключении хотелось бы сказать слова маршала победы Жукова Георгия Константиновича, которого отличало умение твердо и настойчиво проводить в жизнь принятые решения, огромная воля и мужество в отстаивании своих предложений и решений:

«Самый страшный враг рационального  военного искусства - это шаблон и  догматизм».

 Главная суть жуковского  полководческого искусства - в  творчестве, новаторстве, оригинальности, а следовательно, в неожиданности решений и действий для противника. Например, Георгий Константинович в целом высоко оценивал способности германского командования, но вместе с тем отмечал его приверженность к шаблону. Так, под Курском формально наносились эффективные фланговые удары с целью окружить и уничтожить главные группировки советских войск. Но в действительности это получались лобовые удары против самых сильных группировок наших войск. Как говорил Жуков на разборе учения в БВО в 1957 г., могли быть совсем другие результаты, если бы немцы главный удар нанесли по основанию клина с целью выхода в тыл наших основных группировок, развернутых фронтом на север и юг.

Подводя итоги рассмотренному, отметим, что концепция стратегии непрямых действий от одной локальной войны к другой все более обогащается, приемы обмана и применения военных хитростей становятся все более изощренными. Особенно явственно это проявляется в структуре построения операции. Если ошеломляющим в войне в зоне Персидского залива (1991) было проведение длительной (38–дневной) воздушно-огневой кампании без участи сухопутной группировки войск, то в операции "Шок и трепет" (2003) наземная фаза операции началась одновременно с нанесением ударов с воздуха

                   Список использованной литературы

1.Лиддел-Гарт Б. Стратегия непрямых действий. - М., 1957.

2.Конрад Н.И. Синология. — Л., 1977

3.Журнал "Военная мысль" (№ 9 за 2006 г.) статья И.Н. Воробьева  и В.А. Киселева 

4.Журнал "Военная мысль" (№ 6 за 2011 г.)