Таможенный налог

Уголовное уложение 1903 г. в отличие от Уложения о наказаниях проводило резкую грань между взяточничеством и другим видом корыстного должностного преступления - лихоимственными сборами. При лихоимственном сборе виновное должностное лицо не принимает и не требует никакой противозаконной мзды за свои служебные действия, а прямо взимает неустановленные поборы под предлогом обращения их в государственную или общественную кассу или под предлогом следующих ему по закону поступлений.

Уголовное уложение признавало преступлением и такого рода поведение служащего, как: вступление в запрещенные по роду его службы имущественные сделки, производство запрещенных или не разрешенных по роду службы промысла, торговли или «иного занятия имущественного свойства или частного поручения» (ст.682); участие от своего имени, от имени своей жены или через подставное лицо в каком-либо предприятии, производстве торгов, подрядов, поставках или ином имущественном договоре, за которыми служащий обязан наблюдать, надзирать и т.п. (ст.683).

Своеобразно в  российском законодательстве решался  вопрос об ответственности за дачу взятки (лиходательство). Такие действия рассматривались как преступные по Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., но ответственность дифференцировалась в зависимости от ряда обстоятельств (ст.412). При этом принимались во внимание: характер действий должностного лица, за которые давалась взятка, имело ли место вымогательство или взятка давалась по собственному побуждению, а также настойчивость, проявленная взяткодателем в «обольщении служителей правительства».

Наиболее сурово карались лиходатели, «которые будут  стараться предложением взяток или иными обещаниями, или же угрозами побудить должностное лицо к уклонению от справедливости и долга службы, и не взирая на его отвращение от того, будут возобновлять сии предложения или обещания». Напротив, лица, согласившиеся дать взятку лишь вследствие вымогательства, требований или настоятельных и более или менее усиленных просьб должностного лица, за свою «противозаконную уступчивость и недонесение о том, как бы следовало, начальству» подвергались лишь строгому выговору в присутствии суда.

В ст. 413 Уложения 1845 г. предусматривалась ответственность лиходателей, склоняющих должностное лицо похитить, скрыть, истребить принадлежащие к делам бумаги или учинить в них подлог. Фактически здесь шла речь о подстрекательстве должностных лиц к похищению документов или их подлогу, и лиходатели подвергались высшим мерам наказания, предусмотренным Уложением за подлог или похищение документов.

Что же касается наказуемости лиходательства как самостоятельного деяния, то после решения Государственного Совета от 27 декабря 1865 г., предусматривавшего, что уголовное преследование взяткодателей приводит к невозможности изобличения взяткополучателей, она была исключена.

В Уголовном  уложении 1903 г., в ст. 149 говорилось об ответственности лица, давшего взятку, за склонение или попытку склонения таким путем служащего к совершению преступления. Однако, если наказание за преступление, совершенное подкупленным служащим, было более суровым, чем предусмотренное ст. 149, лицо виновное в даче взятки, наказывалось как соучастник учиненного служащим преступного деяния. Особо была предусмотрена ответственность, за попытку склонить члена сословного или общественного собрания к подаче голоса в пользу свою или другого лица (ст. 150).

Резкий рост взяточничества в связи с поставками и военными заказами, сделками с недвижимостью XX века, особенно в период русско-японской, а затем и первой мировой войны, вызвали крайнюю необходимость, в усилении ответственности за получение взяток, так и отказе от начала ненаказуемости за дачу взятки.

14 апреля 1911 г.  министр юстиции И.Г. Щегловитов  внес в Государственную Думу развернутый законопроект «О наказуемости лиходательства». Этот проект исходил из взгляда на дачу взятки как на самостоятельное преступление, нарушающее принцип безвозмездности служебных действий, и полагал объявить ее наказуемой независимо от будущей деятельности взяткополучателя. Лиходательство уже в качестве платы за прошлую деятельность должностного лица предлагалось считать преступным лишь при неисполнении им служебной обязанности или злоупотреблении властью. Однако данный законопроект рассмотрен не был.

Положения законопроекта  о наказуемости лиходательства были в значительной степени реализованы лишь в Законе от 31 января 1916 г., принятом в порядке чрезвычайного законодательства [31, с. 221]. Существенно повышалось наказание за мздоимство и лихоимство, в частности, в случаях, когда они были учинены по делам, касающимся снабжения армии и флота боевыми, продовольственными и иными припасами, пополнения личного состава и вообще обороны государства, а также железнодорожной службы. Эти же обстоятельства усиливали ответственность за лиходательство, которое объявлялось безусловно наказуемым.

Закон от 31 января 1916 г. не признавал преступлением  вручение подарка должностному лицу в порядке благодарности, без предварительной о том договоренности за совершенное деяние без нарушения должностным лицом служебных обязанностей. Однако получение служащим-мздоимцем такого подарка по-прежнему считалось преступлением.

Характерной особенностью режима уголовной ответственности  за служебные преступления в дореволюционной России была система так называемой административной гарантии. Суть ее состояла в том, что для возбуждения уголовного преследования против должностного лица необходимо было согласие начальства, которое к тому же решало вопрос о предании обвиняемого суду или прекращении уголовного дела. Административная гарантия была закреплена в Своде законов 1832 г., а затем и в Судебных уставах 1864г.

Многие специалисты  выступали за отмену административной гарантии. Н.В. Муравьев писал, что административная гарантия «несправедлива потому, что деятельность закона и правосудие суда обеспечиваются только равенством их для всех, а следовательно, и для лиц, облеченных должностной властью. Она не нужна потому, что чиновника преступного его начальство не может и не должно укрывать даже во имя своей административной независимости и своих административных интересах, а невинного сумеет отличить, без постороннего вмешательства сам суд, снабженный для этого всеми средствами человеческого ведения и разумения» [31, с.223].

Любопытна аргументация сторонников сохранения административной гарантии. Так, в заключении на проект Уголовного уложения, подготовленном Министерством внутренних дел в 1896 г. за подписью министра И.Л. Горемыкина, подчеркивалось, что данный порядок необходим «как для ограждения прав служащих, так и в интересах самой службы. Должностные лица административных ведомств, в особенности чины полиции, поставленные в непосредственные отношения к населению, весьма часто добросовестным исполнением своего долга по предупреждению и пресечению разного рода правонарушений, приобретают себе врагов в среде нарушителей закона и подвергаются их мести. Самое употребляемое в подобных случаях орудие мести составляет донос или обвинение должностного лица в совершении, посредством злоупотребления своим служебным положением...преступных деяний... С устранением участия начальства в разрешении подобных дел, вследствие подчинения их общему порядку судопроизводства, всякое обвинение и жалоба частных лиц будут служить законным поводом для возбуждения следствия...» [36, с.31].

Октябрьская революция 1917 г. привела, в частности, к слому  старого государственного механизма  и отмене всего дореволюционного законодательства. Но, обращаясь и к декретам советской власти, и к первым советским уголовным кодексам, нетрудно заметить, что идеи дореволюционных правоведов отнюдь не были преданы абсолютному забвению. И поныне сохраняют научную ценность исследования самой сути преступлений по службе государственной и общественной, и конкретных видов этих преступлений (например, взяточничества). Тонкий юридический анализ различий между отдельными видами служебных преступлений, в том числе взяточничества и других корыстных служебных преступлений, дифференциация различных видов взяточничества и др. В исследованиях старых русских юристов и в законопроектных работах того времени привлекают внимание основательность, всесторонность и глубина юридического анализа, широкое использование памятников истории права, современного и зарубежного законодательства и литературы, четкость изложения мысли, живой и образный русский язык.

1.2. Законодательство о служебных преступлениях

советского периода истории России

Уже в первых декретах Советской власти нередко  встречается упоминание о преступлениях должностных лиц, и называются отдельные их виды. В Инструкции Народного комиссариата юстиции от 19 декабря 1917 г. «О революционном трибунале, его составе, делах, подлежащих его ведению, налагаемых им наказаниях и о порядке ведения его заседаний» при определении подсудности революционного трибунала отмечались дела лиц, «которые пользуются своим положением по государственной или общественной службе, чтобы нарушить или затруднить правильный ход работ в учреждении или предприятии, в котором они состоят или состояли на службе (саботаж, сокрытие или уничтожение документов или имущества и т.п.)», и лиц, « которые, пользуясь своим общественным или административным положением, злоупотребляют властью, предоставляемой им революционным народом » [34, с.249].

Важно отметить, что в этом нормативном акте в известной мере определен объект служебных преступлений — «правильный ход работ в учреждении или предприятии».

О злоупотреблении  властью лиц, пользующихся своим  общественным или административным положением, говорит и постановление  Кассационного отдела ВЦИК РСФСР от 6 октября 1918 г. «О подсудности революционных трибуналов». Одновременно отмечалось, что суду трибунала подлежат не только лица, совершающие преступные деяния в момент исполнения своих служебных обязанностей, но и вообще совершающие какие-либо преступные деяния с использованием в каком-либо отношении своего положения на советской службе. Вместе с ними подлежали суду и все иные лица, «входившие с ними при совершении преступного деяния в сношения или участвовавшие в нем» [14, с.24].

Весьма важную роль в становлении советского законодательства об ответственности за служебные преступления сыграл Декрет Совета Народных Комиссаров от 8 мая 1918 г. «О взяточничестве» [16, c.120].

В Декрете, прежде всего, определялся круг лиц, несущих  ответственность за получение взятки. Таковыми признавались лица, «состоящие на государственной или общественной службе», как-то: должностные лица Советского правительства, члены фабрично-заводских комитетов, правлений кооперативов и профессиональных союзов и тому подобных учреждений и организаций или служащие в таковых. Декрет, таким образом, довольно широко определил субъекта получения взятки, допуская им любого служащего. В этом Декрете впервые в советском законодательстве появилось понятие «должностные лица». Суть получения взятки была определена как принятие взятки за выполнение действия, входящего в круг обязанностей субъекта, или за содействие в выполнении действия, составляющего обязанность должностного лица другого ведомства.

Декрет «О взяточничестве»  имел обратную силу, однако согласно ст. 6 от уголовного преследования освобождались те, кто дал взятку до издания декрета, но в течение трех месяцев со дня его издания заявили судебным властям об этом преступлении.

Данное положение  было одной из первых поощрительных  норм в советском уголовном праве и получило дальнейшее развитие в последующем Декрете СНК от 16 августа 1921 г. « О борьбе со взяточничеством», внесшим некоторые изменения в Декрет от 8 мая 1918 г. В статье 4 Декрета от 16 августа 1921 г., устанавливалось, что «лицо, давшее взятку, не наказывается, если оно своевременно заявит о вымогательства взятки или окажет содействие раскрытию дела о взяточничестве» [14, с.27].

Другие виды служебных преступлений до принятия Уголовного кодекса РСФСР 1922 г. не получили столь детальной регламентации как взяточничество, но упоминание о них также встречается в законодательных актах революционного правительства. Здесь следует упомянуть Декрет СНК РСФСР от 21 октября 1919 г. «О борьбе со спекуляцией, хищениями в государственных складах, подлогами и другими злоупотреблениями по должности в хозяйственных и распределительных органах», где, пожалуй, впервые использовано понятие «должностные преступления», в числе которых названы хищения, подлоги, неправильная выдача нарядов, участие в спекуляции в той или иной форме, получение взятки. [34, с. 258]. Эти же виды должностных преступлений были указаны в Декрете ВЦИК РСФСР от 18 марта 1920 г. « О революционных трибуналах». Кроме того, к подсудности революционных трибуналов были отнесены дела о явном дискредитировании власти советскими работниками [34, с.263].

Вводится уголовная  ответственность служащих и за небрежное  исполнение своих обязанностей. В частности, в Декрете ВЦИК РСФСР от 20 марта 1920 г. «О революционных военных железнодорожных трибуналах» говорится об ответственности железнодорожных служащих не только за умышленное неисполнение служебных обязанностей, но и за «явное небрежное к ним отношение в случаях, имеющих для транспорта важные последствия, или при повторении упущений после двукратного взыскания в дисциплинарном порядке».

Проанализировав нормативные акты того времени, А.А. Герцензон сделал следующий вывод: «Нельзя не констатировать, что в  период 1917-1920г. Советская власть в  своих декретах и постановлениях уже дала основные понятия и принципы должностных преступлений. Более того, к 1920-1921г. уже сложилась стройная система должностных преступлений, воспринятая в последующие годы уголовными кодексами» [14, с.58].

Как следует  из вышесказанного, с 1917 и до 1922 года уголовное законодательство России не было кодифицированным. Первым кодифицированным законодательным актом был Уголовный кодекс 1922 года. Глава вторая Особенной части Кодекса, помещенная вслед за главой «Государственные преступления», называлась «Должностные (служебные) преступления» и включала в себя 14 статей, содержащих развернутое описание признаков таких преступлений, как: злоупотребление властью (ст.105), превышение власти (ст.106), бездействие власти (ст.107), халатное отношение к службе (ст. 108), дискредитирование власти (ст.109), постановление неправосудного приговора (ст.111), незаконное задержание, незаконный привод, принуждение к даче показаний при допросе (ст.112), присвоение денег или иных ценностей (ст.ИЗ), получение взятки (ст.114), провокация взятки (ст.115), служебный подлог (ст.116), разглашение сведений, не подлежащих оглашению (ст.117), непредставление в срок необходимых сведений, справок, отчетов и т.п. (ст.118).