Развитие конфликтологической мысли

6. Современные концепции изучения конфликта.

Пристальный интерес к общественному конфликту  питала объективная потребность  в исследовании этого явления. Работы по проблематике конфликта всегда имели  свою аудиторию - многочисленные социальные и политические движения, критически относящиеся к существующим в  обществе порядкам, решительно настроенные  на реформы и устремленные в будущее. Но уже с 30-х гг. XX в. теоретический интерес к проблематике конфликта начал постепенно снижаться. Вначале эта тенденция наметилась в США, а затем и в Европе. Причина отчасти заключалась в том, что заказчиками социальных исследований все чаще становились различные учреждения, финансируемые государственными и частнопредпринимательскими компаниями. В ответ на изменение интересов заказчика меняется и содержание самих исследований. На смену исследованию проблем, имеющих важное значение с общетеоретической точки зрения, приходят исследования, нацеленные на получение конкретных результатов. Перед исследователями прямо ставится задача обозначить те условия, при которых возможно сохранение существующих организационных структур, наиболее гармоничное включение в них индивидов. Успешное применение результатов конкретных исследований стимулировало развитие данного направления. [4; c. 5-150] 

Анализ  проблематики конфликта стал осуществляться преимущественно в аспекте разработки методик разрешения конфликтных  ситуаций. Отдельные социологи и  правоведы заинтересовались многочисленными  забастовками, демонстрациями, проблемами вооруженных столкновений и войн, но все же это были по большей  части эпизодические эмпирические исследования. Анализ структурных конфликтов часто заменялся исследованием  состояния психического напряжения и способов его разрядки. С позиций  того времени конфликты и противоречия представлялись явлениями исключительно  дисфункциональными. Это не могло не сказаться на общетеоретических подходах.

Другие  причины отхода от исследований теоретической  проблематики конфликта имели политический характер. Это было связано главным  образом с периодом «охоты на ведьм», поскольку в сознании многих ученых из западных стран конфликтная проблематика неоправданно отождествлялась с  марксизмом. Теоретический интерес  к социальным конфликтам мог вызвать  естественные подозрения в склонности «к подрывной деятельности». [2; c. 15-80]

Отмеченная  тенденция сокращения исследований по проблематике конфликтов сохранилась в принципе до конца 40-х гг. XX в. Конечно, и в это время исследование конфликтов полностью не прекращалось, но общее отношение к конфликтам изменилось в соответствии с популярной тогда функциональной моделью общества. Примером здесь могут служить исследования причин дезорганизации общественной жизни в рамках функционализма. Ведущий представитель этого направления Толкотт  Парсонс (1902-1979) - американский социолог-теоретик, уделял анализу конфликтных явлений большое внимание, но осуществлял их исследование с позиций интеграционного процесса с целью достижения общественного согласия. С этих позиций конфликт трактуется им как социальная аномалия, своего рода болезнь, которую необходимо преодолевать. Т. Парсонс формулирует ряд «функциональных предпосылок» стабильности общества, обеспечение которых позволяет сохранить социальную систему в рамках сложившихся норм и ценностных ориентации, избежать социальных конфликтов и потрясений:

1) удовлетворение  основных биологических и психологических  потребностей значительной части  членов данного общества;

2) эффективная  деятельность органов «социального  контроля», воспитывающих индивидов  в соответствии с господствующими  в данном обществе нормами; 

3) совпадение  индивидуальных мотиваций с общественными  установками, в связи с чем индивиды выполняют предписанные им обществом функции и задачи.

Выступая  сторонником социального порядка, обосновывая его как «естественную  форму» общества, Парсонс основное внимание уделял проблемам интеграции, поддержания «гармонического» бесконфликтного отношения между элементами системы, а также проблемам воспроизводства социальной структуры и снятия социально-психологических напряжений в обществе. Это напряжение чрезвычайно опасно для системы, поскольку может ее разрушить.

Близкую к позиции Парсонса точку зрения на природу социального конфликта отстаивали представители школы «человеческих отношений» (public relations). И для них естественным состоянием общества, к которому должны стремиться индустриально развитые страны, является состояние гармонии и социального консенсуса. Видный представитель этой школы Элтон  Мэйо (1880-1949), профессор Гарвардского университета, утверждал, что необходимо содействовать установлению «мира в промышленности», который провозглашается им «главной проблемой современности». Конфликт для него - опасная «социальная болезнь», которую следует всячески избегать, стремясь к «социальному равновесию» и «состоянию сотрудничества» как верным признакам «общественного здоровья». В своих рекомендациях руководителям промышленности Э. Мэйо настаивал на замене индивидуального вознаграждения групповым (коллективным), экономического - социально-психологическим (благоприятный моральный климат, повышение удовлетворенности трудом, демократический стиль руководства). В качестве новых средств повышения производительности труда он предлагал «паритетное управление», «гуманизацию труда», «групповые решения», «просвещение служащих» и т.д. Поэтому не удивительно, что подобные исследования встречали известную поддержку у руководителей производства. [ 2; c. 9-30]

Однако  со временем оказалось, что ожидания, связанные с деятельностью школы  «человеческих отношений», были чрезмерными. В условиях современной производственной практики рекомендации ее представителей все чаще стали подвергаться критике. Да и в целом уже в 50-е гг. стала ощущаться необходимость  смены теоретической ориентации. В силу этих причин наблюдался возврат  к разработке конфликтной модели общества.

Прежде  всего в эти годы стала ослабевать холодная война, постепенно становясь достоянием истории. С потеплением международной обстановки усилились научные контакты, менее предвзятым становилось отношение к марксизму. Теоретический интерес к проблематике социального конфликта перестал восприниматься как противоречащий ценностным установкам «западной культуры». В этот же период, особенно в индустриально развитых странах, стали заметно изменяться и отношения в сфере производства. Научно-техническая революция, значительно продвинувшая процесс автоматизации производства, сопровождалась усилением экономической роли государства, институты которого получали признание в качестве нового партнера в отношениях производства. Усилилась роль профсоюзов как официальных выразителей интересов больших групп населения. Все это способствовало изменению точки зрения на конфликт. [3; c. 4-70]

Тогдашнее изменение теоретической парадигмы  осуществлялось в двух направлениях. С одной стороны, критически переосмысливался функционализм. Критика в его  адрес в конце 50-х - середине 60-х  гг. была, в частности, направлена против явной идеологической ориентации на стабильность, равновесие и интегрированное  состояние общественного целого, против неспособности дать адекватное описание и анализ конфликтов. Критическому отношению к функционализму способствовали и работы американского социолога  Роберта  Мертона, особенно изданная в 1949 г. объемистая книга под названием  «Социальная теория и социальная структура». В ней были обстоятельно проанализированы явные и скрытые  социальные функции, а также и  дисфункциональность, социальные аномалии. Именно в 50-60-е гг. собственно и появились современные концепции социального конфликта. Наибольшую известность среди них получили концепции Л. Козера, Р. Дарендорфа и К. Боулдинга.

Американский  исследователь Льюис  Козер  в 1956 г. опубликовал книгу «Функции социального конфликта». В ней он прямо утверждал, что не существует социальных групп без конфликтных отношений и что конфликты имеют позитивное значение для функционирования общественных систем и их смены. Свою концепцию, получившую название «концепция позитивно-функционального конфликта», Л. Козер строил в противовес или скорее в дополнение к классическим теориям структурного функционализма, где конфликты были как бы вынесены за пределы социологического анализа. Если структурный функционализм видел в социальных конфликтах некоторую социальную аномалию или признак «расстройства» общества, то Козер стремился обосновать позитивную роль конфликта в обеспечении общественного порядка и устойчивости определенной социальной системы. Стабильность всего общества, по его мнению, зависит от количества существующих в нем конфликтных отношений и типа связей между ними. Чем больше различных конфликтов 'пересекается в обществе, тем более сложным является его деление на группы, тем труднее разделить членов общества на два лагеря. Значит, чем больше независимых друг от друга конфликтов, тем лучше для единства общества.

Козер классифицирует различные типы конфликтов в соответствии со степенью их нормативной регуляции. На одном конце модели можно поместить полностью институционализированные конфликты (типа дуэли), тогда как на его противоположном конце окажутся абсолютные конфликты, цель которых состоит не во взаимном урегулировании спора, а в тотальном истреблении противника. В конфликтах второго типа возможность достижения согласия сторон сведена к минимуму борьба прекращается только в случае полного уничтожения одного или обоих соперников.

  «Разумеется, конфликты такого  рода особенно изнурительны и  дорогостоящи, по крайней мере, для  противников, силы которых приблизительно  равны. Если соперники стремятся  избежать «игры с нулевой суммой  очков», исходом которой может  быть либо окончательная победа, либо столь же безусловное  поражение любой из сторон, они  взаимно заинтересованы в создании  механизмов, способных привести  к обусловленному завершению  борьбы. В действительности большинство  конфликтов оканчивается раньше, чем побежденная сторона будет  полностью разбита. Выражение  «стоять до последнего», как  правило, оказывается только фразой. Сопротивление в принципе всегда  возможно до тех пор, пока  в лагерях враждующих сторон  остается хотя бы по одному  воину. Тем не менее схватка обычно прекращается задолго до наступления этого момента. Так происходит потому, что соперники договариваются относительно условий завершения конфликта». [8; c. 5-150] 

Интерес к конфликту возродился также  и в Европе. В 1965 г. немец  Ральф  Дарендорф, активный сторонник и пропагандист концепции «посткапиталистического» и «индустриального общества», опубликовал в Германии работу под названием «Классовая структура и классовый конфликт». Через два года в Америке вышло его эссе «Вне утопии», где он указывал направление переориентации теоретического анализа в сторону построения новой модели общества. Его концепция «конфликтной модели общества» строилась на «антиутопическом» образе мира - мира власти, конфликта и динамики. Если Козер как бы достраивал равновесную теорию общества до признания позитивной роли конфликтов в упрочении социального единства, то Р. Дарендорф считал конфликт перманентным состоянием социального организма. «Не наличие, а отсутствие конфликта, - утверждал Дарендорф, - является чем-то удивительным и ненормальным. Повод к подозрительности возникает тогда, когда обнаруживается общество или организация, в которых не видно проявлений конфликта». Для него в каждом обществе всегда присутствует дезинтеграция и конфликт. «Вся общественная жизнь является конфликтом, поскольку она изменчива. В человеческих обществах не существует постоянства, поскольку нет в них ничего устойчивого. Поэтому именно в конфликте находится творческое ядро всяких сообществ и возможность свободы, а также вызов рациональному овладению и контролю над социальными проблемами». [ 2; c. 9-30]

В другой своей книге «Социальный конфликт в современности» Дарендорф в центр анализа общественного конфликта ставит структурную гипотезу о том, что ныне поле конфликта совпадает с проблемой права каждого гражданина на доступ к благам и с моделью отторжения от этого права. После того как были исчерпаны причины для соперничества «по вертикали», ликвидированы ресурсы классовой борьбы, современность предлагает новую схему конфликта вокруг самого статуса гражданина, который из предварительного условия и движущей силы «старого» классового конфликта (за право обладать вещами и благами) становится «новым» орудием политического и социального отторжения от определенных обществом возможностей доступа к вещам и благам. Происходит изменение соотношения между равным правом на обладание благами и неравной возможностью доступа к ним.

Критики такой точки зрения (В. Джаконини, Италия) считают, что таким образом социальный конфликт у Дарендорфа не совпадает с внутренней динамикой социальной сферы, а выявляется через феномены «исключения», «разделения», «маргинализации». У него новый господствующий класс возводит барьеры, устанавливает новые границы для социальных взаимосвязей. Он отрезает пути приобщения к обществу. Те, кто оказался на периферии «общества большинства» (иммигранты, маргиналы), заявляют о приоритете «экономических» потребностей, что кажется анахронизмом в передовом постматериальном обществе. Смешно задаваться вопросом, откуда «они взялись», и требовать, чтобы «они убирались к себе домой». Иллюзия, что капитализм гарантирует благосостояние для всех, рушится, и географическая дистанция между «нами» и остальным миром становится все менее обнадеживающей. Возник новый источник конфликта: между «нами», т.е. большинством, устремленным в будущее, пользующимся все более изощренными товарами и благами, и «не нами», т.е. меньшинством (которому, тем не менее, суждено постоянно численно увеличиваться), которое все громче (хотя и не всегда внятно) заявляет о приоритетной для себя проблеме обладания хоть какими-то товарами и благами, о том, что оно нуждается в «помощи посреди изобилия».

Динамика  социального конфликта оказалась  как бы в определенной степени  перевернутой: сейчас стало важным не столько «обогнать других», сколько  «не оказаться сзади», «не быть отброшенным на периферию». Не случайно, что «почти» насильственные (а иногда и действительно насильственные) конфликты происходят между теми, кто «включен», и теми, кто «исключен», причем эти конфликты протекают в соответствии с традиционной схемой «войн между бедняками». Кстати, самые нетерпимые, самые расистски настроенные люди - это почти всегда самые бедные, хотя зачастую они действуют, так сказать, «в пользу третьей стороны».