Рекомендации по выбору пути выхода из кризисного положения

 

Частная медицинская практика —  это оказание медицинских услуг  медицинскими работниками вне учреждений государственной и муниципальной  систем здравоохранения за счет личных средств граждан или за счет средств организаций в соответствии с заключенными договорами (ст. 56 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан).

 

Как видим, в первом случае отношения, связанные с частной практикой, находятся в области публично-правового  регулирования, во втором — частная практика представляет собой объект частно-правового регулирования.

 

Таким образом, не определив сущность понятия "частная практика" применительно  к арбитражному управлению, разработчики законопроекта так и не решили проблему правового статуса арбитражного управляющего. Полагаем, суть проблемы кроется в определении доминирующего способа и метода правового регулирования поведения арбитражного управляющего.

 

Обращая внимание на серьезное качественное различие в сочетаниях правовых средств при централизованном и децентрализованном методах правового воздействия, С.С. Алексеев отмечает, что в первом случае механизм правового регулирования "крутится" вокруг позитивных обязанностей и состоит из цепочки: обязывающие юридические нормы — относительные правоотношения — реализация юридических обязанностей (субъективное право сводится к праву требования, исполнения обязанности). При децентрализованном регулировании вступают в действие дозволения, запреты и их многообразные сочетания, центральным звеном регулирования в сложных комплексах юридических средств выступает субъективное право, не сводимое только к праву требования, а имеющее собственное положительное содержание, которое должно реализоваться на завершающей стадии механизма(*9).

 

Поведение арбитражного управляющего определяется сочетанием позитивных обязываний (норм, предписывающих определенное поведение) и дозволений, поскольку при исполнении своих обязанностей арбитражный управляющий ориентирован на соблюдение разнонаправленных "чужих" интересов (интересов должника, кредиторов и общества) и достижение целей и задач процедур банкротства.

 

В основе реализации полномочий арбитражного управляющего лежит децентрализованное правовое регулирование, метод координации. Основным материально-правовым средством, используемым арбитражным управляющим, является гражданско-правовой договор (особенно в ходе внешнего управления и конкурсного производства). Осуществление полномочий по организации деятельности кредиторов (созыв и проведение собрания кредиторов, ведение реестра требований кредиторов и др.) обусловлено разобщенностью кредиторов и необходимостью координировать их усилия для удовлетворения их требований к должнику, что в плане правовой квалификации близко к совершению действий в чужих интересах без поручения. Организационная функция управляющего, таким образом, не предполагает руководства лицами, участвующими в деле о банкротстве. Арбитражному управлению не присуща регулятивная функция, поскольку он не устанавливает правила поведения иных лиц, напротив, свои полномочия (например, связанные с реализацией плана внешнего управления) он реализует в заданном собранием кредиторов направлении, учитывая при этом интересы должника. Функция руководства при проведении процедур внешнего управления и конкурсного производства присуща арбитражному управляющему только по отношению к работникам должника(*10), при этом стимулирующее воздействие на эффективность труда имеет ограничения, связанные с регулированием фондов потребления должника со стороны собрания кредиторов. Контрольные полномочия арбитражного управляющего реализуются преимущественно посредством процессуально-правовых средств, с помощью обращений в арбитражный суд с заявлениями и ходатайствами.

 

Отметим, что арбитражный управляющий  является основным, но не единственным субъектом управления в организованной системе банкротства. Отдельные функции управления выполняются собранием кредиторов (планирование, контроль), комитетом кредиторов (организация, контроль), должником (организация), федеральными органами исполнительной власти при банкротстве отдельных категорий предприятий-должников, Банком РФ (при банкротстве кредитной организации). Особое положение в системе банкротства занимает арбитражный суд, реализация контрольной функции которого, осуществляемой в рамках правосудия с использованием дискреционных полномочий, также призвана обеспечивать управление всей системой банкротства.

 

Таким образом, частная практика в  сфере арбитражного управления представляет собой профессиональную деятельность в рамках управления системой банкротства, необходимую, прежде всего, для координации всех элементов системы банкротства в целях максимального удовлетворения требований кредиторов за счет имущества должника. Указанная профессиональная деятельность реализуется арбитражным управляющим в рамках судебного дела о банкротстве посредством осуществления социально значимых полномочий в интересах широкого круга лиц (должника, кредиторов и общества), при этом сам арбитражный управляющий не является носителем публичного интереса. В этом смысле профессия арбитражного управляющего по своей правовой природе близка к профессии адвоката, статус которого определен законодателем в п. 1 ст. 2 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации": адвокат является независимым профессиональным советником по правовым вопросам и не вправе вступать в трудовые отношения в качестве работника, за исключением научной, преподавательской и иной творческой деятельности, а также занимать государственные должности.

 

Еще ряд моментов, связанных с правовым положением арбитражного управляющего, обращает на себя внимание в законопроекте.

 

Во-первых, существенно изменен  порядок утверждения арбитражного управляющего. В выборе утверждаемой судом кандидатуры арбитражного управляющего более не участвуют должник и кредиторы (представитель собрания кредиторов). СРО предоставляет список кандидатур (от одного до трех человек) арбитражному суду, который обязан утвердить кандидатуру, занимающую более высокую позицию в данном списке кандидатур. Должнику и кредиторам обеспечивается лишь свободный доступ к проведению процедуры отбора внутри СРО, причем правовые последствия участия указанных лиц в так называемом отборе и учет их мнений не установлены. Видимо, предполагается, что должником будет управлять некий "коллективный разум" в виде СРО, в связи с чем кредиторам достаточно выбрать саму СРО, личность же управляющего не имеет значения. А между тем в науке управления объектом пристального внимания ученых является именно личность управляющего (субъекта управления), оцениваемая с точки зрения не только профессиональных знаний, но и особенностей характера — управляющему должны быть присущи качества лидера, коммуникативность, способность работать в команде, оригинальность, нестандартность мышления при выборе вариантов выхода из кризиса. Очевидно, что и должник и кредиторы заинтересованы в утверждении кандидатуры, обладающей совокупностью всех перечисленных свойств, тем более если такое лицо обладает соответствующей репутацией и уже известно кредиторам и должнику. Возложение "отбора кадров" на СРО не способствует обеспечению гарантированного баланса прав и законных интересов лиц, участвующих в деле о банкротстве, поскольку та модель СРО, которая сконструирована в законопроекте, предполагает такую степень зависимости арбитражных управляющих (моральной, материальной, профессиональной), которая позволяет СРО стать реальным хозяином положения и оказывать мощное давление на арбитражных управляющих в процессе их деятельности.

 

Во-вторых, значительно снижена  роль арбитражного суда в вопросах утверждения и отстранения арбитражных управляющих. Утверждая арбитражного управляющего, арбитражный суд руководствуется лишь формальными требованиями, предъявляемыми к кандидату: отсутствие заинтересованности по отношению к должнику и кредиторам; отсутствие задолженности по возмещению убытков, если таковые были причинены при исполнении обязанностей арбитражного управляющего; отсутствие процедур банкротства в отношении арбитражного управляющего; наличие допуска к сведениям, составляющим государственную тайну. Конкурсный кредитор, уполномоченный орган, являющийся заявителем по делу о банкротстве, а также собрание кредиторов вправе предъявить дополнительные требования к кандидатуре арбитражного управляющего, перечень которых является закрытым: образование, стаж, количество ранее проведенных процедур банкротства. Мнения иных лиц, участвующих в деле, относительно утверждаемого кандидата судом не выслушиваются и не учитываются, что идет вразрез с задачами судопроизводства, определенными ст. 2 АПК РФ, и необоснованно ограничивает действие принципа состязательности в деле о банкротстве, гарантирующего каждому лицу, участвующему в деле, право представлять доказательства, высказывать свои доводы и соображения, давать объяснения по всем возникающим в ходе рассмотрения дела вопросам (п. 2 ст. 9 АПК РФ).

 

Законопроект, как и ныне действующий  Закон о банкротстве, не предусматривает  право арбитражного суда инициативно  отстранять арбитражного управляющего. Тем самым законодатель вновь  отказывается от возложения на арбитражный суд непосредственного контроля за деятельностью арбитражного управляющего, установив возможность его отстранения только в случае заявления лицами, участвующими в деле, а также СРО, соответствующих ходатайств. Такая позиция представляется спорной(*11). Ограничение диспозитивного начала судопроизводства при рассмотрении дел о банкротстве объективно обусловлено необходимостью защиты как прав и законных интересов довольно широкого круга лиц, участвующих в деле о банкротстве, так и публичного интереса. Законопроект, равно как ныне действующий Закон о банкротстве (п. 1 ст. 25), предусматривает обширный перечень оснований отстранения арбитражного управляющего. К таковым могут быть отнесены нарушения Закона о банкротстве и Правил профессиональной деятельности арбитражных управляющих (в редакции законопроекта — федеральных стандартов), в том числе не связанные с нарушением прав и законных интересов отдельных участников дела и наличием или возможностью причинения им убытков, как-то: непредставление суду отчета о своей деятельности или неисполнение обязанности по выявлению признаков преднамеренного или фиктивного банкротства, ненадлежащее ведение управляющим реестра требований кредиторов, отказ от проведения первого собрания кредиторов, ненадлежащее извещение кредитора о дате и месте проведения первого собрания кредиторов, невключение в повестку дня первого собрания кредиторов вопроса о выборе представителя собрания кредиторов и т. д.

 

Отсутствие ходатайств лиц, участвующих  в деле (в том числе и по мотиву сложности доказывания наступления убытков), относительно отстранения арбитражного управляющего при наличии указанных обстоятельств ставит суд в двусмысленное положение: с одной стороны, он должен обеспечить надлежащее производство по делу о банкротстве (своевременность и качество процедур банкротства), c другой — принятие соответствующего судебного акта невозможно без обращения лица, участвующего в деле.

 

Изложенное позволяет сделать  следующий вывод. Правовое регулирование  общественных отношений, возникающих в связи с несостоятельностью должника, должно быть подчинено основной цели — максимально удовлетворить требования кредиторов, в связи с чем управление в системе банкротства, в том числе с помощью арбитражного суда, должно обеспечивать прежде всего баланс прав и интересов должника и кредиторов и нормальный (своевременный, надлежащий) ход процедур банкротства. Таким образом, правовое положение СРО следует подчинить специфике института банкротства. Предлагаемый законопроект, напротив, имеет существенный крен в сторону усиления роли СРО в управляющем воздействии на систему банкротства, вместе с тем намечается явное снижение управляющего воздействия со стороны арбитражного суда (в первую очередь в вопросах утверждения и контроля за деятельностью управляющего), что приведет в итоге к перекосу системы и ее дестабилизации.

 

 

 

*1) Федеральный закон от 26 октября  2002 г. N127-Ф3 "О несостоятельности  (банкротстве)" (с изменениями  и дополнениями) // СПС "Гарант". В данном акте (ст. 2) содержится  следующая дефинация: "Арбитражный управляющий (временный управляющий, административный управляющий, внешний управляющий или конкурсный управляющий) — гражданин Российской Федерации, утверждаемый арбитражным судом для проведения процедур банкротства и осуществления иных установленных настоящим Федеральным законом полночий и являющийся членом одной из саморегулируемых организаций".

 

*2) СЗ РФ. 2006. N 3. С. 335.

 

*3) Попондопуло В.Ф. Конкурсное  право: Правовое право: Правовое  регулирование несостоятельности  (банкротства): Учеб. пособие. М., 2001. С. 143.

 

*4) Семина А.Н. Баанкротство: вопросы  правоспосбности должника юридического  лица. М., 2004. С. 108.

 

*5) Денисов С.А., Егоров А.В., Сарбаш  С.В. Реабилитационные процедуры  в деле о банкротстве. М., 2003. С. 36. Аналогичную точку зрения выражает А.С. Гутникова: конкурсный управляющий, имея промежуточное положение между органом и представителем юридического лица, приближается к статусу законного представителя должника (см.: Гутникова А.С. Правовое регулирование открытия и проведения конурсного производства: Автореф. дис. ...канд. юрид. наук. М., 2004. С.6).

 

*6) Белоликов А.И. Банкротство  как способ защиты нарушенных  прав: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004. С. 14.

 

*7) Тай Ю.В. Правоые проблемы  арбитражного управления: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005. С. 45.

 

*8) Дорохина Е.Г. Проблемы предпринимательской  деятельности арбитражного управляющего // Правоведение. Известия высших  учебных заведений. 2004. N 1. С. 67-73.

 

*9) Алексеев  С.С. Право: азбука — теория  — философия. Опыт комплексного исследования. М., 1999. С. 372.

 

*10) Статья 20 ТКРФ допускает заключение трудового  договора иным лицом, нежели  работодатель, на основании федеральных  законов. Однако действующий Закон  о банкротстве не предоставляет  внешнему управляющему права заключать трудовые договоры, ограничившись расплывчатой формулировкой нормы п. 1 ст. 94: "...Управление делами должника возлагается на внешнего управляющего". На наш взгляд, Закон о банкротстве должен конкретизировать полномочия внешнего управляющего при осуществлении им полномочий работодателя, обозначив пределы действий управляющего рамками целей процедуры внешнего управления. Действия управляющего по отношению к работникам должника, ухудшающие их положение, будь то решение вопросов о сокращении штатов, изменении существенных условий трудового договора или переводе на другую работу с связи с производственной необходимостью, должны совершаться исключительно с целью восстановления платежноспособности должника, причем только в том случае, если указанная цель не может быть достигнута иными способами.

 

*11) Следует  отметить, что в литературе позиция  законодателя по этому вопросу  подвергается критике. Так, В.  Анохин полагает, что необходимо  усилить судебный контроль за  деятельностью арбитражных управляющих, обязав их по требованию суда предоставлять отчеты, и расширить полномочия суда, касающиеся отстранения управляющих (см.: Анохин В. Предупреждение и восстановление платежеспособности несостоятельного должника // Хозяйство и право. 2006. N 1 (специальное приложение)). На необходимость ужесточения судебного контроля за деятельностью арбитражных управляющих указывает также В.В. Витрянский: "Арбитражный суд должен иметь право потребовать от арбитражного управляющего в любой момент по своему усмотрению отчет о ходе проведения соответствующей процедуры банкротства... и отстранять его от ведения дел (по инициативе суда)" (Витрянский В.В. Пути совершенствования законодательства о банкротстве // Вестн. ВАС РФ. 2001. N 3)