Конструктивизм в американской общественной науке

Конструктивизм в американской общественной науке.

Я хочу рассказать об одной тенденции в американской социальной науке, которая, как мне кажется, недостаточно известна в России. У американской социальной науки и у западной в целом есть немало достоинств, и их нетрудно обнаружить в научных публикациях. Американские ученые часто не понимают сути социальных процессов в России, совершают ошибки в их оценке. Они желают видеть в России только положительные процессы, не любят выявлять конфликты, негативные тенденции, делать катастрофические прогнозы. Это касается не только России. Вообще американская культура предпочитает видеть то, что происходит в мире, за пределами Америки, в розовом свете. Если что-то не в порядке, считают американцы, то скоро прогресс сделает свое дело и жизнь в этой стране в конце концов станет лучше. Но американская методология остается существенно выше той, что применяют российские социологи. В США есть жесткие стандарты для публикаций. Любая статья о России должна содержать четко сформулированную гипотезу, четкую теоретическую концепцию и всеохватывающий анализ эмпирических фактов. Для обоснования своего тезиса американский ученый постарается найти все данные, касающиеся этой проблемы и критически их оценить. Американцы, хотя на мой взгляд и недостаточно, склонны изучать любую проблему в сравнительном аспекте. Это нетипично для средней российской публикации, которая концентрируется только на России, которая рассуждает о специфических чертах России и совершенно игнорирует аналогичные процессы в других странах, в другие эпохи и т.д. Это резко снижает значимость выводов. Конечно, американец обязан хорошо знать литературу по своей проблеме - и европейскую, и, разумеется, российскую, в то время как российские авторы часто не блещут эрудицией.

И всё же американская социальная наука и социология (я буду главным образом говорить о социологии) находятся сейчас в достаточно печальном состоянии. Социология не играет заметной роли в общественной жизни страны. Есть некоторые четкие индикаторы статуса ученого в Америке. Во-первых, как часто ученый появляется на телевидении, как часто его приглашают туда на различные выступления и особенно дискуссии (в отличие от России в Америке невозможно долго рассуждать с экрана, не имея оппонента). Второй индикатор - статьи, публикующиеся на страницах газет и не выражающие при этом точку зрения самой газеты (таким способом газеты демонстрируют свой плюрализм). Статьи американских социологов очень редко появляются на страницах ведущих газет. Американские социологи очень редко приглашаются в Конгресс США, в его комиссии, которые изучают всё и вся, - и в этим сила американского Сената в отличие от российского парламента. Американская комиссия приглашает кого угодно, и все обязаны немедленно явиться на ее заседание. Регулярно приглашаются ученые, эксперты. Социологи редко оказываются в их числе.

Эти индикаторы свидетельствуют о том, что статус социологов в Америке сейчас довольно низок, гораздо ниже того, каким он был в 60-е годы. Закрываются кафедры социологии в некоторых университетах, найти работу по специальности социологу очень трудно. Это в какой-то степени результат того, что задачи по изучению общества взяли на себя средства массовой коммуникации. Нечто похожее происходит и в России, но в Америке это выражено гораздо ярче, здесь имеется блестящий по уровню профессионализма так называемый "исследовательский журнализм". "Нью-Йорк Таймс", например, время от времени помещает серии статей о новейших тенденциях в американской жизни, базирующиеся на очень серьезном аппарате с привлечением всех имеющихся данных. Американскому социологу очень трудно конкурировать с журналистами.

Нет никакого интереса к большой теории. Американская социология бесконечно фрагментирована, каждый занимается своей узкой проблемой, времена дискуссий о Т.Парсонсе, о Д.Мэртоне и общих концепциях других крупных социологов давно ушли в прошлое. Когда я приехал в Америку, были еще очень сильны марксизм, неомарксизм, конфликтный подход. Последние серьезные публикации по теории конфликтов относятся к 1982 - 1983 годам. Сейчас наблюдаются только отдельные всплески теоретического интереса. Более или менее разрабатываются теория рационального выбора, проблема либерального капитализма, теория цивилизаций Хантингтона. Но дискуссии по этим проблемам нельзя назвать энергичными.

Но есть одна проблема, вокруг которой бушуют настоящие, почти российские, страсти. Это проблема социального конструктивизма. Из-за нее сегодня люди могут перестать разговаривать друг с другом и даже испытывают страх потерять работу в связи с "неправильной" позицией по этому вопросу, поскольку в Америке существует мощная господствующая идеология, которая оказывает влияние на социальную жизнь.

Первый источник сегодняшней интеллектуальной ситуации в Америке и ее составная часть - это, кончено, французская. Она продолжает во второй половине ХХ века как бы задавать интеллектуальный тон на планете. В Америке всегда были достаточно влиятельны марксисты, но они не были столь изощренны и столь интересны, как представители французской ветви марксизма. Французская критика капитализма, буржуазной идеологии - одна из идейных основ тех интеллектуальных процессов, которые оформились в США в конце 60-х и в 70-е годы. Особое внимание французы акцентировали на роли власти, государства, в этом смысле о них можно говорить как о неомарксистах. Марксизм, по сути дела, оплодотворил, вдохновил почти все интеллектуальные течения в современном Западном мире, хотя я не уверен что всякий историк социальной мысли с этим согласится.

Второй источник - французский структурализм. Он оказал огромное влияние на Америку. Идея его по сути очень близка к марксизму: это то же самое стремление увидеть глубинные процессы, определяющие развитие общества и такой подход глубоко антагонистичен поверхностному анализу общества. Французские структуралисты выдвинули идею, что в мире (они не всегда говорят, почему) каждый раз возникает новая парадигма, господствующая идея в обществе, которая определяет социальные процессы даже в его деталях. Главное для них - понять парадигму данного исторического этапа. Эта концепция разрушила марксистско-прагматический анализ социальных процессов. Но между марксистским и американским прагматическим подходами много общего. И тот и другой озабочены эмпирикой, практикой как критерием истины. А концепция структуралистов была первым проявлением релятивизма, который ныне играет такую большую роль в американской социальной науке. Релятивизм силен уже в книге Т.Куна о научной революции. Парадигмы, по Т.Куну, - равноценны, объективной истины нет, всё относительно.

Американские политические процессы также оказали огромное, я бы сказал, решающее влияние на американскую социальную науку. Это прямой результат того, что произошло в Америке в 60 - 70-е годы, в период студенческих левых революций, которые, по общему признанию, сделали Америку совсем другой. Одним из важнейших результатов студенческих революций было появление в качестве центральной проблемы демократии - проблемы меньшинств. До этого американская политическая мысль, политическая философия делали акцент на большинстве. Это принималось с пониманием, как нормальная характеристика демократии. В СССР было то же самое. Если мы находили какой-то консенсус в обществе по какому-то вопросу, это казалось нам самым важным результатом исследования.

Началось с черных. Проблема черных оказала фантастическое влияние на американскую политическую и социальную мысль. Американские либералы, возглавившие движение в пользу меньшинств, стали выдвигать проблему черного меньшинства как центральную в Америке. Главное, заявили они, обеспечить этому меньшинству права. Они считали, что негритянская проблема для Америки является самой острой. Это действительно так.

Затем началось триумфальное шествие концепции меньшинств. К ним были отнесены и женщины. Женщины и черные конкурируют по значимости и по влиянию на социально-политические процессы в Америке в области подбора кадров и т.д. Так, решимость Клинтона поставить на пост прокурора страны женщину, была непреклонна. Если вы поступаете на работу и ваш конкурент - женщина, то можете сразу забирать свои документы.

К меньшинствам были отнесены испаноязычное население, все сексуальные меньшинства, инвалиды и старые люди. Политический лексикон, связанный с этими меньшинствами, удивительным образом эволюционирует. Например, сказать "негр", "черные" нельзя, нужно говорить "афроамериканцы". И тому подобное.

Что означает проблема меньшинств для социальной науки? Дальнейшим шагом было объявление абсолютной равноценности культур разных меньшинств. Американская идея "плавильного котла" отправлена в мусорный ящик. Эта концепция, на которой 200 лет зиждилась Америка, уже не вписывается в "политически правильный (корректный) взгляд на вещи".

Американская социология давно, чуть ли не со времен чикагской школы, была склонна изучать группы и субкультуры. И в этом она весьма преуспела. Работы о шайках, о безработных, выявление их ценностных ориентаций и т.д. Но при этом никто никогда не говорил о каком-то равенстве этих субкультур. Идея господствующей культуры, господствующего образа жизни сохраняла центральное место. Американская социология работала в терминах отклонений. К началу 80-х с этим было покончено. Было объявлено, и это стало догмой, что все культуры, все ценности одинаковы. И никто не имеет права утверждать, что какие-то ценности более важны, чем другие. Начался массовый пересмотр учебных планов в американских университетах. (Правда, сейчас имеет место некоторая контратака консерваторов.) Возникла идея, что в учебных курсах университетов по литературе, по философии представители африканских и латиноамериканских стран должны присутствовать в той же пропорции, что и представители западной цивилизации. Ищут "черных", феминистских и т.д. авторов. Америка переполнена феминистской литературой. И не дай бог подвергнуть ее какой-то бы то ни было критике. Из учебных планов выбрасывают Гомера, Шекспира, но включают какого-нибудь африканского шамана или неизвестного чернокожего автора. Социологически эту позицию можно понять как стремление доказать меньшинствам, что американское общество их уважает.

Эти процессы получили мощную поддержку в 1960 году в виде книги П.Бергера и Т.Лукмана ("Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания". В Москве издана в 1995 г.). Это евангелие американской социальной науки. В ней хорошая марксистская идея, имеющая предтечей французское просвещение, о том, что среда определяет сознание (без ссылки на Маркса), получила мощное развитие. Любое представление об обществе - это социальная конструкция, которая не может быть объявлена правильной или не правильной, ибо это наивно и примитивно. Это сложное образование, которое зависит от множества факторов - от вашего социального статуса, образования, среды, воспитания и опыта и т.д. И главное - перестать говорить об объективной истине.

Если взять любой американский учебник по социологии или даже по социальной психологии, то в индексе тем не найти понятий "объективная истина", "объективность". Здесь американская социальная наука вполне достигла высот советской пропаганды, которая обвиняла западную науку в объективизме, требовала классового подхода, отрицала существование внеклассовой истины. По сути, все эти так презираемые нами в нашей теперешней жизни концепции, доминируют сегодня в американской социальной науке.

Когда год назад при чтении курса "Методы социологического опроса" я сказал, что "буду исходить из объективной реальности", это вызвало гул возмущения. Я нашел выход, предложив признать, что данные Института Гэллапа воспринимаются американцами как отражающие объективно сознание общества. Аудитория нехотя, но согласилась.

Идея социального конструктивизма стала господствующей в Америке. Из учебников было изгнано понятия объективной реальности, истины; все ценности, субкультуры были объявлены равноценными. И нечего навязывать обществу мнение белых мужчин, которые думали только о том, как укрепить свою власть над женщинами и черными. После этого из Франции пришел еще один интеллектуальный импульс. Он был связан с постмодернизмом, с деконструктивизмом. Идея деконструктивизма проста (это то, о чем раньше говорила герменевтика): любое произведение литературы, искусства каждым воспринимается на индивидуальный манер. Так называемое каноническое понимание "Анны Карениной" или "Короля Лира" навязано властью, господствующей идеологией. При чтении любого произведения каждый волен его толковать как угодно. И никто не имеет права утверждать, что именно автор имел в виду. Существует некое, почти мистическое, уникальное взаимодействие между автором и индивидуальным читателем. А дальше пошла замечательная эксплуатация тезиса об историзме. Все концепции меняются с течением времени, нет постоянных идей, нет постоянных концепций. Все они равноценны.

С того момента, как к преступным группам начали подходить как к группам со своей культурой, которую надо изучать, началось некое умиротворение, некое позитивное восприятие преступной деятельности. Понять, значит простить. В конце концов дело дошло до так называемой ярлычной теории: преступником является тот, кого общество объявляет преступником, на которого оно наклеивает такой ярлык. Никакого объективного понятия преступности нет. Это поразительно, но американские социологи совершенно не занимались и не занимаются изучением асоциальности преступности, ее опасностью для существования общества как такового. Асоциальный характер преступности как бы исчез. Это было хорошо заметно при изучении знаменитого лос-анджелесского бунта несколько лет назад. Он был очень серьезным, и вся Америка дрожала, не перекинется ли он на другие города. Через два месяца после этих событий состоялась национальная конференция американских социологов в Лос-Анджелесе, где этот бунт происходил. Я был на всех семинарах этой конференции, на которых обсуждался этот бунт. И я был поражен. Ни о каком осуждении бунта и речи быть не могло. Он воспринимался как нормальная реакция бедных обездоленных людей.

Следующей логической ступенькой такого развития стала "критическая расовая теория". Теоретиками являются черные профессора права. Идея такова: ничего интеллектуально общего между черными и белыми нет и быть не может. Восприятие мира ими радикальным образом различно. При восприятии любой ситуации надо исходить из того, что черные являются угнетенным классом. Всё, что полезно черному, что помогает ему восстановить его статус и достоинство, - правильно. Черные присяжные должны исходить из этого при оценке черных преступников. Вы, наверное, следили за процессом Симпсона. Он убил свою белую жену и ее друга. Для белой Америки не было сомнения, что это именно так. А жюри, в котором из десяти присяжных было восемь черных, оправдало преступника. Белая Америка застыла от ужаса и бешенства. Результаты опросов были таковы: 80% белых сказали, что он виновен, а 80% черных, что невиновен.

В 1987 году одна черная девочка пожаловалась родителям, что белые ее изнасиловали. Америка была очень возмущена, белая Америка демонстрировала свою лояльность, свое сочувствие. Через три дня выяснилось, что девочка придумала эту историю. Что ничего подобного не было. Теоретики же "критической расовой теории" утверждают, что надо исходить из того, что история, рассказанная девочкой, была правильной, потому что так думают черные женщины, которые испытывают постоянный страх перед белыми.

Релятивизация социальной науки в Америке достигла, на мой взгляд, гомерических масштабов. И в соответствии с этим формируется сегодня господствующая идеология в Америке. Например, в диссертации аспирантки моего класса "Борьба в семье между мужчиной и женщиной по распределению домашних задач" отношения мужчины и женщины описывались в жестких антагонистических терминах как борьба не на жизнь, а на смерть. Выступать против такой диссертации примерно то же самое, что в сталинские времена выступать против диссертации о роли коммунистической партии в индустриализации... А такого рода диссертации составляют львиную долю того, что публикуется и защищается сегодня в Америке, и критика их абсолютно отсутствует.

В Америке коренным образом изменилась методология социальной науки. Когда я приехал в 1979 году в Америку и пошел на первую конференцию, там четвертая часть всех семинаров была математизирована. В этой математизации было много уродливого, нелепого. Сейчас математику в социологии заменила "качественная" социология: любимые уже в России фокус группы, всякого рода наблюдения, фотографии, интервью. Интерес к выборке, к репрезентативности данных исчез, антинаучное движение налицо. Это грустно.