Защита прав человека в условиях вооружен-ных конфликтов

а) деяние, за которое  оно было осуждено, было квалифицировано  как обычное преступление; или

b) судебное разбирательство  в национальном суде не было  беспристрастным и независимым, предназначалось для того, чтобы оградить обвиняемого от международной уголовной ответственности, или же дело не было рассмотрено обстоятельным образом (ст. 9, 10 Устава Международного трибунала по Югославии; ст. 8, 9 Устава Международного трибунала по Руанде¹).

В связи с уголовной  ответственностью отдельных физических лиц за нарушения прав человека в условиях вооруженных конфликтов встает вопрос о выдаче военных преступников тому государству, на территории которого они совершили свои преступные деяния². Одним из первых международных актов, в котором вопрос о выдаче преступников был достаточно четко закреплен, явилась Московская декларация от 30 октября 1943 года. Декларация гласила, что германские офицеры и солдаты и члены нацистской партии, ответственные за военные преступления, “будут отосланы в страны, в которых были совершены их отвратительные действия, для того, чтобы они могли быть судимы и наказаны в соответствии с законами этих освобожденных стран и освобожденных правительств, которые будут там созданы³. Международно-правовая норма, касающаяся выдачи военных преступников, обязывает государства выдавать таких преступников независимо от наличия двусторонних соглашений о выдаче, а также от того, являются ли они гражданами данной страны или иностранцами. В качестве примера можно привести резолюцию Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций “О выдаче и наказании военных преступников” от 13 февраля 1946 года, которая рекомендует всем членам Организации Объединенных Наций и призывает правительства государств - не членов ООН принять все необходимые меры для ареста и высылки военных преступников, находящихся на их территории, в те страны, где они совершили преступления, для суда и наказания в соответствии с законами этих стран¹. Данная норма закрепляет принцип территориальной подсудности преступлений, следовательно, лица, их совершившие, должны выдаваться тому государству, на территории которого совершено преступление. 3 декабря 1973 г. Генеральная Ассамблея ООН утвердила Принципы международного сотрудничества в отношении обнаружения, ареста, выдачи и наказания лиц, виновных в военных преступлениях и преступлениях против человечности, согласно которым эти преступления, когда бы и где бы они ни совершались, “подлежат расследованию, а лица, в отношении которых имеются доказательства в совершении таких преступлений, - розыску, аресту, привлечению к судебной ответственности и в случае признания их виновными, наказанию”. Актуальность институту выдачи преступников в современном международном праве придает и Модельный Договор о выдаче преступников, принятый 8-м Конгрессом ООН по борьбе с преступлениями в Гаване в 1990 году². Согласно вышеупомянутым документам каждое государство обладает правом судить своих собственных граждан за подобные преступления; государства осуществляют международное сотрудничество на двусторонней и многосторонней основе и в соответствии с этим положительно решают вопрос о выдаче лиц; государства принимают национальные законы, карающие за такие преступления.

В последние годы Организация  Объединенных Наций приняла ряд  важных документов, закрепивших принцип  неотвратимости наказания за военные преступления. Значение рассмотренных международно-правовых актов состоит не только в том, что они закрепляют уголовную ответственность индивидов за нарушение норм и принципов международного гуманитарного права, сколько в том, что в них содержится обязательство государств выработать систему уголовной ответственности за совершение военных преступлений и претворить эту систему в жизнь¹. Особое значение при этом имеют нормы, согласно которым на военных преступников не распространяются сроки давности и им не может быть предоставлено право убежища. Так, ст. I Конвенции о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечности от 26 ноября 1968 г. устанавливает, что сроки давности не применяются к этим преступлениям (как они определены в ст. 6 Устава Нюрнбергского международного военного трибунала) независимо от времени совершения, а к преступлениям против человечности - также и от того, были ли они совершены во время войны или в мирное время. Важное значение Конвенции состоит в том, что ею установлен круг лиц, на которых не распространяется срок давности за совершенные преступления. К ним относятся представители государственных властей и частные лица, выступающие в качестве исполнителей или соучастников, а также лица, которые непосредственно подстрекают других лиц к совершению преступлений или участвуют в заговоре для их совершения, независимо от степени их завершенности, равно как и к представителям государственных властей, допускающим их совершение (ст. II). Указанная Конвенция предусматривает, что государства, которые присоединятся к ней или ее подпишут, внесут соответствующие изменения во внутреннее законодательство. В нашей стране Президиум Верховного Совета СССР еще 4 марта 1965 года принял Указ “О наказании лиц, виновных в преступлениях против мира и человечности и военных преступлениях, независимо от времени совершения преступлений”² , которым установлено, что военные “преступники, виновные в тягчайших злодеяниях против мира и человечности и военных преступлениях, подлежат суду и наказанию, независимо от времени, истекшего после совершения преступления”. К вышеизложенному следует добавить, что на военных преступников не распространяются нормы, регулирующие право убежища. Так, Декларация о территориальном убежище от 14 декабря 1967 г. в п. 2 ст. 1 закрепила положение, согласно которому “на право искать убежище и пользоваться им не может ссылаться никакое лицо, в отношении которого существуют серьезные основания полагать, что оно совершило преступление против человечности”.

В связи с уголовной  ответственностью индивидов и обеспечением уважения и защиты прав человека в условиях вооруженных конфликтов важное значение приобретает исследование с точки зрения современного международного права вопроса о выполнении преступного приказа. Важность его носит прежде всего практический характер, поскольку хорошо известны случаи нарушения норм международного гуманитарного права, со ссылкой при этом на “приказ сверху”. Вопрос об ответственности за исполнение преступного приказа ранее не имел однозначного толкования в доктрине международного права и национальном законодательстве. Только в ходе второй мировой войны в источниках международного права было четко сформулировано: лицо, выполнившее преступный приказ, не может рассчитывать на полную безнаказанность. 13 января 1942 года страны, воевавшие против фашизма, подписали декларацию “О наказании за преступления, совершенные против войны”, в которой установили наказание тем, “кто виновен и ответственен за преступления, независимо от того, совершены ли последние по их приказу, или лично, или при их соучастии в любой форме”¹. Данная норма сейчас закреплена во многих международно-правовых актах. Так, в статье 8 Устава Нюрнбергского Международного военного трибунала предусматривается, что “тот факт, подсудимый действовал по распоряжению правительства или приказу начальника, не освобождает его от ответственности, но может рассматриваться как довод для смягчения наказания, если Трибунал признает, что этого требуют интересы правосудия” (аналогичные нормы содержатся в уставах Международного трибунала по Югославии и Руанде). Этим положением, по существу, исключается возможность ссылки на исполнение приказа в качестве оправдания. Подчиненный, совершивший преступление, в соответствие с международным правом признается виновным и должен нести наказание за это с учетом имеющихся смягчающих обстоятельств. Однако на практике этот принцип применялся только к главным военным преступникам. Некоторые авторы утверждают, что наказание военных преступников имело, главным образом, политическое значение. Совершенно очевидно, что данная статья противоречит уголовному законодательству ряда стран, и ее невозможно было применять на процессах против “второстепенных” военных преступников². В силу этого при подготовке Дополнительных протоколов 1977 года в проект Протокола I, разработанного Международным Комитетом Красного Креста, была внесена статья 77 следующего содержания:

“а) никто не должен подвергаться наказанию за отказ выполнить  такой приказ начальника, который в случае его выполнения привел бы к серьезным нарушениям Женевских конвенций;

б) действие в соответствии с приказом вышестоящего начальника не освобождает обвиняемого от уголовной  ответственности, если будет установлено, что у него были основания полагать, что он совершает серьезное нарушение Конвенций, и что у него имелась возможность отказаться выполнить этот приказ”³ .

Несмотря на то, что  проект вышеупомянутой статьи вызвал оживленную дискуссию, в итоге он был отклонен. Отклонение положений, которые, логически рассуждая, должны были быть включены в международное гуманитарное право, затруднило признание принципов Нюрнберга в качестве неотъемлемой части международного права. Однако невключение данных положений в Дополнительный протокол не препятствует их существованию в качестве нормы обычного права. Более того, в настоящее время законами многих стран признается, что ссылка на приказы старших начальников не освобождает подчиненных от уголовной ответственности. Содержатся ли эти положения в военном или гражданском уголовном кодексе, или применяются в силу прецедентного права, зависит от юридических традиций той или иной страны. Несомненно лишь, что начало этому положили процессы в Нюрнберге и Токио. Национальные законодательства разных стран своеобразно устанавливают связь между уголовной ответственность человека и степенью предоставляемой ему свободы в выполнении приказа. Когда суд рассматривает степень ответственности подчиненного, он принимает во внимание ограничения, которым тот должен подчиняться, даже если законодательство той или иной страны и не признает получение приказа старшего начальника в качестве оправдания. Поэтому на практике законодательства многих стран в общем соответствуют принципам Нюрнберга.

Другой стороной вопроса  об ответственности индивида за выполнение преступного приказа является обязанность руководителей контролировать деятельность своих подчиненных. Если высокое должностное лицо отдает приказ, нарушающий права человека в условиях вооруженного конфликта, он выполняется не цепочкой исполнителей, а распределяется с вершины пирамиды через все возрастающее число промежуточных инстанций и в конце концов достигает массы исполнителей, которые, зная, что совершают противозаконное деяние, тем не менее пытаются свести к минимуму свою ответственность на том основании, что ее разделяет большое количество людей. На себя они смотрят как “на винтики” в большом механизме, приводимом в движение сверху. Кроме того, во время войны, в атмосфере страха и жестокости, нужно обладать мужеством для того, чтобы не подчиниться приказу. Дополнительный протокол I подходит к этой проблеме иначе, с точки зрения ответственности командира. Последний, получивший приказ совершить серьезное нарушение Женевских конвенций, не должен выполнять или передавать его дальше не потому, что он отказывается выполнять приказы старшего начальника, а потому, что он понимает, что возложенные на него полномочия отдавать приказы связаны с его персональной ответственностью за действия подчиненных. В соответствии с Протоколом I командир, получивший приказ от своего начальника, не является просто промежуточным звеном; в каком бы звании он ни находился - он командир и отвечает за приказы, отданные подчиненным. Уважение и защита прав человека в условиях вооруженного конфликта основаны в таком случае не на страхе, что ссылка на приказ сверху не будет принята в качестве оправдания, а на психологически более сильной мотивации ответственности начальника за исполнение приказа. Совершенно очевидно, что вышеисследованные серьезные нарушения Женевских конвенций являются действиями, за которые должны нести ответственность командиры, а не отдельные комбатанты. Дополнительный протокол I в ст. 86 оговаривает необходимость пресечения серьезных нарушений, являющихся результатом непринятия мер, которые должны были быть приняты. Тот факт, что нарушение Конвенций или Протокола было совершено подчиненным, не освобождает его начальников от уголовной ответственности, если они знали, что нарушение будет совершено, и не предприняли мер для его предупреждения. Властные полномочия и обязанности в армии устанавливаются национальным законодательством, однако вытекающие их него обязанности должны интерпретироваться в свете международного гуманитарного права. Поэтому начальники несут особую ответственность в том случае, “если они не приняли всех практически возможных мер в пределах своих полномочий для предотвращения или пресечения” нарушения своим подчиненным (п. 2 ст. 86 Протокола I). “Начальник” означает любое лицо, несущее личную ответственность за исполнителя действия, о котором идет речь, поскольку последний, будучи в подчинении у начальника, находился под его контролем. Прежде чем начальник может быть привлечен к ответственности, должны быть выполнены следующие три условия:

а) начальник должен быть начальником именно данного подчиненного;

б) начальник знал или  имел информацию, позволяющую ему  придти к заключению, что имеет  или будет иметь место нарушение  Женевских конвенций;

в) начальник не принял мер в пределах своих полномочий для предупреждения или пресечения нарушения¹.

Согласно Протоколу I, если командир дает указания своему подчиненному, которые согласуются с такими его обязанностями, а подчиненный при выполнении приказа соответствующим его рангу образом совершает противозаконное действие, он не может ссылаться на приказ как на оправдание. Более того, каждый командир, знающий, что подчиненные собираются совершить нарушение Конвенций, обязан предпринять все необходимые действия для предотвращения этого. Если же нарушение Конвенций произошло, он обязан принять санкции против лиц, совершивших указанное нарушение (п. 3 ст. 87 Протокола I). Термин “командир” относится ко всем лицам, наделенным правом отдавать приказы, начиная от высших военных руководителей и о командиров, в чьем подчинении находится лишь несколько человек. Другими словами, военнослужащие всех званий в военной иерархии, от генералов до сержантов, обязаны обеспечивать выполнение норм, связанных с защитой прав человека в период вооруженных конфликтов. Когда командир отдает приказ, а его подчиненный, в свою очередь, приказывает лицам, находящимся в его подчинении, выполнить этот приказ, то действия подчиненного, выполняющего роль командира, подпадают под действие части V Дополнительного протокола I, касающейся пресечения нарушений. Если последний знал или должен был знать, что его подчиненные собираются нарушить положения Конвенций, и ничего не предпринял для предупреждения этого, то он несет ответственность либо за непринятие мер, либо за то, что не выполнил своих обязанностей. Поэтому следует исходить из того, что если командир, выполняя приказ вышестоящего начальника, отдал своим подчиненным приказ, нарушающий международное гуманитарное право, то виновным признается он сам.

Подводя итого рассмотрению очерченного мною круга вопросов, посвященных индивидуальной ответственности за нарушения прав человека в условиях вооруженных конфликтов, следует отметить еще один важный момент. Среди массы приказов, отдаваемых во время войны начальниками своим подчиненным, необходимо проводить различие (впервые это было сделано на Нюрнбергском процессе) на “уполномочивающие” и “точные” приказы. К уполномочивающим относятся приказы, оставляющие за подчиненными свободу выбора окончательных распоряжений, за которые они берут на себя ответственность. Например, приказ танковому полку наступать в таком-то направлении. В этом случае командование полка, отдавая приказы, может и должно соблюдать международное гуманитарное право. “Точные” приказы не оставляют исполнителям никакой свободы действий (например, приказ расстреливать на месте всех бежавших и вновь пойманных пленных). Здесь, даже если законодательство страны, под чьей юрисдикцией находится комендант лагеря военнопленных, и не признает принципы Нюрнберга, он тем не менее, не должен выполнять приказ. Он не может выполнить такой приказ, так как, передавая этот приказ своим подчиненным, он принимает ответственность на себя. Противозаконный приказ не должен выполняться, и поэтому долг командира отказаться подчиняться ему. Иначе ему придется оправдываться самому, доказывая, что его заставили выполнить этот приказ¹. Единственными военнослужащими, не несущими ответственности, лежащей на их начальниках и командирах, являются рядовые, отвечающие все же за нарушение основополагающих норм защиты прав человека в период вооруженного конфликта (см. статьи 86 и 87 Протокола I). Так, они обязаны отказаться выполнить приказ командира расстрелять раненого или военнопленного. В противном случае они могут быть освобождены от уголовного наказания только в том случае, если докажут, что были вынуждены выполнить такой приказ, например, под угрозой смерти. К сожалению, серьезные нарушения международного гуманитарного права обычно являются результатом приказов, полученных из высших эшелонов военной иерархии, и поэтому войскам крайне тяжело, практически невозможно им противостоять. Для наказания настоящих преступников необходимо учредить наднациональный трибунал с реальными полномочиями судить и наказывать глав государств и правительств, серьезно нарушающих принципы защиты и уважения прав человека в условиях вооруженных конфликтов. Закрепленная еще в 1945 году в статье 7 Устава Нюрнбергского военного трибунала норма о том, что “должностное положение подсудимых, их положение в качестве глав государства или ответственных чиновников различных правительственных ведомств не должно рассматриваться как основание к освобождению от ответственности или  к смягчению наказания” (в немного подредактированном виде аналогичная формулировка содержится в уставах Международных трибуналов по Югославии и Руанде) на практике, увы, остается декларативной. Что касается военных преступников меньшего калибра, то в этом вопросе особенно важно отстаивать принцип ответственности командиров и начальников в тех странах, где не признают принцип ответственности подчиненных за исполнение противозаконных приказов. Два этих принципа частично перекрывают друг друга, и их назначение заключается в том, чтобы предотвратить серьезные нарушения Женевских конвенций 1949 года и Дополнительных протоколов к ним 1977 года, а при необходимости и наказать за такие нарушения, заставив военнослужащих полностью осознать свою ответственность. Все государства обязаны понять, что во время войн и вооруженных конфликтов, они должны обеспечивать соблюдение норм международного гуманитарного права, признаваемого всеми членами сообщества государств.