Художественная самодеятельность как часть народного художественного творчества и как аспект социального и культурного становления личн

«...С первых дней войны развернулась деятельность клубных концертных бригад. К октябрю 1941 г. «37 бригад художествен­ной самодеятельности Ленинграда дали в частях действующей армии, на призывных пунктах, в госпиталях 2283 концерта». За три года таких концертов набралось около 75 тысяч. Уже осенью 1942 г. на Металлическом заводе была объявле­на запись в хоровой и оперно-опереточный коллективы, в ок­тябре возобновил работу Дом художественной самодеятельно­сти под руководством В. Коллара, возрождаются первые Духовые оркестры на заводах. Один из них составляли рабочие Кировского завода, остав­шиеся в городе. Восемь человек — среди них руководитель за­водской самодеятельности В.Ермилов, И. Самко, один из ста­рейших участников заводского оркестра, учившийся в знаменитой «детской художественной студии» Нарвской заста­вы слесарь-корнетист А. Цыганков — начали репетиции в хо­лодном подвале клуба в первую блокадную зиму. Уже после второй репетиции оркестр выступил в цехе. Затем последовали концерты в госпиталях, бомбоубежищах, на переднем крае, на строительстве ладожской «дороги жизни»... В 1943 г. А. Цыган­ков был ранен осколком в руку, более трех месяцев провел в госпитале. Играть на корнете учился заново... И все же вернул­ся в свой оркестр.

...30 декабря 1941 г. Исполком Свердловского р-на принял решение о проведении детских новогодних елок (в районном Доме пионеров и школьников — ДПШ — ив школе № 6 с «ежедневным охватом» соответственно трехсот и ста ребят). На директора ДК им. Кирова товарища Межова возлагалось: а) художе­ственное оформление елок, б) изготовление пригласительных билетов, в) концерты, самодеятельность» (7, 167).

Детская художественная самодеятельность в блокадном городе, после жуткой зимы 41-42 гг. Что может быть страшней и удивительнее? Но это было. Много материалов собрано в зна­менитом музее «А музы не молчали» средней школы № 235 Ок­тябрьского р-на Ленинграда, который создал и бессменно воз­главляет Е.А. Линд.

В концертах перед воинами, в госпиталях, на радио прини­мали участие будущий музыковед А.Н.Крюков (р. 1929 г.) и де­сятилетний Гера Окунев (впоследствии композитор, ученик О.Евлахова и Д.Шостаковича). Уже в музыкальной школе Окунев много сочинял, его песни о Ленинграде звучали по ра­дио. Он и сам пел их на концертах. За участие в военно-шеф­ской работе получил медаль «За оборону Ленинграда». В то время ему было 12 лет.

А весной 1943 года прошла городская Олимпиада детского творчества. На фотографиях, выставленных в Музее истории Ленинграда, видны живые «пирамиды», детские рисунки, му­зыканты на сцене заполненного детьми зала... Из воспомина­ний М.А. Гольденштейн (до войны художественный руководи­тель городского Дома пионеров): «Мысль об этой Олимпиаде юных талантов была и удачной и своевременной. Правда, орга­низована она была «подпольно»: не следовало афишировать большие скопления детей в центре города... Это было бурное проявление воли к жизни, вызов страху, опасностям, самой смерти! Почти каждый детский концерт стихийно выливался в митинг» (7, 178).

Особой известностью пользовался самодеятельный женский ансамбль МПВО Ленинграда. В 1942 году солист Кировского театра, заслуженный артист РСФСР Н.Куклин организовал хор девушек-бойцов. «Почти все девушки пришли в хор, не имея представления о вокале, с трудом воспринимали хоровую культуру»,— пишет В.Ильин. Но репетиции, а затем и концерты проходили «каждый день» (Н.Куклин), и уже 2 ноября хор выступал в Большом зале фи­лармонии с праздничной программой. Суровые усло­вия блокады, армейское положение коллектива способствовали превращению его в крупный ансамбль «синтетического типа». Были созданы хореографическая и инструменальная группы (в последнюю   вошел   ансамбль   гусляров   под   руководством П.Е.Шалимова), позднее — театр кукол. «Особенностью ан­самбля было то, что во всех его коллективах участвовали, за редким исключением, только женщины. Многие из них совме­щали роли певцов, танцоров, музыкантов...»    Концерты, те­матические композиции и спектакли    ансамбля пользовались неизменным успехом у публики, записывались, транслирова­лись по радио.

В 1944 г. коллектив выступал в Москве — в Мраморном за­ле Моссовета, в частях МПВО. А после войны, как многие крупные армейские ансамбли, женский хор под руководством Куклина получил профессиональный статус и выступал в Ле­нинграде до 1948 года...

Таким образом, «Музыка и песня в годы войны были «лекарством» против боли, которая рвалась из груди, оружием против врага, мести, надеждой…» (7, 182)

Самодеятельное изобразительное и декоративно-прикладное искусство

В музеях и личных архивах сохранилась большая масса изобразительного материала периода Великой Отечественной войны. Это плакаты, рукописные журналы с иллюстрациями, листовки, рисованные портреты, карикатуры, различные ри­сунки на военные темы. Эти материалы, как правило, в боль­шей мере представляют ценность как историко-культурные до­кументы, а не как произведения искусства. Среди них чрезвычайно трудно выделить то, что было создано именно самодеятельными художниками — то есть теми, кто не имел ху­дожественного образования. В армии студенты художествен­ных вузов и училищ, бывшие кружковцы и студийцы, любители и самоучки отличались друг от друга только тем, служащими какого рода войск они являлись.

Перед всеми, кто хоть немного умел и хотел рисовать, ста­вилась общая цель: способствовать своими работами поднятию боевого духа армии. Тематика работ была строго определена: портреты боевых командиров и героев, подвиги отличившихся бойцов, сатирическое изображение врагов, картины бедствий, которые терпел народ на территориях, временно оккупированных немецкими войсками. Некоторое место занимала и тематика, связанная с фронтовыми буднями и отдыхом бойцов. Среди тех рисунков, которые в армии делались помимо заданий «Боевого листка» или штаба, основное место занимали портреты товари­щей. Зарисовки пейзажного характера встречались гораздо реже. Уже в ту пору, когда война велась за пределами СССР, распрост­ранился жанр городских зарисовок — видов европейских городов. Среди сохранившихся работ лишь приблизительно можно узнать те, что по манере близки любительскому творчеству. В романти­ческом духе решен рисунок, подцвеченный акварелью, Гордона. На скале над морем стоит боец, замахивающийся гранатой. Внизу на первом плане фашисты, окружившие скалу — «Подвиг Героя Советского Союза Сивкова».

В духе официального парадного портрета решен рисунок красноармейца Ленинградского фронту Андреева «Зам командующего ленинградским фронтом генерал-лейтенант Н.А. Веревкин-Рахольский»(1944). В.Губанов из 1-й гвардейской авиационной Сталинградской дивизии в 1944 г. сделал рисунок «Митинг пред боем. Выступление гвардии майора Ислямова пе­ред началом Севской операции 26 августа 1943 г.» В рисун­ке видна профессиональная построенность композиции; веро­ятно, здесь точно передан момент митинга: оратор, строй летчиков, позади их пропеллеры самолетов. Цветным каранда­шом исполнен датированный 12 декабря 1943 г. рисунок Гольдштейна «Портрет Героя Советского Союза Богушевича Ивана Михайловича». Эти и подобные им рисунки выделяются искренним стрем­лением художников донести до зрителя дух героизма, зафикси­ровать по свежему следу подвиг, утвердить авторитет любимо­го военачальника.

В тех рисунках, где рассказывалось о страданиях людей, об ущербе, нанесенном оккупантами, тема варьируется от чисто иллюстративного, придуманного по заданной схеме решения (например, мать с ребенком на пепелище родного дома) до сю­жетов, основанных на действительно виденных и пережитых встречах с жителями освобожденных от оккупации областей. В большом карандашном рисунке Е.П. Горобченко «Отомстим» изображена сельская улица. На первом плане ворота с накле­енным немецким плакатом: «Русский крестьянин! Немецкий солдат — твой друг». Плакат порван. Уничтожить его пыталась женщина, которая лежит уже убитая на земле, сжимая в руке кусок плаката. Рядом плачет ее ребенок. Слева — убивший женщину фашист. Разработан фон: полыхающие дома, печь, возвышающаяся на пепелище, немцы, уводящие корову.

На основе этих и сотен подобных им рисунков можно сде­лать вывод, что армейские художники работали исключитель­но в духе задач агитации и пропаганды. Те чувства, настроения, страшное напряжение боев, которое переживали солдаты, нашли свое подлинное воплощение в самодеятельной живописи спустя десятки лет: когда ветераны на пенсии стали создавать картины, посвященные военной тематике по своим собствен­ным воспоминаниям и их работы составили важную часть са­мобытной живописи 70-80-х гг.

Особую страницу в истории войны занимают работы ху­дожников, связанные с партизанским движением. Рисунок, сделанный в 1944 г. А.Ванеевым, предназначался для выставки (бумага, наклеенная на картон, карандаш). «Партизанка Катя» — молодая женщина с волевым красивым лицом в берете и в тулупе, на груди — автомат, фон — пейзаж с взорванным мос­том. Она была секретарем подпольного Добрушского РК JIKCM. За поимку партизанки немцы объявили награду: 300 марок, 5 пудов соли и надел земли в 25 га. 26 сентября 1943 г. партизаны Добрушской бригады соединились с частями насту­пающей советской армии и Катя смогла выйти из подполья.

В Белоруссии почти каждый партизанский отряд имел свой рукописный журнал, который выполнял задачу своего рода дневника. Журналы именовались по названиям отрядов и бри­гад, которым принадлежали: «Знамя», «Кутузовец», «Народ­ный мститель», «Сокол», «На штурм врага» и т.п. Рисунки в этих журналах были более разнообразными и сво­бодными по тематике, нежели те, что помещались в армейских газетах и «Боевых листках». Здесь так же было много портретов, но было и много запечатленных боевых операций партизан, сде­ланных по впечатлениям их непосредственных участников. Были здесь и рисунки, показывающие трудности войны; горечь утрат. Например, К.Миненко в журнале «Ворошиловец» изобразил, как партизан В.Юданов выносит с поля боя раненого командира под огнем противника. «Обессиленный и неподвижный лежит он на Руках своих товарищей. Автор сконцентрировал на лицах парти­зан тревогу за судьбу командира».

На страницах партизанских журналов появлялись и пей­зажные рисунки. В одних художники показывали мирную предвоенную сельскую жизнь, в других — картины разрушен­ных деревень. Так же, как и в армейской печати, в партизанских журна­лах большое место занимала сатира. И там, и здесь все карика­туры на фашистов, на Гитлера и Муссолини отражали влияние профессиональной политической сатиры

Интересна та часть рисунков в партизанских журналах, ко­торая посвящена сатирическому обличению своих же товари­щей. Эти рисунки были исполнены с фантазией, отличались добрым юмором, сопровождались шутливыми диалогами. «В рисунках могли разговаривать звери, деревья, небесные тела, двигаться винтовки, обувь, одежда и т.д. Такой прием оживления предметов можно наблюдать в композиции Г.Леня в журнале «Красный партизан». Партиза­ны были направлены в разведку, но они своевременно назад не вернулись, да и не все оружие оказалось при них. На рисунке показаны винтовки, убегающие в лес, сами партизаны сладко спят в телеге, которая застряла между деревьями»

Рисунки, исполненные в партизанских отрядах, были ме­нее строгими и регламентированными нежели то, что делалось в армии, поэтому они в большей степени сохраняли связь с на­родной жизнью, в них было больше самобытности и доброты по отношению к людям, даже проштрафившимся разведчикам или часовым.

Бойцы действующей армии, конечно, не имели возможно­сти заниматься художественным творчеством. И все же потреб­ность в том, что бы что-нибудь мастерить, делать своими рука­ми существовала и, наверное, помогала во время короткого отдыха отвлечься от напряжения сражения и походной жизни. Материалом для поделок обычно служили гильзы патронов. Из обломков смертоносных снарядов делали мирные вещи — за­жигалки, лампы. Такие вещи имеют ценность реликвий воен­ных лет. Среди них, например, лампа-коптилка из гильзы со­ветского артиллерийского патрона с надписью- «Подполковнику Василию Гроссману от артснабжения 1045 г/в в дни боев за Сталинград». Эта лампа была подарена писате­лю в 1942 году бойцами гаубичного полка.

В одном из послевоенных отчетов о самодеятельности говорит­ся: «В годы Великой Отечественной войны изо-работа изменила свой характер. Самодеятельные художники-рабочие, колхозники и служащие в часы отдыха продолжали заниматься творчеством, но оно стало иным. Самодеятельные художники приобщились к рабо­те по мобилизации сил народа на борьбу с врагом. Они оформляли агитвитрины, стенгазеты, молнии и боевые листки, писали лозун­ги, плакаты, портреты вождей и героев фронта и тыла».

В действительности иными стали во время войны задачи, которые руководство самодеятельности ставило перед худож­никами, вновь появились и оживились агитационные жанры — плакат, агитвитрина, однако характер этого творчества не из­менился: оно целиком определялось указаниями, шедшими сверху и носило строго организованный, отчетный «стиль».

Таким образом, рисунки солдат, и создание агитационных плакатов и картин, призывающих к победе над фашизмом, тех, кто не мог служить в армии или трудиться на производстве, бы­ло единственной возможностью внести свой вклад в борьбу с врагом, сплотить народную массу на единый порыв «Вместе, за Родину, для победы». А в дальнейшем послужили мощным толчком в преобразовании самодеятельного творчества в профессиональное искусство.

Деятельность агитбригад

Перед самой войной неожиданно для многих вспомнили о художественной агитации. Не где-нибудь, а в передовице от 31 марта 1941 года «Правда» ставила вопрос о возрождении живой газеты.

В первые же дни войны издательство «Искусство» выпу­стило в свет программу живой газеты «Огонь по фашизму!». Предлагая клубам обратить внимание на хоровую деклама­цию, чтение с эстрады материалов из газет, сопровождаемое физкультурными построениями и пением с ритмическими движениями, составители программы не скрывали, что все это ими было заимствовано у синеблузников. Поэтому прези­диум ЦК профсоюза рабочих железнорудной промышленно­сти восточных районов в постановлении от 19 октября 1941 го­да прямо уже обязывал клубы организовывать кружки «Синей блузы» и широко практиковать их выступления в цехах и крас­ных уголках.

Историки военной художественной самодеятельности часто в ущерб живому материалу грешили излишним вниманием к различным постановлениям, приказам, инструкциям, свиде­тельствующим «о заботе и внимании» партии и правительства к культпросвет работе и народному творчеству. Составление подобных каталогов нормативных документов, возможно, и являлось весьма престижной научной задачей, но в этом едва ли была необходимость. Чтобы получить представление о ха­рактере руководства художественной самодеятельностью, до­статочно внимательно рассмотреть несколько фактов из исто­рии агитбригадного творчества военных лет.