Блаженные и юродивые как религиозные типы древней и современной Руси

Юродивый –это не скоморох, а предел человека в поведенческой актуализации невозможного. Святой актуализирует невозможное на уровне духа, а юродивый актуализирует невозможное также и на уровне эмпирического поведения. 

В.В. Иванов в статье «Поэтика чина»(15,с.80) описывает юродивых героев произведений Достоевского как высший чин в иерархии нравственных ценностей. В романах Достоевского представлены следующие герои-юродивые: Семен Яковлевич ("Бесы") , отец Ферапонт ("Братья Карамазовы"), Лизавета Ивановна ("Преступление и наказание"), Мари ("Идиот"), Марья Тимофеевна ("Бесы") и Лизавета Смердящая ("Братья Карамазовы") и др. А.Г. Достоевская в своих примечаниях к произведениям записала: «Фёдор Михайлович описывает посещение им известного московского юродивого Ивана Яковлевича Корейши»(12,с.62). Выстраивая образы своих юродивых, Достоевский отказывается от типичных внешних черт традиционного юродивого: имморализма, театрализованности поведения, показного самоуничижения. С традиционным юродством их сближает лишь то, что живут они среди людей, в миру, но отказавшись от житейского разума, порождающего гордость и самолюбие. В.В. Иванов говорит о близости идее юродства типа «всемирного боления за всех», о котором так много писал Достоевский (15,с.70).

Юродивый Достоевского, как и древнерусский юродивый,-смиренный и приниженный,отказывающийся от интересов своего Я, от самолюбия. Юродивый для него лишь «добрый», «благородный» человек, чья доброта принимает удивляющие окружающих формы, и потому он воспринимается как человек со странностями, сумасшедший. В.Е. Ветловская, анализируя роман "Братья Карамазовы"(8,с330) выделяет в поведении героев отречение от родственной любви и обращение к любви неисключительной, неизбирательной ко всему миру одинаково.

Для понимания значения этих юродства в романах Достоевского важны следующие слова писателя из «Записной тетради 1864-65 гг.»:

« Бог есть идея человечества собирательного, массы, всех. Когда человек живет массами (в первобытных авторитетных патриархальных общинах, о которых остались предания) - то человек живет непосредственно.

Затем наступает время переходное, т.е. дальнейшее развитие, т.е. цивилизация. (Цивилизация есть время переходное.) В этом дальнейшем развитии наступает феномен, новый факт, которого никому не миновать, это развитие личного сознания и отрицание непосредственных идей и законов. (…) Это состояние, т.е. распадение масс на личности, иначе цивилизация, есть состояние болезненное. Потеря живой идеи о Боге тому свидетельствует. Выход из этого состояния человечеству показал Христос: «Возвращение в непосредственность, в массу...» (14,XX, с.192).

Достигнуть полного могущества сознания и развития, вполне сознать своё Я - и отдать это всё самовольно для всех» (14,XX,с.192).

Настоящий подвиг - в сознательном отказе от разума, от личности. Это возвращение в состояние до грехопадения, но уже на новом, более высоком уровне, сознательный отказ от «цивилизации».Ведь для Достоевского юродство в доброте и любви, одно самоуничижение ещё не залог святости. Юродивый Достоевского открыт для всего мира, существует в абсолютном единстве с ним.

Дети это существа, еще не познавшие границ своего Я. Тема детства связана таким образом с темой юродства, обе подразумевают необходимость сохранения в человеке  простодушного, неэгоистичного начал.

В творчестве Достоевского юродивые оказываются носителями трех мотивов: мотива прозрения в безумии, мотива ощущения своей вины и мотива самопожертвования.

Остановимся подробнее на мотиве вины. Скорее всего, он является одним из следствий идеи Достоевского о растворении личности в мире. Если весь мир грешен, то все виноваты перед каждым и за каждого, и каждый перед всеми и за всех. Вообще осознание своей правоты, даже если он «унижен и оскорблен», делает его «виноватым» в художественном мире Достоевского. Осознание своей правоты порождает гордость и презрение к миру.

Показное самоуничижение традиционного юродивого превращается в романах Достоевского в идею растворения личности в мире и осознание каждым человеком своей вины перед всеми.

В.В. Иванова в работе «Поэтика чина»(15,с.80) разделил  юродивых и шутов, как имеющих право («высшую санкцию») на проповедь и не имеющих такового, но стремящихся занять место проповедника.

Ю.М. Лотман (33,с.70) противопоставил «дурака» и «сумасшедшего» по принципу предсказуемости или непредсказуемости их поведения с позиций общепринятых норм. Шут высмеивает законы этого мира, понимает их несостоятельность, но их не нарушает. Нарушает нормы  «сумасшедший», который следует законам иного, высшего мира. Шут издевается над земными правилами, но не в состоянии последовать законам высшего мира.  Поведение шута внешне сходно с поведением юродивого. Но подтекст действий у них разный. В лице юродивого говорят попранные в падшем мире законы высшей правды. В психологической характеристике шутов одновременно сочетаются болезненно разросшееся самолюбие  и сознание своей ничтожности в обществе. Всё это связано с гипертрофированым самолюбием, а самолюбие, по Достоевскому, - болезненное состояние личности. Шут объявляет своё презрение  унижающему  его миру и противопоставляет ему  свое «благородное» Я. «Ведь обидеться иногда очень приятно, не так ли?» – замечает Ф.П. Карамазову старец Зосима (14,XIV, с.41).

Самоуничижаясь, шут чувствует себя выше окружающих. Он ощущает себя вправе претендовать на роль пророка. Шут олицетворяет ту темную сторону юродства, о которой писал Федотов: возрастание тщеславия из сознания своей униженности(29,с.80).

«Юродивые»- люди, одержимые идеей. Понятие «шутовство» употребляется Достоевским в значении «безыдейное явление». В «безыдейности» шута и заключена причина отношения к нему, как к ничтожеству, с которым можно и не считаться.

Шутовство по его мнению заключается в ощущении неправильности окружающего мироустройства и одновременно в участии в этом «беспорядке». Шуты оказываются олицетворением хаоса в современном мире, потери людьми нравственного ядра.

Юродивые несвязаны законами погибающего мира. Они не такие, как все: ничего не ищут для себя, живет жизнью других людей, полностью лишёны самолюбия. Им не требуется аскетического попрания своего Я, потому что их личность не выражена, растворена в мире. Самоуничижение заменяется здесь деятельной любовью.

Они обречены на униженное положение в падшем мире. Об этом писал и сам Достоевский: «Христос, высочайший положительный идеал человека, нес в себе отрицание земли, ибо повторение его оказалось невозможным. Отрицание необходимо, иначе человек так бы и заключился на земле, как клоп. (…) Отрицание земли нужно, чтобы быть бесконечным» (14,XXIV, с.112). Юродивый обречен на неудачу на земле, потому что он «отрицание земли». Христос не может восторжествовать в падшем мире, иначе он превратится в Великого Инквизитора. Христос лишь идеал, к которому можно стремиться. Именно в этой функции он необходим на земле. Достоевский пишет о периоде цивилизации: «Если б не указано было человеку в этом его состоянии цели – мне кажется, он бы с ума сошел всем человечеством. Указан Христос» (14,XX, с.192).

Юродивые герои Достоевского не устраивают ничьего благополучия. Юродивые выполняют функцию идеала, дают пример христианской жизни. Отсюда и самопожертвование юродивых, их обреченность в падшем мире. О самопожертвовании во имя будущего возрождения говорит и эпиграф к «Братьям Карамазовым»: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно, а если умрет, то принесет много плода» (Ев. от Иоан, гл. 12, ст. 24).

Достоевский говорил:«Смирение – страшная сила», «красота спасет мир». Сила, потому что поднимают человека над падшим миром, приближают к миру высшему, спасают душу. Юродивые в романах Достоевского «совершают» истину, и это наиболее адекватный способ её явления в мир, для того и понадобилось  автору использовать традиции древнерусского юродства.

Выводы по 1 главе

Таким образом, поведение юродивого двунаправлено: на себя (спасение своей души) и на мир (приведение мира в соответствие христианским нормам). Спасая свою душу, юродивый отказывается от обычного житейского разума и морали, принимая «поношение от людей». Критикуя разум и моралью этого мира, юродивый показывает их отпадение от христианской правды и выполняет функцию «посмеяния миру».

Юродство Христа ради – это особенный аскетический путь, прежде всего позволяющий совершенствоваться в 3-ех христианских добродетелях:смирении, отречении от мира и милосердии. Вторая причина притворного безумства: ироническое поругание падшего мира.

Притворное безумие позволяет юродивому стяжать истинное смирение через унижения, достающиеся на его долю в обществе, которое не любит умалишённых; позволяет отречься  от мира, потому что делает из него нищего и отверженного; позволяет тайно творить милостыню. Однако отречение от мира, выражающееся в крайней бедности и странничестве, присуще и другим подвигам (монашеству,отшельничеству). Единственным свойством, характерным для всех юродивых, является максимальное стремление ко смирению, которое постоянно испытывается посредством несправедливого презрения, претерпеваемого Христа ради.  Навлекая на себя дурное обращение юродивый ищет высшей степени смирения- это важнейшая цель упоминается у Евагрия Схоластика в «Церковной истории», упоминая о пасущихся монахах, изображающих безумие , он подчеркивает, что таким образом они полностью восходят на высшую степень аскезы и полностью освобождаются от тщеславия. Архимандрит Софроний, знаток христианской восточной аскезы: «Цель безумного в том, чтобы стать посмешищем. Большинство не понимает этот путь, считает его извращением. Но ведь это наиболее верное средство к попранию тщеславия, а, следовательно – и к истинной победе над миром.» Преп. Макарий считает, что таковым должно быть нормальное состояние всех христиан « пусть не думают о себе, что значат они что нибудь, но ведут себя как униженные и отверженные всеми людьми».  Испытание искушением ведёт христианина к совершенству. В некоторых случаях стимуляция безумия имеет покаянную цель.

Притворное безумие, в миру можно рассматривать как аскетический эквивалент отшельнической жизни. Именно безумие обеспечивает настоящее уединение, нищету и отверженность, так как невозможно обычное человеческое общение.

Третья главная добродетель милосердие проявляется в желании спасти людей духовно и материально. Милосердие всегда сопровождается смирением, достижение которого , является главной заботой юродивого. Не желая благотворить явно, они делают все на шутовской лад, показывают своё безумство, в результате этого окружающие, их пророчества  и указания принимали за одержимость бесами. Юродивые по своей внутренней чистоте  и смирению обладали дарами рассуждения,прозорливости и пророчества. Они используют свои дарования по любви к ближнему, желая оказать ему помощь. В житиях юродивые описаны великими подвижниками. Они мало едят и мало спят. Время сна юродивые посвящают молитве. В своих житиях юродивые изображены совершенно бесстрастными. Не имеющий бесстрастия юродивый может смутиться своими собственными поступками или ситуациями. Юродивые вступают на этот путь уже имея смирение и бесстрастие и стремятся достигнуть крайней степени смирения , высшего совершенства. Евагрий Схоластик говорит, что юродство есть наивысший аскетический подвиг, последняя степень, которую мало кто из подвижников способен пройти.

Юродство внесло одну очень важную и присущую из всех европейских народов, по-моему, только русским психологическую особенность: тягу к мученичеству. В европейских странах принята традиция аскезы: отказа от жизненных благ, ухода к трудной жизни монаха с её тяжёлой работой, многочасовыми молитвами и различными ограничениями. Но только на Руси существовало желание не просто уйти от мира и жить, преодолевая трудности, но страдать и, возможно, даже умереть за веру, за что-то святое для русского человека.

Глава 2. Русские юродивые XIII-XX веков

Юродство зародилось несколько в более позднее время, нежели монашество (зародившееся в конце III в.), и тоже в Египте. По мнению проф. Голубинского (10, с.656)  своим появлением оно обязано монашеству. Описание первой юродивой – святой Исидоры, умершей около 365 г., сделал святой Ефрем Сирин. Святая Исидора, подвизавшаяся в Тавенском женском монастыре Мен ,была  тиха и благонравна. Юродивой она была прозвана за то, что носила старую одежду, волосы повязывала тряпицей, питалась очень скудно. Эта женщина, в отличие от русских юродивых не делала предсказаний, не обличала властные структуры, не носила вериг – всё это появилось  позднее на Руси. Первоначально юродство возникло в  Византии,  широко известны преподобный Серапион Синдонит, преподобный Виссарион Чудотворец, преподобный Фома, святой Симеон Эмесский, святой Андрей Царьградский (последние двое были особенно известны на Руси, благодаря переводным житиям). Подавляющее число византийских юродивых было чернецами, на Руси же юродивых-монахов было очень немного. К  XIV в. юродство в Византии постепенно исчезает, последним известным  византийским юродивым был Максим Кавсокаливат, умерший в 1367 г. За пять веков (VI - X) в общем месяцеслове Православной церкви насчитывается около шести  святых юродивых из различных стран, тогда как на Руси за три века (XIV -XVI) канонизировано  10 святых юродивых. Из этого можно сделать вывод о более широком, чем в других православных странах распространении этого вида подвижничества в русском государстве. Их нет также ни на Украине, ни в Белоруссии (Исаакий Печерский так и остался единственным киевским юродивым). Римско-католическому миру этот феномен также чужд. Это, в частности, доказывается тем, что о русских юродивых с немалым удивлением писали иностранные путешественники XVI–XVII вв. — Герберштейн, Горсей, Флетчер и др. Чтобы вступить на путь юродства, европейцу приходилось переселяться в Россию. Поэтому среди юродивых так много приезжих  иноземцев. Среди русских святых были выходцы из западных стран: блаженный Прокопий Устюжский (1303), блаженный Исидор Твердислов Ростовский (1474), блаженный Иоанн Власатый Ростовский (1580).