Плановая экономика: теоретические основы и сущность

Так, волевым порядком был осуществлен перелом власти, возврат к методам «военного коммунизма», перестройки экономики страны на путях индустриализации и коллективизации. Для первого необходимо было резко усилить хозяйственную вертикаль власти, особенно Госплан, централизованное планирование, для второго – силовые структуры, в частности НКВД, способные насильственно загнать крестьян в колхозы и совхозы. И то, и другое было не просто «шоковой терапией», а чудовищной встряской страны и общества с главной целью – поставить их в полное подчинение, под полный контроль одного хозяина-диктатора. Как и в годы «военного коммунизма», использовались чрезвычайные военные и мобилизационные методы принуждения. Реальным собственником средств производства стала новая советская номенклатура, особенно высшие партийные и министерские чиновники, а также директора заводов. Они, по существу, и поделили между собой всю советскую экономику.

С самого начала планы  носили директивный характер и содержали  явно завышенные задания, которые и  не могли быть выполнены. Однако сразу  же была введена система постоянной фальсификации всей отчетности на базе так называемых сопоставимых цен 1926/27 года, включая практику приписок в «социалистическом соревновании». Все это позволяло «рапортовать» о достигнутых успехах. Объем отчетной продукции вздувался и за счет оценки новой продукции в ценах освоения, включения в итог потерь и других элементов. В целом темпы роста промышленного производства в 30-х годах завышались более чем в два раза, национального дохода – почти в 2 раза.

Критерием оценки стало  не удовлетворение конкретного спроса, не оптимальное использование ресурсов, а выполнение и перевыполнение планов, точнее – мнение начальства на этот счет. Приоритет наращивания валовой продукции, ее количества, темпов роста вообще, то есть экстенсивного типа производства, насаждался сверху, всячески поощрялись и поддерживались стахановские, изотовские и иные движения рекордсменов. Им создавались тепличные условия, чтобы потом объявить их примером для подражания.

Особую поддержку получила тяжелая промышленность. Более 90% промышленных капиталовложений направлялись в группу «А», ее доля стала быстро расти. При этом строились предприятия не оптимальных, а прежде всего крупных и даже гигантских размеров. Многие из них были плохо управляемыми нерыночными монстрами, но зато их было легче держать под контролем из центра.

Из ранней работы Ленина был извлечен «закон преимущественного  роста производства средств производства», согласно которому везде и всегда темпы роста производства машин  и сырья должны обгонять темпы роста производства предметов потребления. Для Сталина сталь поэтому стала конечным и приоритетным продуктом, а хлеб – промежуточным и не столь уж важным. Личное потребление населения, вся социальная сфера общества существовали и развивались исключительно по остаточному принципу финансирования.

Прибыль, рыночные отношения спроса и предложения рассматривались как пережитки капитализма. Цены на продукцию устанавливались административным путем, причем искусственно занижались цены на продукцию именно тяжелой промышленности для стимулирования спроса на нее. В результате возник дефицит товаров народного потребления, и уже в 1929 г. были введены карточки на ряд продуктов. Люди вынуждены были покупать не то, что им нужно, а то, что есть в продаже. Широкомасштабная индустриализация вызвала невиданный приток малоквалифицированной рабочей силы из села в город, в промышленность. Качество выпускаемой продукции не шло ни в какое сравнение с конкурентоспособной продукцией в странах с рыночной экономикой.

А на селе развернулась гигантская по своему размаху насильственная коллективизация 25 млн. крестьянских хозяйств. Но поскольку крестьяне оказали сопротивление, против них были использованы помимо общего административного давления два рычага прямого геноцида: раскулачивание и искусственная организация голода в 1932 году. В процессе раскулачивания («лишенцы») или отправлено в ГУЛАГ («зэки») не менее 5 млн. самых работящих и квалифицированных крестьян. Вместе с акциями организации голода это привело к гибели примерно 10 млн. человек при вполне достаточном урожае и значительном экспорте зерна.

Сталин сосредоточил в своих руках абсолютную власть и мог распоряжаться всеми  ресурсами страны и ее народом. Как  пишет Р. Медведев, «на протяжении последних 15 лет своей жизни Сталин обладал такой властью, какой  не обладал ни один из русских царей  и ни один из диктаторов последнего тысячелетия».

Тем не менее, производство в стране росло, жизненный уровень населения после снижения в начале 30-х годов также стал повышаться и перед войной плановая система обеспечивала довольно сносную реальную зарплату, сносный товарный набор для семьи, что вместе с отсутствием безработицы, почти бесплатным образованием и медицинским обслуживанием создавало у многих впечатление достигнутого достатка и чувство удовлетворения.

Период зрелого  социализма. Сталинизм вызвал такое перенапряжение сил всего общества, что всего через несколько месяцев после смерти диктатора новое руководство СССР было вынуждено «ослабить гайки». В 1953 г. советская экономика вступила в четвертый период – период зрелого социализма и относительной стабильности. Он продолжался до середины 80-х годов.

Для этого периода  характерен отход советского руководства  от наиболее одиозных проявлений сталинизма – массовых репрессий, жестокой эксплуатации всего населения, закрытости от внешнего мира и др. Стал постепенно повышаться уровень жизни населения благодаря снижению нормы производственного накопления до 20 – 23% и выделению больших ресурсов на развитие потребительского сектора и жилищное строительство. Ускорилось научно-техническое развитие, причем не только в сфере ВПК и связанных с ним производств, но и в других секторах экономики. Наиболее отсталой частью советского народного хозяйства по-прежнему оставалось колхозно-совхозное сельское хозяйство, которое было не в состоянии «прокормить» население, несмотря на огромные капиталовложения в аграрный сектор.

Длительный, протяженностью в три десятилетия, период зрелого  социализма не был однороден и  фактически вобрал в себя несколько  этапов экономического развития.

С середины 50-х до середины 60-х годов, в период правления Н. С. Хрущева, быстро росли новые отрасли промышленности, связанные с научно-техническим прогрессом (химия, атомная энергетика, авиакосмическая промышленность и др.), а также отрасли потребительского сектора. В эти годы была выдвинута Программа строительства коммунизма, которая предусматривала создание основ коммунистического общества в СССР к 1980 г. (под термином «коммунизм» советские идеологи понимали особое бесклассовое общество, свободное от социальных и материальных противоречий и объявленное конечной целью развития человечества). Но уже в это время народное хозяйство столкнулось с исчерпанием ресурсной базы и потребностью в переходе к интенсивному типу развития. На рубеже 50 – 60-х годов в научной печати началась дискуссия о «совершенствовании методов социалистического планирования». В центре дискуссии стоял вопрос о такой системе плановых показателей, которая сочетала бы в соблюдение общегосударственных интересов с инициативой и относительной самостоятельностью предприятий. Некоторые ученые, например В. Новожилов, обращались к опыту НЭПа в части работы государственных предприятий в рыночных условиях. Обсуждались и проблемы долгосрочной государственной экономической стратегии, например роли науки и техники в экономическом развитии. Эти дискуссии подготовили почву для начавшихся позднее реформ. Однако непосредственно в годы правления Хрущева реакцией на экономические трудности были не всегда продуманные реорганизации системы управления и шумные, но кратковременные кампании (например, «химизация народного хозяйства»).

Экономические реформы 60 – 80-х годов. После того как Л. И. Брежнев сменил Хрущева на посту руководителя КПСС и фактически руководителя СССР, в середине 60-х годов по инициативе тогдашнего главы правительства А. Н. Косыгина была предпринята попытка придать импульс социалистической экономике путем расширения хозяйственной самостоятельности предприятий и введения отдельных элементов рыночного механизма. Новая «система планирования и экономического стимулирования» получила название «хозрасчет предприятий». Концепция «косыгинской реформы» была разработана профессором экономики из Харьковского университета Е. Либерманом.

Хозрасчет был попыткой дополнить централизованное государственное планирование инициативой и некоторой самостоятельностью предприятий. Предприятие было выделено в относительную самостоятельную производственно-хозяйственную единицу, получившую в оперативное управление производственные фонды, что юридически было оформлено в Законе о предприятии. Было снижено число плановых заданий, и многие из них приобрели стоимостную форму. Это повысило роль цен в экономике, потому что теперь государство с помощью надбавок к ценам получило возможность стимулировать предприятия к выпуску высококачественной и технически прогрессивной продукции. (Но на практике этот механизм не работал. Предприятия стремились к выполнению плана в стоимостном выражении за счет использования более дорогого сырья и материалов или за счет повышения материалоемкости продукции. Вот почему советские изделия, выпущенные в 60 – 70-е годы, отличаются чрезмерным весом и габаритами.)

Большее значение сыграла  возможность оставлять часть  выручки предприятия для премирования работников. Кроме того, предприятия  получили разрешение на самостоятельную  реализацию сверхплановой продукции, выручка от которой также оставалась в их распоряжении.

«Косыгинская реформа» ускорила рост производства, повысила качество и расширила ассортимент  продукции. Вторую половину 60-х годов  считают «золотым веком» советской  экономики. Тогда СССР имел реальную возможность плавно, без потрясений перейти к «рыночному социализму». Теоретическая база «рыночного социализма» к тому времени была уже хорошо разработана советскими и особенно зарубежными учеными, например в Чехословакии. Впоследствии на путь «рыночного социализма» вступил Китай, успешно реализуя стратегию сочетания плановых и рыночных начал. В нашей же стране из-за сопротивления партийно-бюрократического аппарата, опасавшегося утраты контроля над экономикой, «косыгинская реформа» была свергнута через несколько лет.

В 70-е годы советская  экономика получила возможность  сохранить экстенсивный тип развития, то есть расширяться путем использования  все большего объема ресурсов. Эта  возможность возникла благодаря  неожиданному скачку мировых цен  на нефть и резкому увеличению доходов СССР от экспорта энергоносителей. Приток нефтедолларов позволил временно компенсировать падающую эффективность экономики, низкое качество продукции и сокращение сельскохозяйственного производства путем массированного импорта зарубежной техники, товаров народного потребления и продовольствия. Впоследствии это время было названо «эпохой застоя».

Однако и руководство  страны, и общественность были встревожены  замедлением темпов роста и нарастающим  отставанием от ведущих зарубежных стран, особенно в области научно-технического прогресса. Со стороны руководства выдвигались инициативы «совершенствования системы планирования», то есть на деле пересмотра набора плановых показателей, и перераспределения капиталовложений. Научная общественность, несмотря на цензурные ограничения, разрабатывала теории, которые позволяли отойти от примитивных методов планирования и ввести рыночные элементы в практику управления экономикой. Большинство этих теорий предусматривали известную степень «автономности» предприятий и вообще экономических процессов. Но именно это обстоятельство порождало крайне негативное отношение государственного руководства к исследованиям такого рода. В частности, так и не получили практического применения в СССР работы единственного советского лауреата Нобелевской премии (1975 г.) по экономике Л. Канторовича, посвященные использованию математических методов в народном хозяйстве.

К середине 80-х годов  советская экономика столкнулась  с полным исчерпанием возможностей наращивания производства за счет дополнительного вовлечения природных, трудовых и иных ресурсов, а также с падением доходов от экспорта нефти и газа. Резко усилилось отставание от США и других развитых стран не только по эффективности и интенсивности производства, жизненному уровню, но и по другим важным народнохозяйственным показателям – валовой продукции и темпам роста. Особенно тревожным стало отставание от США в научно-технической и военной областях. СССР потерял положение второй экономической державы мира, уступив это место Японии. Необходимость глубоких реформ в СССР стала очевидной.

Крах советской экономики на рубеже 80 – 90-х годов

Смена руководства страны в середине 80-х годов открыла  путь для назревших перемен. М. С. Горбачев провозгласил политику «перестройки». Новый экономический курс сложился не сразу, потому что верхушка советского общества не имела четкой концепции реформ. В 1985 – 1986 гг. предпринимались хаотические, не увязанные друг с другом попытки придать импульс экономике путем более строгого контроля над качеством наведения порядка на производстве, укрепления дисциплины поставок и финансовых расчетов, ускоренного развития машиностроения. Для этого проводились шумные кампании – борьба с пьянством, введение «госприемки» (замена ведомственного контроля за качеством независимым общегосударственным контролем) и «ускорение». Эти кампании не давали желаемых результатов: импульсы и нововведения отторгались советской системой. В 1986 – 1987 гг. М. С. Горбачев выступил с инициативой более глубоких экономических и политических перемен.

Перестройка экономики. Был существенно ослаблен контроль государства за текущей хозяйственной деятельностью предприятий. Им было предоставлено значительно больше прав в определении объема, ассортимента продукции и цен на нее. Для поощрения смены руководящих кадров на производстве на многих предприятиях была введена выборность руководителей. Впервые официально заговорили о сверхмонополизации советской экономики и необходимости конкуренции. С целью передачи «высоких технологий» из ВПК в гражданское производство была провозглашена программа военной конверсии.

Многим предприятиям было разрешено самостоятельно выходить на внешний рынок. Тем самым был  разрушен один из важных догматов советской  экономической идеологии – государственная  монополия внешней торговли. Но поскольку валютный курс был совершенно оторван от соотношений внутренних и мировых цен и не мог применяться для реальных коммерческих расчетов, правительству пришлось ввести поправки к курсу – «дифференцированные валютные коэффициенты» (ДВК). Они обеспечивали коммерческую рентабельность внешнеторговых операций. Однако искаженность стоимостных показателей в советской экономике была настолько велика, что потребовалось установить 3 тыс. различных ДВК! На практике это означало, что почти для каждого товара, обращавшегося во внешней торговле СССР, применялся индивидуальный валютный курс.