Смех как составная часть человеческой коммуникации

ДЕПАРТАМЕНТ ОБРАЗОВАНИЯ ГОРОДА МОСКВЫ

Государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования

МОСКОВСКИЙ ГОРОДСКОЙ

ПСИХОЛОГО-ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

 

Факультет «Иностранные языки»

Кафедра Теория и практика межкультурной коммуникации

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Реферат

 

«Смех как составная часть человеческой коммуникации.»

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Студент, группа, ФИО

                                                                                                                       Иванова Е.И. 5.1                                                                                                                

 

 

 

 

 

Москва, 2015

 

Смех как особая форма человеческой коммуникации сопровождает нашу жизнь с первых ее дней. Изучение феномена смеха открывает новые возможности для целостного и разностороннего понимания сущности культуры, общества, человека. Смех играет важную роль и в осмыслении динамики развития человеческих отношений. Смех и смеховая культура сохраняет духовное и физическое здоровье человека, так и человечества в целом.

Смех и улыбка выступают, прежде всего, как форма простейшей коммуникации. Первичная функция смеха - передача информации о комфорте, отсутствии боли и неудобств. Позже коммуникативная роль смеха проявляется в общении с другими детьми - в условиях своих ограниченных вербальных возможностей ребенок координирует свои действия с другими при помощи смеха. В возрасте от полугода и далее, ребенок, по различным наблюдениям, смеется, прежде всего, в различных игровых ситуациях - играя с родителями, другими детьми, наблюдая чужую игру, успешно собирая разобранную ранее игрушку или устройство и т.д. Игровая ситуация - достаточно важный элемент, определяющий сферу смешного, который в дальнейшем будет проявляться в различных социальных и культурных контекстах. Особенно стоит также отметить наблюдение, которое касается попыток ребенка собрать разрозненные части игрушки - здесь проявляются определенные параллели с творчеством и пониманием, как центральными элементами смеха. Примечательно и то, что само понимание можно определить как «понимание сделанным»: т.е. «понять» означает суметь собрать разрозненные части в функционирующее целое (Анатоль Франс говорил, что понимать нечто - значит заново создавать его). 

Таким образом, уже на ранних этапах человеческой жизни можно выделить социальные функции смеха и смеховой культуры. К ним можно отнести, прежде всего, коммуникативную и игровую функции. Помимо этих функций, можно с большой степенью определенности выделить также социализирующую и познавательную функции. 

Коммуникативная функция смеха формируется на достаточно ранних этапах развития общества. Первоначально смех служил сигналом для всего племени, указывающим на отсутствие опасности; в сущности, в этом качестве он применяется и сейчас в различных архаичных обществах; нечто похожее можно заметить и в протосмехе человекообразных обезьян. Позже, с развитием досугово-обрядовых форм, смех, отчасти сохраняя первоначальное значение, превращается в символ праздника - окончания будней, временного завершения тяжелого труда и борьбы за выживание. Собственно говоря, видимо сама свободная коммуникация, общение членов племени во время досуга и стало основой праздника, который позже стал приобретать культурно-ритуализированые формы. 

Смех не только объединяет членов группы, но и служит средством отделения одной группы от другой. При этом подфункции дифференциации и интеграции не противоречат друг другу: отграничение данной группы от других групп подчеркивает ее специфику, способствует более четкой самоидентификации ее членов, а, следовательно, и их сплочению. Как правило, интеграция является первичной и основной целью коммуникации, в то время, как дифференциация -вторичной и подчиненной. Именно сплочение группы, а в перспективе - общества в целом является основной целью коммуникативной функции смеха. 

Игровая функция смеха, как и коммуникативная, формируется на наиболее ранних этапах истории человечества. 

Смех и игра - понятия достаточно близкие, но не тождественные. Игра не всегда подразумевает смех - играют животные, лишенные способности смеяться; достаточно серьезны почти все спортивные игры. Смех, напротив, почти всегда подразумевает игру, включен в ее смысловую сферу. Таким образом, основы игры предопределяют многие характерные черты смеха. В качестве подобных основ известный ученый Хейзинга выделяет позитивную эмоциональность, свободу, обособленность во времени и пространстве, наличие добровольно принятых правил. Все перечисленные характеристики во многом применимы и к смеху. Смех также всегда свободен - невозможно заставить смеяться кого-либо насильно; более того - способность смеяться всегда, когда человеку действительно смешно - показатель полной внутренней и внешней свободы личности. Смех, являясь частью игры, способен создавать свое смеховое (игровое) время и пространство, отграниченное от обыденной жизни. 

Игра являлась средством закрепления мифологического мировоззрения и предпосылкой возникновения религиозного. Здесь следует отметить как закрепляющую роль смеха и игры, так и их роль во введении ряда новшеств в различных сферах духовной жизни, что особенно ярко проявляется в искусстве. В отличие от утилитарной трудовой деятельности, где цель выводится за пределы процесса, цели и средства игровой коммуникации, в большей части совпадают: люди радуются ради радости, творят ради творчества, общаются ради общения. Участники игры - одновременно и творцы культуры и искусства. 

Другая сторона смеховой ситуации - умение воспринимать смех, в свою очередь, обладает выраженным познавательным значением.

Являясь частью игры, смех, подобно последней, удовлетворяет ряд определенных социальных потребностей (кроме упомянутых творческой и познавательной). Смех выполняет компенсаторную роль, противопоставляясь страху и серьезности обеденной жизни и сублимируя асоциальные желания. В смехе четко проявляются мотивы релаксации, отдыха от каждодневных забот. Смех, как и игра, способствует консолидации общества, временно нивелируя статусные различия. Стоит также отметить, что детская игра, архаические обряды инициации, сопровождаемые обычным или ритуальным смехом - важнейший механизм социализации и обретения статуса.  
Социализирующая функция смеха для ребенка тесно связана с игровой: в игре он приобретает коммуникативные навыки, осознает первичные общественные нормы и ценности, воспроизводит ряд практических действий. Игровая коммуникация и задействованные ей механизмы удовольствия позволяют максимально оптимизировать процесс социализации: «Поскольку личность — это усвоенная в процессе обучения организация индивида, процесс социализации имеет решающее значение для ее формирования и функционирования, успех социализации требует, чтобы социальное и культурное обучение было строго мотивировано через вовлечение механизма удовольствия организма». 

Как и в детской игре, в мифе и празднике рождаются и закрепляются различные образносимволические способы идентификации индивида с определенными социальными ролями, формируются общезначимые нормы и ценности, определяющие его поведение: по сути, подражание является одной из первичных форм коммуникации, передачи и закрепления социальных и культурных смыслов. 

Определенную социализирующую составляющую можно найти не только в «черном юморе», но и в любом другом жанре и виде смеховой культуры. Поскольку юмор пытается переосмыслить реальность, лишить ее сакрального ореола и очистить от статичных догм, он обеспечивает не просто вхождение индивида в общество и принятие его норм и законов, но и определенную его гибкость в трактовке этих норм, умение увидеть пустоту, иллюзорность и обман за фасадами величия, святости, власти. Иными словами, юмор, в лучших своих формах, воспроизводит, свободную, инициативную и творческую личность, способную относиться к миру критически и непредвзято.  
В условиях формирования информационного общества актуальной исследовательской проблемой становится вопрос о сущности, механизмах, возможностях и пределах взаимопонимания. Смех и смеховая культура, прежде всего - коллективное понятие; по своей природе она является ярко выраженным социокультурным явлением, выполняющим коммуникативную функцию. Цель человеческого взаимодействия - взаимопонимание, единые и согласованные действия всех членов общества. Для человека, включенного в общий процесс достижения цели, смех будет символом приятия и единения; для того, кто невольно тормозит этот процесс, ввиду чрезмерной педантичности, глупости и т.д., смех будет выражением неприятия и своеобразной, но действенной попыткой перевоспитания. 

Смех и его разнообразные виды, как в условиях различных культур, так и в рамках одной культуры или социума несут некоторую информацию, сопровождаются определенными знаками, имеющими значения и смыслы, которые расшифровываются и принимаются или отвергаются окружающими. Это дает основание говорить о смехе как коммуникативном процессе, в ходе которого устанавливается (или не устанавливается) взаимопонимание между субъектами коммуникации. 

Исследователь М.М. Бахтин смеховую культуру представлял как сплав трех составляющих: обрядово-зрелищных форм, словесных произведений и фамильярной речи, противостоящих официальной идеологии эпохи; все эти составляющие, по сути, представляют собой особые формы хранения и передачи информации о социокультурных ценностях. Д. Лихачев, экстраполируя теорию Бахтина на древнерусскую действительность, говорит о смеховой стихии как об «антикультуре», разрушающей несовершенную действительность во имя универсальных народных идеалов.  
Одновременно с этим, смех можно рассматривать как понимание того, каким образом можно решить данную проблему и найти выход из ситуации. То есть, смех есть реакция на проблему, легко разрешимую и не представляющую не преодолимой опасности. Интеллектуальная подоплека смеха доказывается клинической практикой. Здесь выявлено, что «отсутствие реакции на смешное у некоторых больных объясняется не интеллектуальным дефектом (они прекрасно понимают, о чем шла речь и точно пересказывают содержание анекдота), не «поломом» исполнительных механизмов смеха (больных можно рассмешить более примитивными способами), а нарушением вероятностного прогнозирования, утратой способностей о дальнейшем ходе событий.  
В силу этого особые свойства человека, обладающего пониманием, значительно больше, чем знания, это природные свойства личности, наделенной чувством юмора. Известно, что можно знать шутку, но не понимать ее: в силу этого, в основе смеха лежит нечто большее, чем только знание. Смех, таким образом, должен определяться через принципиально иную категорию, которой, собственно, и является категория понимания. При рассмотрении смеха как оппозиции страха, уже говорилось, что смех есть понимание того, как можно решить проблему и найти выход из сложной ситуации. Г.Л. Тульчинский в работе «Проблема понимания в философии» делает попытку рассмотрения смеха именно с этой позиции. «Именно «игра с пониманием» (отстранение, столкновение интересов и значений) вызывает и стимулирует смех», - полагает он. Включенный в процесс коммуникации, смех не подразумевает простой передачи сообщения от отправителя к получателю: информация должна быть, прежде всего, правильно понята.  
Многочисленные исследования смеха демонстрирует принадлежность его к ряду исторически выработанных и регламентированных форм социального действия, представляющих свои мировоззренческие ориентиры и культурные ценности. Это положение дает основания для выделения особой смеховой культуры, т.е. части общечеловеческой культуры, рассматривающей действительность сквозь призму смеха и комического. Это понятие прочно утвердилось в гуманитарном знании после появления работ М.М. Бахтина. «Каждая эпоха мировой истории, - пишет он, - имела свое отражение в народной культуре. Всегда, во все эпохи прошлого, существовала площадь со смеющимся на ней народом». 

Понимание является творческим процессом - приращение нового знания предполагает созидательную работу мышления, рефлексию и планирование, умение найти нечто общее в разнородных явлениях. На том же принципе основан и смех - единство процессов остроумия и творчества. 

Смех является специфическим выражением понимания. При этом большинство условий смеха (неожиданность, возможность смеяться только над человеком, связь с нормами и т.д.) являются частными выводами из базовых характеристик понимания (диалогичности, эвристичности, социокультурной обусловленности), и, таким образом, имманентно присущи самому пониманию. При этом, смех обладает и своей спецификой, что касается характера эмоциональной атмосферы - страх существует на отрицательном эмоциональном фоне, смех -только на радостном, положительном. Соответственно смех есть не просто понимание, а особое его качество - радость понимания. Можно отметить, что при смехе человек расслабляется (говорят «падать от смеха», «умирать от смеха) - как бы теряя часть энергии. Дикарь, победивший врага, победно смеется - т.е. у него осталось еще достаточно сил для этого смеха. Смешон человек, прилагающий максимальные усилия, толкая незапертую дверь, которую нужно тянуть на себя. Смех вызывает оказавшееся примитивным решение проблемы, которая казалась чрезвычайно сложной (типичная развязка большинства анекдотов и юмористических рассказов). Все эти случаи говорят об избыточности понимания - решение проблемы (победа над врагом, комическая ситуация, комедийный конфликт и т.д.) оказывается неизмеримо проще, чем затраченные на нее усилия (реальные или предполагаемые). Избыточность - важнейшая характеристика смехового понимания; он по своей сути представляет собой радость избыточного понимания. 

Сама сущность смешного, и собственно, смех есть реакция на что-то, победа над неким состоянием, что имеет древнюю дочеловеческую эмоционально-аффективную природу. В большинстве случаев это реакция на страх, где сам смех раздается как завершение состояния страха (все просто, а я боялся - (смех). Такая реакция присутствует во всех культурах и рассматривается как психофизиологическая его константа. Смех впервые раздается над поверженным врагом: это символ победы не только над противником, но и над страхом за свою жизнь. Этот победный смех является сигналом для членов племени, показывающим, что опасность миновала. Аристофан противопоставляет свой смех страху перед «огнедышащим зычным Тифоном». Важно также отметить, что смех, прежде всего, является компенсацией именно ощущения страха - как индивидуального, так и коллективного; неслучайно смех часто звучит как реакция на отступивший страх.