Ответственность за клевету и оскорбление по уголовному праву

Как я считаю, и также должна защищаться честь, репутация, доброе имя после смерти, как все то немногое, что остается после человека, но не передается по наследству. И не должно смущать то, что имеет место неясность в отношении того, кто потерпевший, ведь если быть точным, охраняется не столько личность, сколько общественные отношения, обеспечивающие нормальное функционирование личности. Но в данном случае личности уже нет. Я уверен, что в данном моменте защищаются общественные отношения, обеспечивающие общественный порядок. Ведь ныне живущим людям далеко не все равно, что будет с ихними именами. Это что касается поиска рационального зерна. Но это не все, ст.7 Конституции РФ закрепляет принцип гуманизма. Сохранение чести безразлично для психически больных лиц; лиц, например, лежащих в безнадежной коме, или уже умершим лицам. Однако все же подлежит охране честь недееспособных лиц. И если до конца быть гуманистами, то следует сохранять память, честь также и умерших.

Также считает и Ткачевский Ю.М. «Умершие, спящие и т.д. могут быть оклеветаны, так как заведомо ложные сведения наносят урон их чести и репутации (а мнение о последних сложилось в общественном сознании, в сознании родных, близких или знакомых)». Защита чести и достоинства человека возможна после его смерти. Это положение впервые закреплено в ч.1 ст.152 ГК РФ. Что касается УК, то там этот вопрос прямо не решается. Это дает основание одним авторам считать, что судья, руководствуясь УПК, должен отказать в возбуждении уголовного дела по жалобе заинтересованных лиц, например родственников умершего. Другие видят выход из сложившейся ситуации в том, чтобы ввести в УК статью, предусматривающую ответственность за клевету в отношении умершего. Третьи предлагают рассматривать эти вопросы в рамках статей клеветы и оскорбления. Последняя позиция представляется более предпочтительной. Подобные случаи вполне "вписываются" в рамки действующих норм о клевете и оскорблении. Вместе с тем было бы уместно предусмотреть в УПК, что в исключительных случаях (смерть потерпевшего, его беспомощное состояние, иные причины) дела частного обвинения могут возбуждаться и по жалобе заинтересованных лиц. Не исключена возможность оклеветания нескольких лиц.

1.2Предмет клеветы

Н.Н. Афанасьев считает, что предметом рассматриваемого преступления являются "заведомо ложные, т.е. не соответствующие действительности сведения, придуманные самим виновным или основанные на слухах и сплетнях". Такой точки зрения придерживается не только он.

Н.Ф. Кузнецова пишет, что предмет преступления - "это овеществленный элемент материального мира, воздействуя на который виновный осуществляет преступление". Лицо, совершающее рассматриваемое преступление, воздействует не на клеветнические измышления, а на честь и репутацию пострадавшего. Клеветнические измышления - это элемент объективной стороны преступления. К тому же Н.Н. Афанасьев не указал, что клеветнические измышления должны носить опорочивающий характер. Клевета и оскорбление относятся к деяниям, не имеющим предмета преступления.

1.3Объективная сторона клеветы

Проанализируем признаки объективной стороны клеветы.

              Деяние. Формы выражения клеветы различны. Она может быть устной или письменной, она встречается в анонимных заявлениях, в печати, в том числе стенной, в передачах телевидения и радио и т.д. Клеветнические измышления можно найти и в официальных документах, приказах, представлениях должностных лиц, ответах на запросы и жалобы и др. Клеветнические измышления могут касаться фактов, якобы происходивших в прошлом или имеющих место в настоящее время. Сообщение о фактах, которые могут возникнуть в будущем, клеветой не является. В них могут содержаться сведения о каких-либо конкретных фактах, например, о совершении лицом преступления, но они могут носить и обобщенный характер. Так, клеветническое измышление может выразиться в утверждении, что лицо получало взятки.

Ложность. Ложность сведений означает, что сведения не соответствуют действительности. Для придания правдоподобности, соответствия действительности в заведомо ложные сведения могут быть "добавлены" отдельные фрагменты реальности. Однако это не имеет значения с точки зрения уголовной ответственности за клевету. Распространение. С объективной стороны клевета состоит в распространении заведомо ложных, порочащих другое лицо сведений, т.е. представляет собой действие - сообщение указанных сведений хотя бы одному постороннему лицу независимо от того, получило ли эта информация дальнейшее распространение. Клеветнические измышления могут быть переданы любому человеку, в частности, должностному лицу, в том числе представителю власти. Так, Ш. сообщила начальнику отдела заведомо ложную информацию о том, что, работника К. застали в помещении учреждения в интимной обстановке с мужчиной. В тех случаях, когда подобные измышления были сообщены только самому потерпевшему, состав клеветы отсутствует, но совершенное может быть квалифицировано при наличии необходимых признаков как оскорбление.

              Обман. С юридической точки зрения, безразлично, был ли человек, распространяющий ложные сведения, порочащие другое лицо, их автором или он использовал чьи-то выдумки. Хочу немного отойти от рассмотрения признаков деяния. Несет ли автор ложных измышлений ответственность только за авторство? Я говорю о той ситуации, когда лицо передал эти измышления, с оговоркой, что они ложные. Естественно нет. Я предлагаю выделить в качестве обязательного признака объективной стороны, такой признак, как способ совершения преступления – в виде обмана. Поскольку просто распространение сведений, при ясном понимании всеми того, что они ложные, например, шутка, преступлением, по сути, не являются (если отсутствует состав оскорбления). Можно провести аналогию с угрозой насилия – она должна осознаваться как реальная.

              Порочность. Порочностью считается нарушение норм нравственности, закона, обычаев человеческого общения. Как считают некоторые советские юристы, в ходе самого рассмотрения дела "для суда не является обязательной оценка потерпевшим распространяемых в его отношении ложных сведений". По мнению Н.А. Придворова, "субъективная оценка фактов не всегда соответствует объективной их оценке". Если в отношении человека распространили какие-то заведомо ложные сведения, которые он субъективно считает порочащими его честь, достоинство или деловую репутацию, то это еще не значит, что они являются таковыми объективно.

К этой позиции, в частности, сводится смысл постановления Пленума Верховного Суда СССР от 17 декабря 1971 г., который "разъяснил, что порочащими надо считать такие сведения, которые умаляют честь и достоинство гражданина или организации в общественном мнении или мнении отдельных граждан с точки зрения соблюдения закона, правил социалистического общежития и принципов коммунистической морали". Это позволило Н.А. Придворову утверждать, что "вопрос о том, являются ли распространяемые сведения позорящими данное лицо, решается судом на основе правосознания с точки зрения принципов коммунистической морали". Нужно отметить, что в советские годы подобная позиция была господствующей. Так, например, А.В. Белявский полагал, что "в каждом конкретном случае судьи должны исходить из закона, правил социалистического общежития и морали, своего правосознания и нравственных воззрений". Исходя из этого, он расшифровывал и понятие порочащих честь, достоинство и деловую репутацию лица сведений, под которыми подразумевал такие сведения, "которые приписывают человеку нарушение своего долга или несоответствие тем требованиям, которые закон и правила социалистического общежития и морали предъявляют ему как человеку, члену определенной общности". На этом же настаивали и другие советские юристы, утверждая, что " действия должны рассматриваться как порочащие честь и достоинство, если они противоречат закону, правилам социалистического общежития или моральному кодексу строителя коммунизма".

Никто, ни один здравомыслящий адвокат, будь он даже трижды коммунистом, не станет спорить с тем, что сегодня совершенно неправомерны отсылки к коммунистической морали и нравственности или к правилам социалистического общежития. Они, конечно же, будут исходить из того, что из сферы правового регулирования отношений, связанных с клеветой, в прошлое ушли коммунистическая мораль и нравственность, правила социалистического общежития, а не решающее значение морали и нравственности как таковых. Предполагается, что устаревшую коммунистическую мораль и нравственность сменила новая мораль, основанная на "общечеловеческих ценностях". То есть, по их мнению, как таковая общественная мораль сохранила свою силу в качестве одного из важнейших правовых регуляторов. Изменилось лишь ее содержание, но не значимость.

Применительно к нашей проблеме это означает следующее. Решение о том, носят ли заведомо ложные сведения, распространенные в отношении лица характер, порочащий его честь, достоинство или деловую репутацию, суд должен принимать, исходя из "моральных принципов нашего общества", как это и прежде считали советские юристы. В частности, О.С. Иоффе подчеркивал, что "в основу судебного решения должна быть положена та оценка фактов, упоминаемых в распространенных сведениях, которая дается самим судом, становящимся на точку зрения советского общества в целом". Поэтому защита от клеветы возможна, только если "суд придет к выводу, что факты, сведения о которых были распространены, способны опорочить честь и достоинство гражданина не только в его собственном, но и в общественном мнении".

Существенным аргументом в пользу такого подхода многих, в том числе современных, юристов является, к сожалению, последнее принятое по данному вопросу постановление Пленума Верховного Суда РФ. Пункт 2 этого постановления считает порочащими "не соответствующие действительности сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства или моральных принципов (о совершении нечестного поступка, неправильном поведении в трудовом коллективе, быту и другие сведения, порочащие производственно-хозяйственную и общественную деятельность, деловую репутацию и т.п.), которые умаляют честь и достоинство гражданина либо деловую репутацию гражданина или юридического лица".

Тем самым подразумевается, что у всего общества существуют единые и не подлежащие сомнению "моральные принципы", следовательно, и незыблемые представления о том, какие поступки необходимо считать "нечестными", а какое поведение "неправильным". Отличие этого подхода от старого, советского, носит сугубо поверхностный характер, связанный исключительно с отказом от коммунизма как государственной идеологии. При этом, отринув тоталитарную коммунистическую идеологию, многие, даже либеральные, юристы продолжают настаивать на наличии господствующей якобы общественной, а по сути государственной морали. Сегодня нет числа судебным процессам, происходящим на идеологической почве. С разных сторон, подчас одновременно из уст общественных деятелей, сыплются обвинения в "большевизме" и "консерватизме", "либерализме" и "авторитаризме", "милитаризме" и "пацифизме" и прочая и прочая и прочая. В доперестроечном СССР все было просто: есть официальная идеология и есть все остальные, попросту говоря, враждебные идеологии, не имеющие права на существование. Еще пару десятилетий назад обвинить перед лицом широкого общественного мнения конкретного человека в том, что он состоит в коммунистической партии и разделяет коммунистические идеалы, было совершенно невозможно. Напротив, термин "антисоветчик" звучал как приговор. Сегодня же у нас идейный плюрализм, а потому В.А. Сидоров приводит вполне вероятные ситуации.

Ситуация 1а. Скандальная газета «Х» опубликовала статью журналиста В., который утверждает, что гражданин А., всю свою жизнь широко известный общественному мнению как убежденный коммунист, с 70-х годов тайно состоит в монархической организации "Союз меча и орала", которая легализовала свою деятельность после падения коммунистического режима. А. однозначно расценивает эту информацию как позорящую его честь идостоинство и без промедления подает на журналиста В. в суд. Дело попадает на рассмотрение к судье С., симпатизирующему монархической идее. Судья С., руководствуясь своими нравственными принципами, отказывает потерпевшему А. в защите от клеветы. По мнению судьи С., сведения о членстве лица в монархической организации не могут порочить честь и достоинство порядочного человека. Монархические идеи и организации сегодня в отличие от советских времен не запрещены законом, эти идеи свободно пропагандируются, легально действуют монархические партии, тысячи российских граждан, включая и судью С., симпатизируют идее монархии. Исходя из этого, судья решает, что не может быть никакой крамолы в том, что какое-то лицо состоит в легально действующей политической организации. Подрывают ли такие сведения репутацию А.? Порочат ли они его честь и достоинство в глазах единомышленников? Безусловно. Но доказать это в суде он не сможет, потому что защищающий Ваши интересы адвокат наверняка придерживается вышеприведенной точки зрения авторитетных советских юристов, нашедшей свое подтверждение в указанном ранее постановлении Пленума ВС РФ. А она, эта точка зрения, именно судье, а не Вам, уважаемый читатель, предоставляет решать вопрос о том, порочат ли распространенные заведомо ложные сведения Вашу честь, Ваше достоинство, подрывают ли Вашу репутацию.

Ситуация 1б. Приведенная ситуация является модельной. Можно, напротив, всю свою сознательную жизнь быть непримиримым монархистом и "антисоветчиком" - напишут, что еще в советские годы потерпевший был внештатным сотрудником КГБ. Судья, сам в свое время сотрудничавший с КГБ и поныне придерживающийся коммунистических убеждений, откажет Вам в правовой защите от этой лжи. Ибо он сочтет, что не могут сведения, даже если они заведомо не соответствуют действительности, о сотрудничестве с органами правопорядка, которое направлено на защиту государственной безопасности и конституционного строя страны, порочить честь, достоинство или подрывать репутацию добропорядочного гражданина.

Ситуация 2а. Рассмотрим другую ситуацию. По поводу гражданина А., человека гетеросексуальной ориентации и таковых же морально-эстетических воззрений, его коллега по работе, некто В., в порыве ссоры публично, при сотрудниках заявил, что А. якобы состоял с ним в гомосексуальной связи. А., известное лицо в компании, воспринял это как грязную клевету и решил начать против В. судебное преследование по обвинению в клевете. Дело попало на рассмотрение к судье-гомосексуалисту, не скрывающему, но и не афиширующему своей сексуальной ориентации. Хотя в ходе судебного процесса было установлено, что распространенные относительно А. сведения носят заведомо ложный характер, судья, будучи сам гомосексуалистом, счел, что подобное сведение не может быть порочащим чьи-то честь и достоинство или подрывать чью-то репутацию.