Представления о праве и государстве Н. Макиавелли

            Среди   прочих   практических   проблем   в   "Государе"    Макиавелли

рассматривает и вопрос обороны государства  от внешних и  внутренних  врагов. Против первых Макиавелли предлагал только два оружия:  удачные  политические союзы и сильная армия. Что касается  внешней  политики,  то  тут  Макиавелли советует государю опираться не только на свои ум и силу, но и на  «звериную» хитрость.  Именно  на  внешнеполитическом  поприще  должно  пригодиться  ему умение быть не только «львом», но и «лисом». Таким образом, для успеха на ниве внешней политики государь должен быть умён, хитёр, изворотлив, он  должен  уметь предвидеть  последствия каждого сделанного им шага, должен отбросить в сторону все принципы чести и  понятия морали и руководствоваться единственно  соображениями  практической  выгоды. Как  политик,  идеальный  государь  обязан  сочетать  в  себе   смелость   и решительность  с  осторожностью  и  предусмотрительностью. 

      В  то  же  время   Макиавелли   усматривает   тесную   взаимосвязь   и

взаимозависимость между правильным государственным устройством  -  «хорошими законами» - и хорошими войсками, то есть сильную армию можно получить  лишь имея сильное государство.

     При решении внутренних задач,  правитель должен помнить, что  невозможно    одновременно  удовлетворить всех и каждого,  однако необходимо уметь  заручиться поддержкой большинства своих граждан.  При этом одна  из  наиважнейших  задач правителя  -  это  подобрать  себе  мудрых  советников,   ведь   именно   по приближённым государя судят о нём самом, и именно от приближённых во  многом зависят  решения  правителя. «Об  уме правителя первым делом судят по тому, каких людей он к себе приближает; если это  люди  преданные и  способные,  то  можно всегда  быть уверенным в его мудрости, ибо он умел распознать их  способности и  удержать их преданность. Если же  они не таковы, то и о государе заключат  соответственно, ибо первую оплошность  он  уже  совершил,  выбрав  плохих помощников… Если  он (советник) больше заботится о себе, чем о государе, и во всяком деле ищет своей выгоды, он никогда не будет хорошим слугой государю, и тот никогда не сможет на него положиться… Но  и  государь  со  своей   стороны  должен  стараться  удержать преданность   своего   министра,  воздавая  ему  по  заслугам,  умножая  его состояние,  привязывая  его  к себе  узами  благодарности,  разделяя  с  ним обязанности  и  почести, чтобы  тот  видел,  что государь не  может без него обходиться, и  чтобы, имея достаточно богатств и почестей, не возжелал новых богатств и почестей, а также чтобы, занимая разнообразные должности, убоялся

переворотов»⁸.       

      Государю вообще проще живётся,  если его  власть  в государстве  унаследована,  и  его  персона  освящена   многовековой   силой привычки. Это не избавляет государя от необходимости думать,  но позволяет жить чуть спокойнее. В  новых  или  завоёванных  государствах  дело  обстоит несколько иначе. В качестве обязательного действия  Макиавелли  предписывает новому государю издание новых законов - по возможности, конечно,  хороших  - просто  даже  для  того,  чтобы  изменить  уклад  жизни  и  все  стереотипы, связанные с прежними властями.  В  качестве  замечания  Макиавелли  говорит, что,  несмотря  на  парадоксальность  этого  утверждения,  люди,   довольные прежним правительством, имеют очень много шансов стать лояльными  гражданами по отношению к новой  власти.  И,  напротив,  лица,  помогавшие  осуществить захват власти и становящиеся поначалу естественными помощниками  властителя, особенно  опасны  впоследствии.  Они  чувствуют,  что  находятся  в   особом положении, требуют привилегий, почестей,  наград,  что,  конечно,  может  не понравиться  государю;  но,  более  того,  они  самим  своим  существованием напоминают и государю, и народу о смене власти. То есть  такие  люди  далеко не всегда надёжны.

   Также, рассматривая качества, которыми должен  бы  обладать  идеальный государь,  Макиавелли  впервые  в  Новой  истории  заговорил  об   экономике государства как составной части его благополучия. Рассматривая скупость  как порок  человека,  но  добродетель  государственного  мужа,  он   указал   на недопустимость слишком высоких налогов,  то  есть  таких,  выносить  которые население уже не смогло бы. Макиавелли утверждал, что  государь  может  быть щедрым только за счёт чужого добра - военной добычи, например,  -  но  никак не за счёт благосостояния своих подданных. 

       Макиавелли считал, что  для  безопасности  нового  государства  лучше

всего  уничтожить  всякие  воспоминания  о  старом.  Особенно  это  важно  в

отношении тех, кто по каким-то соображениям (допустим,  в силу  родства)

мог претендовать на трон. Такие люди, может быть, и  не опасны сами по  себе, но они смогут стать «знаменем», под которым соберутся все недовольные.  Как бы жестоко и аморально это ни звучало, но единственным действенным  способом избавления от угрозы является физическое устранение  возможных  противников.

     Макиавелли  хорошо  видел,  чувствовал  и  сознавал  силу религии, её социальную  функцию,  её  консерватизм  и  власть  над  умами  и сердцами верующих и поэтому призывал  всемерно  использовать  эту  силу  для общего блага,  в  особенности  для  объединения  и  укрепления  государства. Исходя из этого, Макиавелли настоятельно рекомендует  главам  республик  или царств сохранить основы поддерживающей их религии. Если они  будут  поощрять и умножать всё, что возникает на благо религии, хотя бы они сами  и  считали всё это обманом и ложью,  то  им  будет  легко  сохранить  своё  государство религиозным, а значит - добрым и единым.

     И до сих пор в науке не сложилось  однозначной оценки творчества флорентийского мыслителя. В одних работах он подвергается критике за аморализм, в других, наоборот, восхваляется за реализм. Однако, как бы там не было, произведением «Государь» Макиавелли ещё раз подтвердил, что он  являлся  одним  из  самых блестящих  дипломатов  эпохи  и,  без  сомнения,  достойным   представителем славной школы Флорентийской дипломатии.  
 
 
 
 
 

2. Представления о праве и государстве Н. Макиавелли, изложенные в «Рассуждениях».

      Самое знаменитое произведение Макиавелли «Государь» было написано в 1513 году и посвящено Лоренцо Великолепному, ибо Макиавелли надеялся (как выяснилось, тщетно) добиться благоволения Медичи. Этой практической цели, возможно, обязан тон книги; более крупное сочинение Макиавелли «Рассуждения на первую декаду Тита Ливия», писавшееся одновременно с «Государем», носит заметно более республиканский и либеральный характер.

            В «Рассуждениях» есть целые главы, которые кажутся написанными чуть ли не Монтескье; под большей частью книги мог бы подписаться либерал XVIII века. Четко сформулирована теория контроля и равновесия. Конституция должна предоставлять часть в управлении и государям, и знати, и народу. Лучшая конституция та, что была установлена Ликургом в Спарте, ибо она воплощала наиболее совершенное равновесие; конституция Солона была слишком демократической и потому привела к тирании Писистрата. Хорошей была и республиканская конституция Рима, ибо она сталкивала сенат и народ. Макиавелли повсюду употребляет слово «свобода» как обозначение чего-то сокровенного, хотя само понятие, обозначаемое им, довольно расплывчато. Это, конечно, унаследовано от античности и в дальнейшем было перенято XVIII и XIX столетиями. Тоскана обязана сохранению своей свободы тому, что в ней нет владельцев замков или дворян. На наш взгляд, Макиавелли считал, что политическая свобода предполагает наличие в гражданах известного рода личной добродетели. Единственная страна, говорит он, в которой честность и религиозность еще велики в народе, - это Германия, и потому там существует много республик. Вообще говоря, народ умнее и постояннее государей, вопреки мнению Ливия и большинства других авторов. «Не без причин голос  народа сравнивается  с  гласом  Божьим:  в  своих  предсказаниях  общественное   мнение достигает таких поразительных результатов, что кажется, будто благодаря какой-то тайной способности народ ясно предвидит, что окажется для него добром, а, что  - злом.  Лишь  в  самых  редких  случаях,  выслушав  речи  двух  ораторов,   равно убедительные, но тянущие в разные стороны, народ не выносит наилучшего  суждения и не способен понять того, о чем ему говорят»⁹. 
          Макиавелли служит интересной иллюстрацией того, как политическая мысль греков и римлян (республиканского периода) вновь приобрела в XV веке действенность, которую она утратила в Греции со времени Александра, а в Риме - со времени Августа. Неоплатоники, арабы и схоласты были страстными поклонниками метафизики Платона и Аристотеля, но совершенно не интересовались их политическими сочинениями, ибо политические системы века городов-государств бесследно исчезли. В Италии рост городов-государств совпал по времени с возрождением знания, и это сделало возможным использование гуманистами политических теорий греков и римлян республиканского периода. Любовь к «свободе» и теория контроля и равновесия были заимствованы Возрождением от античности, а новым временем - в основном от Возрождения, хотя частично и непосредственно от античности. Эта сторона воззрений Макиавелли имеет по меньшей мере такое же значение, как и более знаменитые «аморальные» доктрины «Государя».

      Примечательно, что Макиавелли никогда не обосновывает политические аргументы христианскими  или библейскими доводами. Средневековые  авторы придерживались концепции «законной власти», под которой они подразумевали власть папы и императора или власть, берущую в них свое начало. Авторы северных стран, даже столь поздние, как Локк, аргументируют ссылкой на события в Эдемском саду, полагая, что таким образом они могут доказать «законность» некоторых родов власти. В Макиавелли нет и следа подобных концепций. Власть должна принадлежать тем, кому удастся захватить ее в свободном соревновании. Предпочтение, оказываемое Макиавелли народному правительству, выводится не из идеи «прав», а из наблюдения, что народные правительства менее жестоки, беспринципны и непостоянны, чем тирании.

     Вопрос  о папской власти в «Рассуждениях» Макиавелли начинает с того, что располагает знаменитых людей в этической иерархии. Всего знаменитее, заявляет он, основатели религий; затем идут основатели монархии или республик; затем - ученые. Это все доблестные люди, но есть и гнусные люди - разрушители религий, ниспровергатели республик или королевств и враги добродетели или знания. Гнусны основатели тираний, включая Юлия Цезаря; напротив, Брут был доблестным человеком. Религия, по мнению Макиавелли, должна играть выдающуюся роль в жизни государства не потому, что она истинна, а потому, что служит общественной связью: римляне были правы, делая вид, что верят в предсказания, и карая тех, кто пренебрегал ими. Церкви своего времени Макиавелли предъявляет два обвинения: в том, что дурным поведением она совершенно уничтожила всякую религиозность и что светская власть пап, с той политикой, которую она порождает, является препятствием на пути объединения Италии¹⁰. Эти обвинения высказаны в выражениях весьма энергичных: «Народы, наиболее близкие к римской церкви, главе нашей религии, оказываются наименее религиозными... Мы близки или к погибели, или к наказанию... Итак, мы, итальянцы, обязаны нашей церкви и нашему духовенству прежде всего тем, что потеряли религию и развратились; но мы обязаны им еще и худшим - тем, что сделалось причиной нашей погибели. Именно церковь держала и держит нашу страну раздробленной»¹¹.

      Кроме того, по мнению Макиавелли, у властителя существует  ещё  один  вполне реальный враг, способный расшатать  государство  изнутри;  он  указывает  на дворянство, на тех, кто «праздно живёт на доходы со своих  поместий,  нимало не заботясь ни об обработке  земли,  ни  о  том,  чтобы  необходимым  трудом заработать  себе  на  жизнь¹²»,  -  как  на   главного   врага   любой   -   и республиканской, и монархической центральной  власти.  Согласно  Макиавелли, именно дворянское сословие является основной причиной  гибели  государств  и уничтожения всякой нравственности и  гражданственности. «Подобная  порода людей решительный враг  всякой  гражданственности¹³»,  -  пишет  Макиавелли. Поэтому он советует просто искоренить дворян: «Желающий создать  республику там, где имеется большое  количество  дворян,  не  сумеет  осуществить  свой замысел, не уничтожив предварительно всех их до единого¹⁴». Однако, дворянское сословие для создания монархического государства просто необходимо: «желающий же создать монархию или самодержавное княжество там,  где существует большое равенство, не сможет  этого сделать,  пока  не  выведет из  сказанного равенства значительное количество людей честолюбивых и беспокойных и не  сделает их дворянами по существу, то есть пока он не наделит их замками и имениями,  не даст им много денег и крепостных, с тем чтобы, окружив себя  дворянами,  он  мог бы, опираясь на них, сохранить свою власть, а они,  с его помощью,  могли бы удовлетворять свою жадность и свое честолюбие, в этом случае все прочие граждане оказались бы вынуждены безропотно  нести то  самое иго,  заставить переносить которое способно  одно  лишь  насилие¹⁵».

     Для  Николо  Макиавелли важной общественной ценностью являлась свобода  в  широком  понимании  этого слова. Свобода важна и  для  государства  в  целом  -  страна  должна  уметь сохранять свою независимость; свобода необходима  для  любого  общественного слоя  -  так,  по  мнению  Макиавелли,  беднейшие   слои   населения   имеют  неотъемлемое право защищаться от посягательств  со стороны  привилегированных классов на свои права, свободы и имущество; свобода важна и  для  отдельного гражданина - свобода  совести,  свобода  выбора  своей  судьбы,  свобода  от страха за свою жизнь, честь и состояние. Но сами по себе эти два  понятия  - свобода и абсолютная монархия - сочетаются довольно плохо. Не находя  выхода из этого противоречия, Макиавелли  заключает,  что  лучшей  из  теоретически возможных форм правления является «смешанная», то  есть  та,  где различные слои и классы населения «следят» друг за другом, за  соблюдением законов и сохранением свобод. Так, не в «Государе», но в близком ему произведении  - «Рассуждениях о первой декаде Тита Ливия» - Макиавелли говорит,  что именно смешение  правления царей,   оптиматов   и   народа   сделало   совершенным государственное   устройство   Римской   республики   до   времён   Гракхов¹⁶. Совершенным идеалом, по мнению Макиавелли, является та  форма правления,  при которой один человек может получить  неограниченную  власть  только  тогда, когда остро требуются решительные и незамедлительные  действия,  в случае войны, например. В остальное же время решения об  управлении  государством должны  приниматься коллегиально,  с участием  как можно большего  числа заинтересованных сторон. И именно ясно осознавая всю утопичность этой  идеи, Макиавелли, сознательно выбрал оптимальный из возможных в то время способов управления государством.

     Говоря  об основах построения и управления государством, необходимо упомянуть, что  Макиавелли выделял следующие наиболее значимые политические блага: национальная независимость, безопасность и благоустроенная конституция. Лучшей конституцией является та, которая распределяет юридические права между государем, знатью и народом пропорционально их реальной власти, ибо при такой конституции трудно осуществить успешные революции, и потому возможен устойчивый порядок; если бы не соображения устойчивого порядка, было бы благоразумно дать больше власти народу.

       До сих пор речь шла о целях. Однако политика включает в себя также вопрос о средствах. Бесполезно преследовать политическую цель при помощи методов, заведомо обреченных на неудачу; если цель признается хорошей, то мы должны избирать такие средства, которые обеспечивают ее достижение. Вопрос о средствах можно рассматривать в чисто научном плане, безотносительно к тому, являются ли цели хорошими или дурными. «Успех» означает достижение намеченной вами цели, какой бы она ни была. Если существует наука успеха, то ее можно изучать на примере успехов порочных людей не хуже, чем на примере успехов людей добродетельных, - даже лучше, ибо примеры добивающихся успехов грешников более многочисленны, чем примеры добивающихся успехов святых. Однако такая наука, будучи раз установлена, пойдет на пользу святому точно так же, как и грешнику, ибо святой, если он вступает на поприще политики, точно так же как и грешник, должен жаждать достижения успеха.