Спенсер не только уподоблял общество организму, но и свою биологию наполнял социологическими аналогиями. Пытаясь избежать грубого редукционизма, к которому так склонны были многие эволюционисты, Спенсер использует термин «надорганизм», подчеркивает автономию индивида, в отличие от Конта Спенсер резко критикует органицизм, обращает внимание на существенные различия социального и биологического организма:

1. В отличие от биологического организма, образующего «тело», имеющего конкретную форму, элементы общества рассеяны в пространстве и обладают значительно большей автономией.
2. Эта пространственная рассеянность элементов делает необходимой символическую коммуникацию.
3. В обществе нет единого органа, концентрирующего способность чувствовать и мыслить.
4. Общество отличает пространственная мобильность элементов структуры.

     Но  главное в том, что в биологическом  организме части служат для целого, в то время как в обществе целое существует ради частей. Общество, по Спенсеру, существует для блага своих членов, а не члены его существуют для блага общества[17, с .201].

     Спенсер не вполне осознавал, что утилитаристская антропология не согласуется с организмом. Он предлагал компромиссное решение: на ранних этапах эволюции природная конституция человека определяет свойства социального агрегата, в последующем решающую роль в социальной эволюции играют свойства целого. Проблема отношений индивида и общества решалась ссылкой на их взаимодействие. Во времена Спенсера трудно было предложить более конкретное решение проблемы, так как социальная психология как наука еще не существовала. 
 
 
 
 
 
 
 

     1.4. Эволюционные воззрения Г. Спенсера в социологии 

     Методология Спенсера включает классификацию и типологию эволюционных процессов. Классификация располагает все общество по шкале сложности структуры и функциональной организации от «малого простого агрегата» до «большого агрегата» [5, с. 227]. На начальном этапе общество характеризуется преобладанием непосредственных связей между индивидами, отсутствием специальных органов управления и т. д. По мере развития формируется сложная структура, социальная иерархия; включение индивида в общество опосредовано принадлежностью к меньшим общностям (род, каста и др.).

     Типология основана на конструировании двух полярных идеальных типов (моделей), с помощью  которых выясняются направленность и этапы эволюции, в определенной мере решается проблема предпочтительного типа развития[20, с .137]. Спенсер выделяет два типа обществ: военные и промышленные. Военный и промышленный типы общества Спенсер характеризует прямо противоположными социальными свойствами. Зная социальную структуру, формы политического устройства, особенности социальной организации общества военного типа, можно прогнозировать соответствующие характеристики будущего промышленного общества.

     Военное общество подчиняет внутреннюю организацию целям борьбы за выживание или агрессии. Классическим примером такого общества Спенсер считает Спарту[20, с. 139]. Для военного общества характерны доминирование коллективных целей над индивидуальными, жесткая организация и система принуждения, иерархическая структура управления, господство военной касты, наследование власти, высокий уровень сплоченности, дисциплины, религиозность сознания и др. Военные институты распространяют влияние на все сферы общественной жизни, поощряют воспитание патриотизма, лояльности, конформизма, готовности к самопожертвованию[20, с. 143]. Военизированные общества создают эффективно' функционирующую систему, которая, однако, мало приспособлена к социальным изменениям. Такие общества консервативны, и в этом главная причина гибели могущественных милитаристских государств и империй.

     Промышленное  общество характеризуется противоположными признаками. Реально такие общества только начинают формироваться (Англия и др.), но многие их черты можно предсказать. Спенсер рисует картину будущего промышленного общества, впечатляющую глубиной научного предвидения. В новом обществе управление децентрализовано и строится на принципах самоорганизации и самоуправления, широкое распространение получают различные неформальные объединения, подчинение индивида государству заменяется охраной прав человека, позитивное управление уступит место негативному (по принципу «Все, что не запрещено, разрешено»), единство идеологии сменится плюрализмом, вознаграждаться будет не должность, а труд, общества станут открытыми для международного сотрудничества, восприимчивыми к инновациям, сословное право сменится гражданским, сфера общественного контроля будет ограничена, а область частной жизни станет шире и др[20, с. 146].

     Совокупность  факторов эволюции Спенсер делит  на «первичные» и «вторичные». К первым относит факторы географической среды, биологическую и психическую конституции индивида. Ко вторым - то, что Гегель назвал «второй природой». Хотя действие привычных факторов сохраняется на протяжении всей эволюции общества, в ходе ее продвижения возрастает и становится решающей роль «второй природы», т.е. культуры. К первичным (природным) свойствам человека добавляются качества, связанныe с участием в общественной жизни. Однако эта плодотворная идея не получила развития, так как противоречила антиисторическим установкам эволюционизма, в соответствии с которыми истории как таковой не существует вообще, а есть лишь логика вечных законов эволюции, не допускающих волевого вмешательства[20, с. 151].

     Его система оказалась слишком тесно связанной с духовной и интеллектуальной атмосферой викторианской эпохи. Другой причиной падения популярности Спенсера явилось то, что созданная им интеллектуальная конструкция была последней попыткой создания всеохватывающей философской системы. Эта форма интеллектуального творчества окончательно изжила себя к концу XIX века. Социальная почва, на которой вырастали такие системы, исчезла вместе с развитием науки и индустриального способа производства. Спенсер опирался на огромный фактический материал, большая часть которого быстро устаревала. Тем не менее стремление Спенсера выйти за рамки абстрактных рассуждений по поводу общества, широко использовать данные общественных и естественных наук способствовали формированию новых стандартов научной деятельности в социологии. Спенсер был последователем Конта, но его учение принципиально отличалось ориентацией на индивидуализм и социологический номинализм. В социологии Спенсера гораздо сильнее выражена натуралистическая тенденция. Вся его теоретическая система была насыщена внутренними противоречиями.

     2. СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ  ИДЕИ Г. СПЕНСЕРА В СОВРЕМЕННОЙ  СОЦИОЛОГИИ

     2.1. Роль Г. Спенсера в системе социологических знаний

     2.1.1. Развитие социологических  идей в  трудах Русских ученых

     Огромный  интерес к идеям Спенсера проявляется  в конце XIX века в России. Переводы трудов английского социолога и  философа на русский язык издавались значительными, по тогдашним временам, тиражами чуть ли не каждый год. С обзорами и критическими разборами его теории общества; выступали практически все крупные научные и многие художественно- публицистические журналы.

     В это время в России социология как наука только начинала зарождаться. Возникновение русской социологии связано с усвоением русской общественностью идей позитивизма. Важнейшей и исходной особенностью её социальной мысли стал органический подход к обществу. Но речь шла, прежде всего, не о концепциях натуралистического типа, имевших в ней место, но пользовавшихся незначительным влиянием[17, с. 155].

     Данный  подход рассматривал мир как некое  иерархическое целое; в нём общество и человек, хотя и своеобразные, - но только элементы. Этим определяется склонность русских мыслителей к широчайшим социологическим обобщениям на основе описания всемирной социальной эволюции и принципа единства микрокосма и макрокосма. Они пытались найти и обосновать общезначимый социальный идеал, руководствуясь которым можно якобы освободить общество от нарушающих его органичность тенденций и сознательно ориентировать его в направлении органической целостности в духе социального конструктивизма. Следовательно, внимание русских социологов было в основном акцентировано на проблемах социальной эволюции (прогресса). Но следует оговориться, увлечение позитивизмом в России не было прямым заимствованием идей позитивистов Запада. Наоборот, отечественные социологи подвергали острой критике идеи О. Конта, Г. Спенсера и близких им мыслителей. Так, например, Н.К. Михайловский вплотную занялся теорией Спенсера, оказавшей на его социологическое мышление большое влияние. Работы британского социолога стали для русского мыслителя главным предметом критики. Однако, в своей критике Спенсера Михайловский не пользуется серьёзными философскими доводами. Он стремится показать несостоятельность выдвинутых Спенсером положений путём обнаружения внутренних противоречий или ошибок в анализе фактического материала[17, с. 162].

     Михайловский  резонно выступал против перенесения биологических понятий и законов на общество и доказывал несостоятельность метода прямых аналогий и параллелей между обществом и организмом. Он осуждает перенесение «простых истин естествознания в сферы высших и сложных проявлений жизни духа и жизни общественной. В то же время Михайловский не отрицает существование органического прогресса. Для него это объективная закономерность, которую можно увидеть, если проследить развитие организмов путём последовательных дифференциаций органов и функций, что способствует усложнению организмов (закон Бэра). «Но прогресс органический не исчерпывает понятие прогресса вообще» [17, с. 162]. Однако некоторые исследователи,  считали Михайловского не противником, а сторонником органической теории.

     В России XIX века видными сторонниками и продолжателями идей Спенсера были Александр Иванович Стронин (1826 — 1889) и Павел Фёдорович Лилиенфельд (1829 - 1903).

     По  мнению А.И. Стронина, строить социальное знание надо по образу и подобию  естественных наук, в первую очередь, биологии. Общество, считал он, в реальности представляет собой единый организм, а общественные институты - его отдельные фрагменты. Подобно Спенсеру, общество, по его представлению, - более сложный организм, чем любой биологический, оно является новой формой природы[23, с. 197].

     Согласно  А.И. Стронину, каждое общество, как  и любой организм, имеет своё начало и свой конец. В основе движения общества, его прогресса и регресса, лежат  биологические законы.

     Некоторые из последователей Спенсера доводили до абсурда в рассмотрения его идей и находили в биологическом организме прообразы практически всех социальных явлений, предметов домашнего обихода, орудий труда и т.д. Так, в книге П.Ф. Лилиенфельда (1829 - 1903) «Мысли о социальной науке будущего» (1872) говорится об обществе как о реальном организме, живущим «той же жизнью, как и все прочие организмы природы»[10] , но оно только более совершенно по своему развитию.

     По  мнению П.Ф. Лилиенфельда, социальные законы можно вывести лишь путём аналогии между действием социальных сил и органических сил природы. Сами же общественные процессы, утверждал исследователь, теоретически сводимы к проявлениям механического движения. В обществе он видел все основные признаки живого организма: единство, целесообразность, специализацию органов, аккумуляцию энергии, неповторимость движений (в отличие от механизма) [4, с. 235].

     Каждое  общество, утверждает Лилиенфельд, имеет  жизненный цикл, который проходит в процессе своего существования, как  любой биологический организм. Аналогия социального и биологического, имеющая место у Спенсера, превращается в полное тождество. В органицизме П.Ф. Лилиенфельда утрачиваются все позитивные моменты, присущие его основателю Г. Спенсеру[4, с. 236].

     Спенсер постоянно протестовал против приписывания ему полного отождествления общества с организмом, отмечая сверхъестественный характер первого. Британский социолог говорил, что сравнение социально-политических функций с аппаратами и функциями человеческого тела делается им «только потому, что аппараты и функции человеческого тела доставляют нам наиболее хорошо знакомые иллюстрации аппаратов вообще» и что «... общественный организм не может быть сравним ни с одним, особо взятым типом индивидуального организма, растительного или животного... единственная общность между двумя сравниваемыми нами родами организмов есть общность основных принципов организации» .

     Н.И. Кареев отвел большое место в  своём творчестве анализу работ  английского исследователя. Он проанализировал  органическую теорию, предложенную Г. Спенсером, в каких-то положениях учёный был согласен с британским социологом, а в каких-то - нет. Н.И. Кареев полностью поддерживал его идею вселенской эволюции. Но Н.И. Кареев выступает против уподобления общества организму.

     По  его мнению, в обществе действительно  присутствует органический элемент, —  в установлении этой истины несомненная заслуга Г. Спенсера. Природа использовала в процессе образования и эволюции те же законы, что и при создании и совершенствовании организмов, но только в последнем случае ей пришлось иметь дело с материалом, который не поддаётся такой обработке. Первым понял и сформулировал эти законы Спенсер, назвав развитие процессом интеграции и дифференциации, причём интеграция состоит в постепенном поглощении частей целым, а дифференциация — в усилении разделения труда между ними[19, с. 246].

     По  мнению Н.И. Кареева изучение, эволюции организма не поможет нам понять происхождение и развитие политических институтов, экономических отношений, права, разделение общества на классы и т.д. Не таким образом должна создаваться социология, - не сверху, а снизу, — быть завершением частных наук, давным-давно существующих, но не дошедших в своём развитии ещё до общего синтеза. Таких наук три: политика, юриспруденция и экономика. [19, с. 247]

     Р.Ю. Виппер в своей работе «Общественные  учения и исторические теории XVIII - XIX вв.» так же не обошёл вниманием творчество Г. Спенсера. Исследователь подробно проанализировал органическую теорию британского мыслителя. В его теории он видит процесс общественно-исторического развития, в котором можно узнать отголоски деления исторических эпох на критические и органические, динамические и статические, отрицательные и положительные[19, с. 251].