Динамика развития психики и поведения древнего человека

По существу, всякое действие животных представляет собой сложное переплетение видотипичных и приобретенных элементов поведения. По Фабри, на стадии перцептивной психики каждый поведенческий акт формируется в онтогенезе путем реализации генетически фиксированных компонентов видового опыта в процессе индивидуального научения.  

Дело  в том, что каждый поведенческий  акт состоит из двух основных фаз: поисковой (или подготовительной) и  завершающей. 

Первая  фаза обычно начинается с эндогенной активации и проявляется в  общем беспокойстве и поисковых  действиях животного — ненаправленных локомоциях, обследовании обстановки и т. п. Обычно в результате такой  активности происходит встреча животного  с ключевыми стимулами, которые  включают собственно инстинктивное  действие, а чаще целую цепь таких  действий. 

Например, пищевое поведение хищника начинается с хаотичного бега и обследования территории. Первые признаки добычи, а  затем и конкретный вид ее ориентируют  поведение — начинается преследование, подкрадывание; затем идет ряд таких  инстинктивных действий, как бросок, умерщвление, расчленение туши, наконец, захват кусков мяса зубами и проглатывание. Только два последних акта — захват кусков и проглатывание — составляют завершающую фазу пищедобывательного действия. Все же предшествующее можно отнести к поисковой фазе, хотя в ней выделяются свои микроэтапы, каждый из которых имеет собственную поисковую и завершающую микрофазы. Например, многими хищниками умерщвление жертвы производится строго фиксированным способом: это инстинктивный акт, завершающий определенный этап охоты.

Важнейший найденный факт состоит в том, что наибольшей пластичностью поведение  обладает в поисковой фазе. Именно здесь животное находит и осваивает  новые способы поведения. Напротив, чем ближе к завершающей фазе, тем более стереотипными становятся движения; в самой завершающей  фазе они приобретают те свойства стереотипности и принудительности, о которых шла речь выше. 

«Удельный вес» поисковой и завершающей  фаз в различных поведенческих  актах может быть различным даже у одного и того же животного. Но общее правило состоит в том, что чем выше психическая организация животного, тем более развернута и продолжительна поисковая фаза, тем более богатый и разнообразный индивидуальный опыт животное может приобрести.  

Очень важно отметить, что такой опыт часто накапливается впрок. 

Так, например, крысы в известных опытах Э. Толмена с латентным научением осваивали «карту» лабиринта в условиях, исключавших завершающую фазу пищедобывательного действия. Этот результат достигался в поисковой фазе исключительно за счет познавательной активности. 

Все сказанное  до сих пор об инстинктах животных чрезвычайно важно для понимания  биологической предыстории специфически человеческих форм поведения. К ним относятся прежде всего язык и общение животных, а также использование ими орудий. 

Язык  животных представляет собой сложные  системы сигнализации. С помощью  сигналов очень разных модальностей — звуков, движений, поз, запахов, цветов и др.— животные передают друг другу  информацию о биологически значимых событиях и состояниях. Это сигналы  тревоги, опасности, угрозы, покорности, «ухаживания» и многие другие. 

Важнейшее отличие языка животных от языка  человека состоит в отсутствии у  него семантической функции. Это  значит, что элементы языка животных не обозначают внешние предметы сами по себе, их абстрактные свойства и  отношения. Они всегда связаны с  конкретной биологической ситуацией  и служат конкретным биологическим  целям. Многие сигналы, выражая эмоциональные  состояния животного, действуют  по механизму эмоционального заражения.

Так, сигнал тревоги, который издает один из членов птичьей стаи, передает его возбуждение  — тревогу — остальным членам стаи, что и заставляет их подняться  в воздух.

Аналогичным образом действует химическая сигнализация опасности у пчел. Пчела, которая  жалит врага, выделяет особое пахучее  вещество; это вещество приводит в  агрессивное состояние других пчел, которые устремляются к неприятелю и тоже его жалят. В результате интенсивность химического сигнала  лавинообразно растет, а вместе с  ним растет и количество нападающих пчел. 

Другим  отличием языка животных является его  генетическая фиксированность. В результате он представляет собой закрытую систему, которая содержит ограниченный набор  сигналов, хотя количество сигналов может быть довольно большим. Так, например, у кур расшифровано около 20 различных сигналов, у человекообразных обезьян — до 90. 

Можно вполне сказать, что каждая особь  в животном мире от рождения знает  язык своего вида. Знание же языка человеком  формируется прижизненно, в ходе общения его с другими людьми. В отличие от языка животных язык человека — открытая система : он непрерывно развивается, обогащаясь новыми понятиями и структурами. 

Генетическая  фиксированность языка животных выражается, в частности, в том, что  его элементы — это ключевые стимулы, которые включают или тормозят соответствующие  инстинктивные действия. 

Так, в  период вскармливания птенцов многие птицы решительно нападают на любое  не слишком большое подвижное  существо, которое оказывается вблизи гнезда (такими бывают, в частности, мелкие хищники, питающиеся птенцами). Возник вопрос, почему же они не трогают  собственных птенцов? Оказалось, что  птенцов охраняет их собственный  писк. Это сигналы, которые тормозят агрессию их родителей и возбуждают родительское поведение. 

В одном  опыте в гнездо птицы на нитке  спускали чучело птенца — и птица  яростно его атаковала. Но стоило включить звукозапись писка птенца, как атака резко затормаживалась.  

В другом опыте оглушенная индюшка сразу  убивала своих птенцов. 

Приведенные общие положения относительно языка  животных хорошо иллюстрируются на богатом  материале языка поз и телодвижений.  

Крупным научным событием явилась расшифровка  «танцев» пчел — работа, за которую  австрийский ученый К. Фриш получил Нобелевскую премию. 

Пчела, обнаружившая нектар, по возвращении  в улей совершает сложный комплекс движений, куда входят круговые пробеги  по сотам, виляния брюшком и т. п. Характер этих движений, их ориентация и интенсивность находятся в  точном соответствии с направлением и дальностью полета за пищей. Пчелы, ощупывая «танцующую» пчелу, получают, кроме того, по вкусовым и обонятельным каналам информацию о качественном составе корма. Способность к  столь сложному кодированию и  декодированию информации у пчел является врожденной. 

Широкую известность приобрели описания «поз подчинения», с помощью которых  более слабое животное останавливает  агрессивные действия противника. Они  особенно развиты среди хищных животных, способных нанести друг другу  серьезные увечья. 

Так в  драке двух волков побежденный волк застывает в невероятной для  нашего восприятия позе: он отворачивает голову от соперника подставляя ему незащищенную шею - то место, где проходит яремная вена! Но именно эта поза заставляет застыть разъяренного победителя на месте: в крайнем возбуждении он еще дрожит и щелкает зубами, но просто «не в силах» тронуть подставленную шею! Ее вид - ключевой стимул, который действует как мощный тормоз, блокирующий агрессивные действия животного. Но стоит жертве слегка изменить позу, как атака тут же возобновляется. 

Общение с помощью языка поз и движений может принимать форму ритуалов.  

Ритуалы у животных — это сложный набор  инстинктивных действий, которые  потеряли свою первоначальную функцию  и вошли в другую сферу жизнедеятельности  в качестве сигналов или символов.

Так, ритуал «приветствия» у волков, шакалов  и собак включает толчки мордой в угол рта. Это действие явно происходит от таких же движений щенков, которые подобным образом выпрашивают пищу у родителей [67].

Широко  распространен ритуал «кормления»  брачного партнера. Многие певчие птицы  действительно кормят друг друга  в брачный период. У куриных это действие уже ритуализируется.

Например, токующий петух может клевать  пустую землю, перебирая ногами и  издавая призывные звуки: самка  подбегает и «клюет» рядом  в отсутствие всякого корма.

У павлинов это действие приобрело еще более  символическую форму: самец распускает хвост и просто указывает клювом в определенную точку на земле.

Среди птиц, а также ряда насекомых очень  распространен ритуал «поднесения  брачных подарков». У насекомых, а также у некоторых пауков он, по-видимому, возник из действий, обеспечивающих безопасность самца. Дело в том, что  у некоторых представителей этих классов самки намного крупнее  и сильнее самцов и спаривание с ними представляют угрозу для жизни  брачного партнера. Так, самки богомола нередко поедают самца в момент оплодотворения. Поднося ей что-нибудь съедобное, самец отвлекает ее внимание.  

У некоторых  видов птиц подобные действия приобрели  символическую форму и «подарок»  стал несъедобным: в этой функции  может выступать простой камешек  или чаще веточка, которая, однако, может  служить и гнездостроительным материалом.  

При всем, иногда поразительном, внешнем сходстве ритуалов у животных и человека («поцелуи», «брачные подарки» и др.), природа  их глубоко различна. У животных это всегда генетически запрограммированные, инстинктивные, акты; у человека — действия, передаваемые через культурные традиции.  

Особенно  сложные формы общения наблюдаются  у животных, живущих в сообществах. Жизнь стадами, стаями, семьями широко распространена в животном мире. 

Характерная черта многих сообществ животных — иерархия его членов. Каждая особь  обычно знает, кто сильнее и кто  слабее ее. Иерархия устанавливается  и поддерживается с помощью разнообразных  актов общения — мелких стычек, ритуалов, турниров и пр. Более сильные  особи получают преимущества в распределении  пищи, выборе брачных партнеров. Особи  более высоких рангов, и особенно вожак, имеют больший «авторитет»: им подчиняются, им подражают, за ними следуют. 

Вожаком стаи или стада обычно становится наиболее сильный и опытный индивид. Это способствует воспроизведению  полноценного потомства, а также  использованию и передаче богатого индивидуального опыта.

В некоторых  сообществах наблюдается четкое распределение функций между  особями; основой служат половые, возрастные, ранговые признаки.

Распределение функций наиболее отчетливо представлено в репродуктивной сфере. У многих видов самцы добывают и приносят пищу самкам, которые высиживают яйца или остаются с детенышами. Правда, далеко не всегда выведение потомства  и забота о нем ложится исключительно  на самку. У многих птиц яйца высиживаются самцом и самкой по очереди. 

Животные  обрабатывают орудия с помощью естественных средств — собственных органов: зубов, рук и т. п. Первобытный  же человек стал изготавливать свои орудия, воздействуя камнем на камень. Этот, на первый взгляд, незначительный сдвиг отразил фундаментальные  прогрессивные изменения и в строении деятельности первобытного человека, и в его психике.

Изготовление  орудия с помощью другого предмета означало отделение действия от биологического мотива и тем самым появление  нового вида деятельности — труда . Изготовление орудия впрок предполагало наличие образа будущего действия, т. е. появление плана сознания. Оно предполагало далее разделение труда, т. е. установление социальных отношений на основе небиологической по своему содержанию деятельности. Наконец, оно означало материализацию опыта трудовых операций (в форме орудия) с возможностью хранения этого опыта и передачи его последующим поколениям.

Ничто из перечисленного не свойственно орудийной  деятельности животных. Они прибегают к использованию орудия только побуждаемые биологическими мотивами и только в конкретной ситуации. Они никогда не вступают в отношения между собой по поводу применения орудия, тем более по поводу его изготовления.  

Все это  позволило определить использование  животными орудий как одну из форм биологической адаптации. Она имеет  лишь внешнее сходство с трудовыми  действиями человека. 

В заключение перечислим главные особенности  психической деятельности животных, отличающие ее от психики человека.  

1. Вся  активность животных определяется  биологическими мотивами. Это хорошо  выражено в часто цитируемых  словах немецкого психолога А.  Гельба : «Животное не может делать ничего бессмысленного. На это способен только человек».