Особенности проявления страхов у детей старшего дошкольного возраста.

17. Плохо переносит ожидание.

18. Не любит браться за новое  дело.

19. Не уверен в себе, в своих  силах.

20. Боится сталкиваться с трудностями.

21. Работа с родителями.

Как показывает практика, формирование детской тревожности является следствием неправильного воспитания ребенка.  Так, например, родители тревожных детей зачастую предъявляют к ним завышенные требования, совершенно невыполнимые для ребенка. Иногда это связано с неудовлетворенностью собственным положением, с желанием воплотить собственные нереализованные мечты в своем ребенке. Завышенные требования родителей могут быть связаны и с другими причинами. Так, добившись высокого положения в обществе или материального благополучия, родители, не желая видеть в своем чаде «неудачника», . заставляют того работать сверх меры. Также нередки случаи, когда родители сами являются высокотревожными, вследствие чего они воспринимают малейшую неудачу как катастрофу, отчего и не позволяют ему сделать не малейшего промаха. Ребенок таких родителей лишен возможности учиться на собственных ошибках.

        Требования взрослых, которые ребенок не в состоянии выполнить, нередко приводят к тому, что он начинает испытывать страх не соответствовать ожиданиям окружающих, чувствовать себя неудачником. Со временем он привыкает «опускать руки», сдаваться без борьбы даже в обычных ситуациях. Таким образом, формируется личность человека, который старается действовать так, чтобы ему не приходилось сталкиваться с какими бы то ни было проблемами.

        Некоторые родители, стремясь уберечь своего ребенка от любых реальных и мнимых угроз его жизни и безопасности, формируют тем самым у него ощущение собственной беззащитности перед опасностями мира. Все это отнюдь не способствует нормальному развитию ребенка, реализации его творческих способностей и мешает его общению с взрослыми и сверстниками.

       Исследования специалистов показывают, что большинство родителей тревожных детей не осознают как их собственное поведение влияет на характер ребенка. Это говорит о том, что с родителями необходимо проводить разъяснительные беседы, рекомендовать для чтения специальную литературу и привлекать их к взаимодействиям с психологом. Так, иногда, «неподготовленные» родители, узнав о возникновении у ребенка каких-либо страхов, принимают неправильную позицию. Они начинают либо уговаривать ребенка. Чтобы он не боялся, либо высмеивать его. И то, и другое может только способствовать усилению страха.

Большое количество замечаний, окриков, одергиваний, может вызвать  в ребенке не только агрессию, но и тревогу, а иногда и то, и другое. Таким родителям можно посоветовать хотя бы в течение одного дня записывать все замечания, которые они сделали или хотели бы сделать ребенку. В конце дня можно отметить те из них, которые способствовали не улучшению, а даже ухудшению взаимоотношений с сыном или дочерью. Если среди этих замечаний были угрозы невыполнимых наказаний, то таким родителям необходимо научиться сдерживать себя и обдумывать то, что они говорят

ребенку. Как правило, родители тревожных детей сами бывают высокотревожными, в связи с чем  имеют низкую самооценку, страдают от мышечных зажимов, не удовлетворены собой и своими действиями и т.д. Специалисты рекомендуют шесть рецептов избавления от гнева и восемь способов повышения самооценки.

Благоприятный психологический  климат семьи способствует гармоничному развитию личности ребенка и снижению уровня тревожности. Родителям следует, как можно больше общаться со своими детьми, устраивать совместные праздники, походы в зоопарк, театр, выставки. А жителям больших городов желательно почаще выходить на природу. Поскольку у тревожных детей часто появляется потребность кого-то ласкать и любить, то хорошо бы иметь дома собственных животных. Совместный уход за любимым питомцем поможет выстроить партнерские отношения в форме сотрудничества между родителем и ребенком.

Я полагаю, что две упомянутые особенности детских страхов - их иррациональный и непредсказуемый характер - можно объяснить, если допустить, что многие из так называемых «страхов» представляют собой не страх как таковой, но скорее проявление скрытой тревоги в объективированной форме. Считается, что страх есть избирательная реакция, но детские «страхи» не похожи на специфическую реакцию, связанную с конкретным стимулом. Если же предположить, что эти страхи являются проявлением тревоги, становится понятным тот факт, что они направлены на «воображаемые» объекты. Известно, что тревога у детей (как, впрочем, и у взрослых) часто перемещается, так что ее предметом становятся призраки, ведьмы и другие объекты, не связанные с объективным миром ребенка. Тем ¹ не менее, такая тревога выполняет важную функцию в субъективном мире ребенка, особенно в сфере его взаимоотношений с родителями. Другими словами, страхи могут скрывать за собой тревогу.

Это может происходить  следующим образом: ребенок испытывает тревогу в своих взаимоотношениях с родителями. Он не способен справиться с этой тревогой непосредственно, например, сказав себе: «Я боюсь, что мама меня не любит», - поскольку это усилило бы тревогу ребенка. Иногда родители помогают ему скрывать тревогу, утешая и ободряя ребенка, что не затрагивает стержня его тревоги. Тогда тревога переносится на «воображаемый» объект. Я ставлю термин «воображаемый» в кавычки по той причине, что при глубоком анализе иррациональных страхов можно открыть, что таинственный объект замещает собой какого-то абсолютно реального человека из окружения ребенка. Конечно, подобный процесс перемещения тревоги происходит и у взрослых, но взрослые люди успешнее рационализируют свою тревогу, так что ее предмет кажется более «логичным» и «разумным».

Наша гипотеза, согласно которой эти страхи выражают стоящую  за ними тревогу, помогают также понять, почему ребенок боится не тех животных, которые его окружают, а, скажем, гориллу или льва. Страх по поводу животных часто представляет собой  проекцию тревоги, переживаемой ребенком во взаимоотношениях с ближними (например, с родителями). Случай маленького Ганса, описанный Фрейдом, является классическим примером такого процесса. Я думаю, что боязнь животных также может быть проекцией агрессивных чувств ребенка, направленных на членов семьи. Эти чувства вызывают тревогу, поскольку реализация их в действии повлекла бы за собой наказание или неодобрение.

Наша гипотеза позволяет, кроме того, понять, почему детские  страхи столь непредсказуемы и изменчивы. Если страхи выражают скрытую тревогу, то тревога может перемещаться, фиксируясь то на одном, то на другом объекте. То, что при внешнем анализе кажется ' непоследовательностью, на более глубоком уровне нередко оказывается вполне последовательным. Сам Джерсильд говорит о связи непостоянных страхов с тревогой, стоящей за ними:

«Когда в жизни ребенка  существуют сложности, беспокоящие  его с разных сторон, за исчезновением  одного вида страхов вскоре может  последовать появление какого-то другого, несколько иного характера».

Другим подтверждением гипотезы о том, что эти детские  страхи выражают тревогу, является еще  одно наблюдение: часто попытка _: успокоить ребенка с помощью слов не помогает ребенку преодолеть (а не спрятать) свои страхи. Гольдштейн считал, что при конкретном страхе слова зачастую помогают ослабить накал эмоции. Если ребенку, например, кажется, что загорелся дом, его страх можно устранить, показав, что никакой опасности нет. Но если опасения ребенка выражают скрытую за ними тревогу, беспокойство сохранится или переключится на новый объект.

Косвенно нашу гипотезу поддерживает и тот факт, что «страхи» ребенка тесно связаны с аналогичными эмоциями его родителей. Исследование, проведенное Хэгманом, показало, что  коэффициент корреляции между выраженными  детскими страхами и страхами матери составляет 0,667. Джерсильд выявил «явное соответствие между частотой страхов у детей из одной и той же семьи; коэффициент корреляции колеблется от 0,65 до 0,74». Джерсильд объясняет это тем, что страхи родителей «влияют» на страхи детей, то есть ребенок учится бояться некоторых вещей, потому что их боятся родители. На мой взгляд, в таком объяснении имеются пробелы. Существует другое объяснение, о котором так много говорили, что оно уже звучит банально: главным источником тревоги детей являются их взаимоотношения с родителями.

Итак, я предполагаю, что  связь страхов детей дошкольного  возрастало со страхами их родителей, а также взаимосвязь страхов  у братьев и сестер из одной  семьи объясняется тем, что за этими страхами стоит перемещенная тревога. Другими словами, если родители в семье испытывают интенсивную тревогу, она неизбежно окрашивает их взаимоотношения с детьми, что, в свою очередь, усиливает тревогу (то есть страхи) у детей.

Мы затронули тему детских страхов не только для  того, чтобы лучше понять проблему подлинного страха, но и для того, чтобы показать одну закономерность: изучение страхов неизбежно ведет к изучению тревоги. Многие детские страхи являются проявлением скрытой тревоги в

Объективированной форме

Причинами страха могут быть события, условия или ситуации, являющиеся началом опасности. Как указывает Боулби, причиной страха может быть либо присутствие чего-то, что обеспечивает безопасность. Страх может иметь своим предметом какого-либо человека или объект. Иногда страх не связан ни с чем конкретным, такие страхи переживаются, как беспредметные. Страх может вызываться страданием. Это связано с тем, что в детстве сформировались связи между этими чувствами.

Если мы думаем, что  страхи у детей выражают реакцию  на конкретную угрозу (исходя из разумного предположения, что ребенок должен бояться того, что угрожало ему раньше), мы будем сильно удивлены. Чаще всего дети боятся обезьян, белых медведей и тигров - то есть животных, которых они никогда не встречали, если не считать редких посещений зоопарка. Кроме того, как установлено в результате исследований, важную роль у детей играют страхи, связанные с призраками, ведьмами и другими таинственными существами, которых ребенок тоже никогда не видел. Почему дети боятся воображаемых вещей? Этот вопрос заставляет нас задуматься о взаимосвязи страха и тревоги и о происхождении детских страхов и тревоги.

Несколько десятилетий  назад ученые, исследовавшие психологию страха, пытались найти первоначальные, врожденные стимулы, вызывающие страхи, которые можно бы было связать с инстинктами. Предполагалось, что ребенка должны пугать темнота, животные, большие водоемы, грязные предметы и т.д. По мнению Стэнли Холла, многие из таких страхов достались человеку в наследство от его животных предшественников. Затем ученые занялись новой задачей: исследуя эти страхи один за другим, они опровергали гипотезы об их «врожденной» природе. Наконец, в системе бихевиориста Д.Б.Уотсона осталось только два вида страха. Уотсон пишет о младенце: «Лишь две вещи вызывают у него реакцию страха - громкий звук и потеря опоры». Все прочие страхи, согласно этой гипотезе, «вторичны», то есть образовались по типу условного рефлекса.

Но дальнейшие исследования детских страхов показали, что  Уотсон чрезмерно упрощает положение  вещей. Различные исследователи пришли к выводу, что два этих «первоначальных типа страхов» встречаются отнюдь не у всех младенцев. По словам Джерсильда, «нельзя выявить изолированные стимулы, которые бы вызывали реакцию страха... Ситуации, которые могли

бы спровоцировать у младенца так называемый «врожденный» страх, это не просто шум или потеря опоры, но любой интенсивный, внезапный, неожиданный или незнакомый стимул, с которым организм как бы не умеет обращаться». Другими словами, та ситуация, на которую организм не способен адекватно отреагировать, содержит в себе угрозу и вызывает реакцию тревоги или страха.

Я думаю, что споры  о «врожденных страхах» между  защитниками гипотезы об инстинктах и бихевиористами были сражением  с ветряными мельницами. Попытка  ответить на вопрос, с какими конкретными страхами рождается младенец, заводит нас в лабиринт неверных представлений. Более уместный вопрос звучит так: какие способности организма (неврологические и психологические) позволяют ему адекватно действовать в ситуации угрозы? Что же касается вопроса о «врожденном» или «приобретенном», достаточно лишь предположить, что когда способности организма неадекватны ситуации, он реагирует тревогой или страхом, и сегодня это происходит совершенно так же, как в дни наших предков. Проблема «приобретения» страхов и тревоги после рождения сводится к двум вопросам - созревания и обучения.

Подход Уотсона к  детским страхам обладает и еще  одним недостатком: в нем не учитывается  такой фактор, как созревание. Вот  что говорит по этому поводу Джерсильд: «Если на какой-то стадии развития у ребенка появляется новое поведение, которого не было раньше, из этого не всегда следует, что новое поведение появилось благодаря обучению».

Чем старше становится ребенок, тем в большей мере реакция  испуга сопровождается вторичным поведением (страх и тревога).

По мнению Джерсильда, дальнейшее развитие ребенка качественно  изменяет стимулы, провоцирующие страх. «Когда у ребенка развивает способность к воображению, объектами его страхов становятся воображаемые опасности; когда ребенок начинает понимать смысл соревнования и может оценить свой статус среди других детей, появляются страхи, связанные с потерей положения, насмешками и неудачами».

Очевидно, что появление  страхов, связанных с соревнованием, говорит о том, что ребенок уже осуществляет достаточно сложную интерпретацию окружающего. Умение интерпретировать требует определенного уровня зрелости. С другой стороны, на этот процесс влияет опыт и обучение в контексте культуры. Как показывают исследования, количество страхов, связанных с соревнованием, увеличивается по мере взросления ребенка. Кроме того, отмечен еще один интересный факт: вспоминая о своих детских страхах, взрослые гораздо чаще говорят о волнениях, связанных с соревнованием и социальным статусом, чем опрошенные дети в любой из изученных групп. Это объясняется тем, что взрослые «редактируют» свои воспоминания, отбирая те источники страхов и тревоги, которые вышли на первый план уже во взрослом возрасте. -