Исследование проблемы биологического и социального в работах отечественных психологов

     Сторонники  второго подхода (А.Адлер, К.Роджерс, Э.Берн и др.) настаивают на преимущественно  бессознательном выборе жизненного плана и жизненного сценария, который осуществляется на ранних стадиях развития ребёнка. Согласно их концепциям, жизненный план рассматривается как прогнозирование собственной жизни и её реализация в представлениях и чувствованиях, а сценарий жизни – как постепенно развёртывающийся жизненный план, ограничивающий и структурирующий жизненное пространство личности. В качестве факторов, влияющих на выбор жизненного сценария, называются порядок рождения ребёнка в семье, влияние родителей, дедушек, бабушек (их действий, оценок, эмоциональной поддержки, или депривации, и др.), принятие ребёнком своего имени и фамилии, случайные экстремальные события и др.

     Таким образом,  биологическое и социальное в нашей жизни тесно переплетены, что видно из исследований известных психологов, которые занимались данной проблемой и выделяли различные этапы в развитии биологического и социального в развитии психики. 

Глава 2. Проблема биологических и социальных аспектов в развитии психики и их исследования

      Развитие, формирование психических  функций и способностей, свойственных  человеку как общественному существу, происходит в совершенно специфической  форме - в форме процесса усвоения, овладения. Биологическая наследственность, конечно, существует и на уровне человека, однако ее действие прямо не распространяется на те приобретения в сфере психического развития, которые человечество сделало на протяжении последних 40 или 50 тысячелетий, т. е. после того, как современный тип людей биологически окончательно сложился и человеческое общество перешло от предыстории к историческому развитию - процессу, полностью, управляемому действием объективных общественных законов.[10,с.214 ]

       Начиная с этого момента достижения  в развитии психических способностей  людей закреплялись и передавались от поколения к поколению в особой форме, а именно в форме внешнепредметной, экзотерической. Эта новая форма накопления и передачи филогенетического (точнее, исторического) опыта возникла потому, что характерная для людей деятельность есть деятельность продуктивная, созидательная. Такова, прежде всего, основная человеческая деятельность - труд. Труд, осуществляя процесс производства (в обеих его формах - материальной и духовной), кристаллизуется в своем продукте, То, что со стороны субъекта проявляется в форме деятельности (Unruhe), то в продукте выступает в форме покоящегося свойства (ruhende Eigenschaft), в форме бытия или предметности (Маркс).[8]

       Процесс этого превращения можно  рассматривать с разных сторон  и в разных отношениях. Можно рассматривать его со стороны количества затрачиваемой рабочей силы в отношении к количеству произведенного продукта, как это делает политическая экономия. Но можно рассматривать его и со стороны содержания самой деятельности субъекта, абстрагируясь от других его сторон и отношений. Тогда указанное превращение человеческой деятельности в ее продукт выступит перед нами как процесс воплощения в продуктах деятельности людей их психических особенностей, а история материальной и духовной культуры - как процесс, который во внешней, предметной форме выражает достижения способностей человеческого рода (Menschengattung).[8]

       Таким образом, процесс исторического  развития, например ручных орудий  и инструментов, с этой стороны  можно рассматривать как выражающий и закрепляющий достижения в развитии двигательных функций руки, усложнение фонетики языков - как выражение усовершенствования артикуляции и речевого слуха, а прогресс в произведениях искусств - как выражение развития эстетических способностей.

       Однако этот мир предметов,  воплощающих человеческие способности,  сложившиеся в процессе развития  общественно-исторической практики, в этом своем качестве не  дан индивиду изначально. Чтобы  это качество, эта человеческая  сторона окружающих объектов открылась индивиду, он должен осуществить активную деятельность по отношению к ним, деятельность, адекватную (хотя, конечно, и не тождественную) той, которую они в себе кристаллизовали.

       Это, разумеется, относится и к  объективным идеальным явлениям, созданным человечеством, - к языку, понятиям и идеям, творениям музыки и пластических искусств. Итак, индивид, ребенок не просто "стоит"" перед миром человеческих объектов. Чтобы жить, он должен активно и адекватно действовать в этом мире. Но это только одно условие того специфического процесса, который мы называем процессом усвоения, присвоения или овладения.

       Другое условие состоит в том,  чтобы отношения индивида к  миру человеческих объектов были  опосредствованы его отношениями  к людям, чтобы они были включены в процесс общения. Это условие всегда налицо. Ведь представление об индивиде, о ребенке, находящемся один на один с предметным миром, - это совершенно искусственная абстракция.

       Индивид, ребенок не просто  брошен в человеческий мир,  а вводится в этот мир окружающими людьми, и они руководят им в этом мире.

       Объективная необходимость и  роль общения в развитии человека  достаточно хорошо изучены и  психологии, и об этом нет надобности  говорить.

       Итак, общение в своей первичной форме, в форме совместной деятельности, или в форме общения речевого составляет второе обязательное условие процесса усвоения индивидами достижений общественно-исторического развития человечества.

     Таким образом, то, что на уровне животных достигается действием биологической наследственности, то у человека достигается посредством усвоения - процесса, который представляет собой процесс очеловечивания психики ребенка. Можно лишь согласиться с мыслью профессора Пьерона, который в лекции об очеловечивании говорил: "Ребенок в момент рождения лишь кандидат в человека, но он не может им стать в изоляции: ему нужно научиться быть человеком в общении с людьми". [10,с.188]

       Действительно, все специфически  человеческое в психике формируется  у ребенка прижизненно. Даже в сфере его сенсорных функций (казалось бы, столь элементарных!) происходит настоящая перестройка, в результате которой возникают как бы совершенно новые сенсорные способности, свойственные исключительно человеку.

       Формирование новых специфически человеческих способностей в области слухового восприятия мы и сделали предметом подробного экспериментального изучения.

       У животных не существует членораздельной  звуковой речи, у них не существует  и музыки. Мир звуков речи, как  и мир музыки, - это творение человечества.

       В отличие от природных звуков  речевые и музыкальные звуки  образуют определенные системы  с присущими только им особыми  образующими и константами. Эти  образующие, эти константы и должны  выделяться слухом человека.

       Для речевых звуков главными образующими и константами являются, как известно, специфические тембры, иначе говоря, характеристики их спектра, Напротив, их основная частота не несет смысло-различительной функции, и в восприятии речи от нее обычно отвлекаемся. Иначе обстоит дело с музыкальными звуками. Их главная образующая есть высота, а их константы лежат в сфере звуковысотных отношений.

       Соответственно речевой слух - это  слух в основе своей тембровый;  музыкальный же слух есть слух  тональный, основанный на способности выделения из звукового комплекса высоты и высотных отношений.

       Удалось создать определенный метод, который позволял выделить высоты. Он состоял в том, что мы давали для сравнения по высоте два последовательных звука разного спектрального состава. Один из них (постоянный) приближался по своему спектру к русской гласной у, другой (варьирующий) - к резкому и.

       Длительность звуков была 1 с,  интервал между сравниваемыми  звуками - 0,5 с. Уровень интенсивности  был 60 дБ. Опыты проводились по схеме "метода постоянных раздражителей" в зонах частот от 200 до 400 Гц.

       Описанный метод (называется он "сопоставительным") ставит испытуемого перед очень своеобразной задачей: он должен сравнивать звуки типа у и типа и только по их основной чистоте, отвлекаясь от их спектрального состава.

       Задача эта, характерная для  музыкального слуха, является  в известном смысле противоположной  той, которая специфична для  слуха речевого, тембрового. Этот метод применялся вслед за измерением порогов по классическому методу, т. е. с помощью сравнения высоты монотембральных звуков. Таким образом, были получены для каждого испытуемого два порога: один по обычному методу, другой по предложенному нами.

       Первый называется дифференциальным порогом, второй - "порогом выделения". Для начала измерили оба эти порога у 93 взрослых испытуемых в возрасте от 20 до 35 лет.

       Вот некоторые результаты, которые  были получены в первой серии опытов.

Все испытуемые разделились на три следующие  группы.

       У первой группы (13%) переход к  опытам со звуками разного  тембра не вызывал изменения  порогов. 

       У второй, самой многочисленной  группы (57%) пороги выделения по  сравнению с дифференциальными  порогами возрастали.

       Наконец, испытуемые третьей группы (30%) оказались вовсе не способными решить задачу на сравнение звуков «у» и «и» по основной частоте: звук и всегда воспринимался ими как более высокий даже в той случае, если объективно он был ниже звука у более чем на октаву. И это после тщательных разъяснений задачи и многих демонстраций!

       Испытуемые этой группы обнаружили, таким образом, своеобразную тональную глухоту - явление, которое при применении классического метода измерения порогов полностью маскируется, о чем ясно говорит факт отсутствия корреляции между величинами порогов, измеренными обоими методами.

       Очевидно, в опытах по классическому  методу испытуемые, принадлежащие  к этой группе, сравнивают звуки  не по их основной частоте  (т. е. по их музыкальной высоте), а по их суммарной характеристике, включавшей микротембральные компоненты, которые, по-видимому, являются для них доминирующими.

       Обратимся теперь к испытуемым  первой группы, у которых никакого  повышения порогов при переходе  к оценке высоты звуков у  и и не происходит. Это испытуемые с хорошим тональным слухом. Действительно, когда собрали дополнительные сведения о наших испытуемых, то оказалось, что испытуемые, принадлежащие к этой группе, проявляют известную музыкальность. [7,c.425]

       Промежуточное место между первой и третьей группами занимает вторая группа. У части испытуемых этой группы пороги выделения превышали пороги различения менее чем в два раза, что говорит об удовлетворительном развитии у них тонального слуха; наоборот, у некоторых испытуемых пороги выделения были выше порогов различения во много раз, т. е. они приближались к группе тонально глухих. Таковы были результаты первых опытов.

              Исходя из той идеи, что тембральный  слух формируется в процессе  овладения языком, а слух тональный - в процессе овладения музыкой, мы выдвинули следующее предположение: по-видимому, если ребенок очень рано овладевает тембровым по своей основе языком, что необходимо приводит к быстрому развитию вербального тембрового слуха, то формирование собственно тонального слуха может у него затормозиться. Последнее тем более вероятно, что высокоразвитый вербальный слух способен в некотором смысле компенсировать недостаточное развитие слуха тонального. Поэтому если жизнь данного индивида складывается так, что задачи, требующие выделения в звуковых комплексах основной частоты, и в дальнейшем не становятся для него актуальными, то тональный слух у него не формируется, и он остается тонально глухим. Если предположение правильно, то тогда среди испытуемых, родной язык которых принадлежит к тональным языкам (т. е. таким, в которых смыслоразличительную функцию имеют и чисто тональные элементы), не может быть тонально глухих, ведь овладение родным языком должно одновременно формировать у них также и тональный слух.

       Действительно, опыты, проведенные с 20 вьетнамцами (вьетнамский язык тональный), дали такие результаты: у 15 испытуемых из 20 переход к сравнению разнотембровых звуков или вовсе не вызвал повышения порога, или вызвал незначительное их повышение; только у пяти испытуемых пороги повысились более значительно, но при этом четверо из них оказались из средних районов Вьетнама, где население говорит на языке с менее выраженной ролью тональных элементов. Ни одного случая тональной глухоты или очень резкого повышения порогов выделения в этой группе испытуемых не нашли. [7,c.424 ]