Динамика развития психики и поведения древнего человека

Если  биотических свойств, к которым  были раздражимы организмы, было несколько, то витальная реакция на одно из них могла подготавливать (обусловливать) реакцию на другое. Иными словами, уже на стадии раздражимости какие-то свойства могли приобретать двоякую  функцию: непосредственного участия в обмене веществ и сигнализации о другом жизненно важном воздействии.

Следующий шаг мог состоять в том, что  из-за изменений среды некоторые  воздействия перестали быть витально значимыми сами по себе. Однако организм продолжал на них реагировать как на сигналы биотических воздействий. Это и означало появление чувствительности. Таким образом, чувствительность, вероятно, появилась на базе раздражимости. Вместе с тем она означала качественно новый тип отражения. Дело не только в появлении ее субъективного компонента: вместе с ней впервые появилась способность организма отражать объективные связи между свойствами среды.

Естественно, что появиться и получить дальнейшее развитие этот тип отражения мог  лишь в условиях, где существовала устойчивая связь между объектами  или их отдельными свойствами. Такую  устойчивую связь и обеспечивала вещно-оформленная среда.

Теперь  обратимся к крупному и очень  сложному вопросу о процессе развития психики.

Здесь так же, как и в вопросе о  происхождении психики, нет прямых свидетельств, поэтому мы вынуждены  строить гипотезы, опираясь на общие  соображения и доступный фактический  материал.

Таким материалом могут служить, с одной  стороны, данные палеонтологии. Однако они настолько скудны и отрывочны, что не позволяют восстановить эволюцию даже морфологических форм, не говоря уже об эволюции психики животных. С другой стороны, имеются данные сравнительной зоопсихологии. Они  неизмеримо более ценны, поскольку  реально наблюдаемы. Однако нужно  помнить, что их значение для восстановления филогенеза психики ограничено.

Дело  в том, что ни одно ныне живущее  животное, даже самой примитивной  организации, не может рассматриваться  как прародитель более высокоорганизованных животных. Современная инфузория  — такой же продукт длительной эволюции, как и современное высшее млекопитающее. Поэтому, «выстраивая» современных животных в некоторую  последовательность на основе признаков  усложнения психики и поведения, нельзя получить реального филогенетического  ряда. Несмотря на это, главные тенденции  развития психики этим методом могут  быть выявлены. 

В качестве таких основных тенденций отмечаются следующие:

— усложнение форм поведения (форм двигательной активности);

— совершенствование  способности к индивидуальному научению;

— усложнение форм психического отражения (одновременно как следствие и как фактор предыдущих тенденций) .

Прежде  чем перейти к краткой характеристике отдельных стадий эволюционного  развития психики, остановимся на двух важных общих положениях.

Первое  положение: как показал А. Н. Леонтьев, каждая новая ступень психического развития начинается с усложнения деятельности, практически связывающей животное с окружающим его миром. Новая  же форма психического отражения  возникает вслед за этим усложнением  деятельности и, в свою очередь, делает возможным ее дальнейшее развитие.

Так, по мнению А. Н. Леонтьева, в период зарождения психики деятельность животных начала складываться в вещно-оформленной  среде и должна была подчиняться  объективным связям между различными свойствами вещей. Однако предметом  отражения были не эти связи, а  лишь отдельные, изолированные свойства (форма элементарных ощущений). На следующей  ступени деятельность животных определялась уже отношениями между предметами, т. е. целыми ситуациями, обеспечивалась же она отражением отдельных предметов.

Итак, первое положение заключается в утверждении  примата деятельности в развитии психического отражения.

Второе  общее положение: имеет место  несовпадение линий биологического и психического развития животных. Например, животное, стоящее на более  высокой ступени биологического развития (согласно зоологической систематике), не обязательно обладает и более  развитой психикой.

К.Э. Фабри объясняет это несовпадение в первую очередь неоднозначным соотношением между морфологией животных (на которой основана их зоологическая систематика) и образом их жизни. Пластичная приспособляемость поведения может привести к решению одной и той же биологической задачи за счет использования разных морфологических средств, и, наоборот, одни и те же морфологические органы могут выполнять весьма различные функции. Таким образом, уровень психического развития животного определяется сложным соотношением таких факторов, как его морфология, условия жизни (экология) и его поведенческая активность.

Остановимся кратко на периодизации эволюционного  развития психики. Наша цель будет состоять не столько в характеристике отдельных  стадий (это сделано в работе А. Н. Леонтьева и особенно подробно, на новом материале, в книге К. Э. Фабри), сколько в иллюстрации  основных принципов периодизации, а  также общих положений относительно направлений и факторов развития психики.

А. Н. Леонтьев выделяет в эволюционном развитии психики  три стадии: (1) стадию элементарной сенсорной психики, (2) стадию перцептивной психики, (3) стадию интеллекта .

К. Э. Фабри сохраняет лишь первые две стадии, растворяя стадию интеллекта в стадии перцептивной психики по причине трудности разделения «интеллектуальных» и «неинтеллектуальных» форм поведения высших млекопитающих. Затем К. Э. Фабри вводит разделение каждой стадии по крайней мере на два уровня: высший и низший, допуская возможность существования также и промежуточных уровней.

Как уже  говорилось, животные на стадии элементарной сенсорной психики способны отражать лишь отдельные свойства внешних  воздействий.

Большой интерес представляют существа, которые  находятся на низшем уровне этой стадии, т. е. обладают лишь зачатками психики. К таким животным относятся многие простейшие. Вот краткий «портрет»  их поведения, как его можно резюмировать по описанию К. Э. Фабри.

Простейшие  способны к достаточно сложным перемещениям в пространстве: в толще воды, по поверхности находящихся в  воде предметов или по дну водоемов. Некоторые виды обитают в почве  или паразитируют в организмах других животных. Их движения совершаются  в сторону благоприятных условий  среды (положительные таксисы) или  же в сторону от неблагоприятных  условий (отрицательные таксисы). Такие  реакции наблюдаются в отношении  многообразных компонентов среды; соответственно у них описаны  термо-, хемо-, гальвано-, гео-, фото-, тигмомаксисы.

Пример  отрицательного термотаксиса — уход простейших из зоны повышенной (иногда пониженной) температуры. Очень интересно  описание поведения туфельки при  столкновении с твердой преградой. Если столкновение происходит под углом, меньшим 90°, то животное останавливается, ощупывает поверхность ресничками, отплывает назад, меняет угол и плывет снова вперед. Если снова происходит столкновение, то процедура повторяется, и так до тех пор, пока инфузория не минует преграду.

При встрече  с мягкой поверхностью инфузория  не отплывает, а, наоборот, прикладывается к ней возможно большей поверхностью тела.

У тех  же простейших обнаружены элементарные формы индивидуального научения. Оно проявляется в основном в эффектах привыкания. Так, парамеции, заключенные в квадратный (или треугольный) сосуд и привыкшие плавать вдоль его стенок, сохраняют некоторое время квадратную (соответственно треугольную) форму траектории и будучи перемещенными в круглый сосуд (опыты Ф. Бромштедта ).

Некоторые данные заставляют предположить, что  простейшие способны также к ассоциативному научению т. е. к выработке условных реакций. В ряде опытов освещение (или затемнение) части сосуда, в котором находились туфельки, сочеталось с «наказанием» (повышенная температура, электрический ток). В результате животные, ранее безразличные к характеру освещения, начинали предпочитать безопасную часть сосуда даже в отсутствие отрицательных подкреплений, ориентируясь только на ее освещение.

Таким образом, поведение простейших иллюстрирует ряд рассмотренных выше общих  положений.

Мы видим, во-первых, что простейшие реагируют  на абиотические воздействия среды, и притом на отдельные ее свойства (признаки психики вообще и ее элементарной сенсорной формы в частности).

Во-вторых, отчетливо выступает приспособительная  функция психики: здесь она выражается в ориентировании поведения (положительные  и отрицательные таксисы), а также, хотя и в самых элементарных формах, в изменении поведения в результате индивидуального опыта.

Далее, у некоторых простейших можно  наблюдать преемственную связь  между раздражимостью и чувствительностью (см. приведенное выше предположение  А. Н. Леонтьева). Так, эвглена зеленая, будучи хищным животным, в отсутствие животной пищи ведет себя как растение — питается с помощью хлорофилла. Таким образом, свет для нее выступает  и как биотический раздражитель.

Наконец, как показали специальные исследования, высшие представители простейших превосходят  по сложности своего поведения некоторых  примитивных многоклеточных животных, подтверждая положение об отсутствии соответствия между уровнями биологического к психического развития.

Чтобы представить себе, насколько сложным  может оказаться поведение на стадии элементарной сенсорной психики, перечислим наиболее удивительные способности  представителей уже высшего уровня этой стадии.

К таким  представителям относятся, в частности, кольчатые черви. Морские кольчатые  черви-полихеты строят домики-трубки из частиц, которые они собирают на дне. Если в такой домик заползает  чужак, хозяин вступает с ним в  бой.

При образовании  брачных пар самцы полихет  становятся агрессивными по отношению  к другим самцам (но не самкам).

У виноградной  улитки наблюдаются «брачные игры», которые могут длиться несколько  часов до фактического спаривания.

Многощетинковые черви и даже полипы научаются  после нескольких проб дифференцировать по побочным физическим признакам кусочки  настоящей пищи и «подделки» в  виде комков бумаги, смоченных соком  жертвы.

Перейдем  к стадии перцептивной психики.

Представители этой стадии отражают внешнюю действительность в форме не отдельных ощущений, а целостных образов вещей.

На данной стадии находятся наиболее знакомые нам животные, прежде всего позвоночные, начиная с рыб и кончая млекопитающими, в том числе приматами; к ней  же принадлежат практически все  членистоногие, в том числе насекомые, а также головоногие моллюски

Понятно, что на этой стадии мы встречаемся  с труднообозримым разнообразием  форм и проявлений психики, а также  градаций ее сложности.

Пожалуй, самое общее, что объединяет это  разнообразие, заключается в чрезвычайном разрастании и усложнении «промежуточных»  или «предваряющих», форм поведения  на пути к конечным биологическим  целям. Если на самом раннем этапе  психика проявлялась в реакциях приближения — ухода, то теперь такие  «реакции» превращаются часто в  развернутую многозвенную цепь действий. Благодаря этим действиям конечные акты питания, самосохранения, размножения  как бы отодвигаются во времени и  в пространстве и одновременно эффективно обеспечиваются. Достаточно вспомнить  многие совершенные способы добывания  пищи, защиты от нападения, строительства  жилищ, не говоря уже о сложном  ориентировочно-исследовательском  поведении высших животных.

Более сложное строение деятельности у  представителей перцептивной психики  А. Н. Леонтьев выражает через идею выделения  операций.

Операции  — это относительно самостоятельные  акты, содержание которых отвечает не самому предмету потребности, а условиям, в которых он находится. Выделение операций возможно только при отражении целостных предметов и ситуаций и, в свою очередь, стимулирует развитие такого отражения.